– И ты еще сомневаешься, почему выбрали именно тебя? – Блудница грустно улыбнулась. – Никто бы не устоял перед искушением. Я знаю, ты до сих пор любишь ее. Эта любовь ведет и направляет тебя, дает силы жить дальше. Прекраснее этого чувства нет ничего во всей Вселенной.

– Уходи, прошу тебя! – злость отступала, оставляя в душе лишь гложущую пустоту. – Я исполню Его волю.

– Как пожелаешь, – гостья задумчиво кивнула и направилась к выходу. На пороге она обернулась. – Удачи тебе, Возрожденный! Не знаю, увидимся ли когда-нибудь еще. Надеюсь, твой мир будет спасен, а ты поведешь выживших за собой, наставишь их на путь истины. Когда настанет время, сам поймешь, чем закончилась наша битва. Прощай.

Она шагнула вперед и растворилась в темноте.

***

На закате того же дня людей ждало очередное испытание. Я был в числе прочих выживших, растянувшихся редкой цепью вдоль улицы, что заканчивалась на городском кладбище. Именно с погоста и началось это жуткое шествие. Нет, на нас не перла толпа голодных, полуразложившихся трупов. Поднятые из могил выглядели так, словно их только что похоронили. Очень много стариков, чуть меньше молодых, десятка три детишек и несколько женщин с грудными младенцами на руках. Одежда на всех чистая, без следов обветшания. Это притом, что некоторые были облачены в платья и камзолы еще петровских времен.

Они равнодушно проходили мимо остолбеневших от страха людей, не пытаясь на кого-то броситься, впиться в глотку, чтобы отведать теплой живой крови. Большинство зевак давно разбежались, но кое-кто все же остался, увидев среди воскресших своих родных или знакомых. Одна пожилая женщина бросилась к шагавшему по краю колонны мужчине лет тридцати, ухватила его за запястье и потянула за собой. Но тот, глядя прямо перед собой пустым и безучастным взглядом, рванул руку обратно, швырнув родственницу под ноги напирающей толпе.

Я никогда не забуду криков этой несчастной, затоптанной насмерть женщины. А перед глазами всегда будет стоять страшная картина марширующей на закат армии мертвецов, пустых, бездушных оболочек, поднятых для устрашения живых.

Вскоре на улице остался лишь я один, провожающий задумчивым взглядом мертвую колонну. Как знать, может точно в такой же толпе вышагивали и мои родные, похороненные на другом кладбище. Если верить Блуднице, они обрели покой, но от одной лишь мысли, что их тела до сих пор бесцельно бродят где-то, волосы на голове вставали дыбом. Безумие какое-то… Хотя, если хорошенько подумать, не безумнее того, что люди вытворяли бессчетные века. Может и впрямь этому миру нужно Очищение, генеральная уборка планетарного масштаба? Может быть – я уже ни в чем не уверен.

***

Я закрыл тетрадь и задумчиво посмотрел в окно. Ночь давно миновала, но снаружи по-прежнему царил сумрак, из-за нависших над городом черных грозовых туч. Дождь усиливался и теперь в буквальном смысле лил стеной. Нижние этажи уже давно под водой, но выжившие упрямо карабкаются вверх, отказываясь верить, что все – конец. Я чувствую их страх. Человек никогда не перестанет хвататься за соломинку, барахтаться, утягивая на дно других, лишь бы самому прожить хоть на мгновение подольше.

Не знаю, кого Господь избрал для возрождения нашей расы, сколько их. Возможно, прямо сейчас новоявленный спаситель человечества закрывает трюмы своего Ковчега. Или все мы теперь станем морскими обитателями. Все это неважно. Главное, что впереди есть свет.

Я исполнил свою миссию – моя летопись окончена, и она не пропадет, не сгинет в холодной пучине нового мирового океана. Если будет на то Его воля, останусь жить, чтобы донести до будущих поколений правду. А то какой-нибудь доморощенный римфомплет извратит мои слова по-своему, и получим очередную порцию туманных предсказаний. Так что, покуда я дышу – руки прочь от моей рукописи!