Паренек дернулся было, чтобы пресечь дальнейшие поползновения на личное пространство, но Ар шикнул на него, и ушки ребенка опасливо прижались к голове.

— У него нет охрана. Найденыш.

Найденыш…

В некоторых вещах Ярослав Третьяк был прав. Дуалы произошли от оборотней, эволюционировали от них. С ростом городов и агломераций, всемирной глобализацией перемена в нашем маленьком мире была неизбежна. Мы стали менее заметными, избавились от большинства признаков звериной натуры, но самое главное — осталось. Глубинный инстинкт, генетическая память, которая, прежде всего, заставляла хранить тайну существования нашего вида. И этот инстинкт побуждал детенышей, оказавшихся по каким либо причинам вне диаспоры, искать своих и прятаться.

Мальчишка переводил ничего не понимающий взгляд с меня на змея и обратно, но заметно успокаивался: дыхание выравнивалось, да и вырваться он уже давно не пытался.

Ар помог парнишке встать.

— Тебя как зовут?

— Егор, — ответил мальчик, щуря мутные глаза.

Я подошла поближе и приложила ладонь ко лбу, чтобы удостовериться в том, что и так уже знала.

— Ар, у него лихорадка. Ему срочно нужно в тепло, а не бродить по улицам.

— Я позвоню отцу, — кивнул змей.

— Позвонишь из моей квартиры, когда Егор будет в тепле и безопасности, — подкорректировала я план.

Ни один дуал никогда не бросит детеныша, не важно: своего, чужого ли, когда тому нужна помощь.

Спустя десять минут мы уже были в квартире. Ар говорил по телефону с отцом, а я снабжала Егора полотенцами и сменной одежкой. От парнишки знатно попахивало. Не знаю, сколько он прошатался по городу, прежде чем почувствовал своего и увязался за ним, то есть за мной, но явно не один день.

Слегка заторможенный паренек, получив указание мыться в теплой воде, а не горячей, кивнул, потопал к ванной и стал раздеваться. Я вышла, но в последний момент приоткрыла дверь и попросила:

— Егор, только ты на щеколду дверь не закрывай, хорошо?

— Хорошо, — согласился рысенок и включил воду.

С виду он, конечно, был паренек крепкий, но кто знает… Лихорадка — штука коварная.

Поставив промокшие сапоги парнишки под батарею, я пошла на кухню заваривать чай с ромашкой. Ар стоял у окна и ждал меня.

— Ну, как?

— Моется. Сейчас накормим, и хорошо бы спать уложить, — ответила я, ставя на газ чайник, полный воды.

— Отец скоро подъедет. Заберем его к себе.

Я кивнула. Очень хорошо. Мама у Ара бывалая, четырех оборотных деток пережила и пятая на подходе. Если кто и справится в этой ситуации лучше всего, то это семейство Вольских.

Когда Егор вышел из ванной, подтягивая мои спортивные штаны и оправляя пайту, на столе уже стояла тарелка с горячим пловом. Мальчишка накинулся на еду едва ли не с утробным рычанием. Только сейчас я осознала, что парень-то не худой — худющий! Пубертат, оборот да еще и блуждания в поисках дуалов сделали свое дело: истощили ребенка.

В две минуты от солидной порции ничего не осталось.

— А можно еще? — спросил Егор, с тоской глядя на белое дно тарелки.

— Конечно, — согласилась я. — Только чуть попозже, а то может плохо стать.

Паренек вздохнул и уставился в одну точку бессмысленным взглядом.

— Егор, — обратился к мальчику змей. — Ты вообще откуда сам? Твои родители знают, где ты? У тебя телефон есть?

— А? Да. Нет. Телефон я дома оставил. Мама дома волнуется, наверное.

Ар потихоньку расспрашивал парнишку. Оказалось, что тот не помнил точно, когда ушел из дома. Помнил только, что заболел, простудился где-то, наверное. Температура поднялась высокая, поэтому мама дала жаропонижающее и в школу идти не разрешила. Да и вообще никуда. Температура, несмотря на медикаменты, спадать не хотела и держалась трое суток. Мама Егора стала переживать, как бы ОРВИ не переросла в пневмонию, и решила вызвать врача. Предупредив, что вернется к трем, чтобы вместе ждать педиатра, она уехала на работу, а Егору стало совсем плохо. Он хотел позвонить, но потерял сознание. А когда очнулся, почувствовал, что очень хочет пить. Ванная комната была ближе кухни, поэтому он отправился туда. Напившись воды из-под крана, мельком глянул в зеркало и увидел уши. Почувствовав, что никто не должен видеть его таким, Егор взял немного денег, оделся потеплей и ушел из дому.

— И первым человеком с ушами или хвостом или еще чем, кого ты увидел, была Тома? — продолжал расспросы змей.

— Нет. Первым был мужик какой-то, с ушами, как у собаки или волка. Я не разобрался. Следил за ним до автовокзала. А потом он уехал на автобусе, а мне билет в том же направлении не продали, потому что я несовершеннолетний и без письменного разрешения родителей в другой город ехать нельзя. Тетка, которая билеты продавала, с диспетчером хотела связаться, но я убежал.

— А потом? — подтолкнул его к дальнейшему рассказу Ар.

— Потом пошел.

— Куда?

— За автобусом.

Я ошарашено посмотрела на змея. Ребенок пошел за автобусом и пришел в другой город. Шел, ведь, как минимум пару дней. Прятался от всех.

— А потом сел на обычный маршрутный автобус. На остановке рядом с кинотеатром увидел девушку с хвостом — Тому — выбежал, ну и… пошел за ней.

Егор замолчал. Он ни о чем не спрашивал. Ничему не удивлялся. Напряженность, сковывающая тело парня, стала неохотно отступать, а глаза соловели и слипались. Прислонившись к стене, Егор явно норовил придремать, но тут раздался звонок в дверь. Мальчик резко вскинулся и стал оглядывать комнату на предмет укрытия.

— Спокойно, парень, это свои, — веско произнес Ар и пошел к двери.

Я осталась в кухне, чтобы предостеречь взведенного, как револьвер, Егора. Спустя минуту в кухню зашел Геннадий Захарович.

— Вечер добрый, Тома. Вечер добрый, молодой человек.

— Егор, — на автомате представился мигом расслабившийся найденыш.

— Егор, — повторил старший Вольских. — Пойдешь со мной?

— Куда? — нахмурился паренек.

— Ко мне домой. Ты же понимаешь, что тебе нельзя в народ в таком виде, да?

Егор кивнул. Его глубинные инстинкты кричали, что уши показывать можно только таким же ушастым, как и он.

— Тебе нужно где-то пожить. Пока мы тебе не сделаем специальный охран, чтобы люди не видели твоих отличий. У Томы ты пожить, конечно, можешь, но тут вряд ли найдется свободное спальное место. А у меня дом большой, народу куча — весело. И матрас мы тебе организуем. К тому же, завтра Томе на учебу уходить. И кто тебе поможет, если вдруг чего?

Тут Геннадий Захарович откровенно схитрил. 'Вдруг чего' было очень маловероятно, лихорадка уже начала спадать. Через день-другой Егор уже полностью будет в порядке. Но мальчишка этого не знал и поэтому кивнул, соглашаясь ехать с главой семейства Вольских.

Пока рысенок обувался, я шустро собрала его вещи в пакет. Егору явно будет уютнее в чужом месте при своей одежде.

— Геннадий Захарович, я зайду завтра-послезавтра проведать Егора?

Старший Змей кивнул.

— Конечно, Тома. Конечно, заходи. На этом попрощались. Я проводила мальчика с улыбкой, но особенная поддержка ему была и не нужна. Инстинкты говорили ему, что все хорошо и правильно, он у своих, а значит, в безопасности.

— Спасибо, Ар, — я повернулась к обутому-одетому змею-младшему.

— За что? — не понял он.

— За то, что все решил. И за то, что приехал на выручку, — улыбнулась я. Нервное напряжение отпускало неохотно.

Ар усмехнулся, сделал шаг навстречу и, обхватив мой подбородок двумя пальцами, произнес, неотрывно глядя в глаза:

— Лисичка, ну как я мог бросить твой хвостик в беде?

Не успела я покраснеть, как он легонько щелкнул меня по носу, подмигнул и вышел за дверь. З-з-змей… Сдался ему мой хвостик. Хотя… Наверное, я была бы не против, если бы действительно сдался. К слову, предательская пятая конечность довольно пушилась и так и норовила вильнуть. Не хвост, а несанкционированный сигнальный флаг какой-то.

Еще никогда я не спешила в универ с таким воодушевлением. Сама себе не верила, но соскучилась. Действительно соскучилась. По уютной, слегка сонной атмосфере аудиторий, взрывам хохота в столовке, даже по условно годным стульям. Универ. Родненький!

ВУЗ ответил мне не менее искренней радостью. Не само здание, конечно. Олежек Орлов, наш нежно любимый староста-балагур, увидев меня, театрально кинул шапку в воздух.