— Догадываюсь, — с волнением в голосе произнесла Вера. — Хорошо, что я решилась отправить зажигалку в полицию. Если бы ты знал, как мне не хотелось этого делать! Ведь в записи фигурировали кадры издевательств надо мной. Это было больно и унизительно.

— Кстати, — вспомнил Глеб, — полиция намеревалась вызвать тебя в Москву для дачи свидетельских показаний. Но и я, и твоя мама просили не тревожить тебя, не ломать твою карьеру. Дать тебе отдохнуть от всего этого. Мы упирали на то, что в конечном результате ты осталась жива, а преступлений на «вышку» Горнич и так совершил достаточно. Между прочим, психиатрическая экспертиза ему была проведена. Его признали вменяемым.

— Моя мама знала о процессе над ним?

— Знала, она тоже была неоднократно опрошена. И в суде мы с ней присутствовали не единожды.

— А мне она об этом по телефону ничего не рассказывала. Вероятно, решила не расстраивать меня.

— Теперь тебе, Вера, нечего бояться. Ему дали пожизненный срок. Возвращайся в Москву, если хочешь.

— Хочу, — выдохнула она. — В Германии хорошо, но дома лучше. Через год у меня заканчивается контракт с моим работодателем, я вернусь и начну искать работу.

— Вер, я буду тебя ждать! — с надеждой в голосе произнёс Глеб.

Было видно, что он любуется своей бывшей женой и соскучился по ней.

Она внимательно посмотрела на него:

— Ты уверен, что тебе это надо?

— Стопроцентно!

Вера вызвала такси. Перед уходом она ещё раз посмотрела на Матильду. Та сидела всё в той же позе. Лишь мельком взглянула на неё и быстро опустила глаза. Сердце Веры ёкнуло. Она наклонилась, чтобы погладить кошку, но та сорвалась с места и убежала в спальню, не простила хозяйку за то, что она её бросила.

Запах тела Глеба, открывающего дверь, дурманил Вере голову, но она держалась подчёркнуто строго, желая дать ему и себе ещё немного времени для проверки собственных чувств. Когда Глеб потянулся её поцеловать на прощание, она ловко выскользнула из его рук на лестничную площадку.

Теперь такси везло Веру в Реутов к маме. Соскучилась по ней. Мать тоже не могла насмотреться на свою дочь, как только та вошла в квартиру. Рыдала и смеялась, обнимала и целовала её. Гладила её по плечу и причитала:

— Вернулась! А я уже и не надеялась. Думала, что найдёшь себе иностранца, выйдешь за него замуж и навсегда останешься в Германии.

— Как это не надеялась? Ты что такое говоришь? Обещаю, что поработаю в Германии ещё ровно год и вернусь к тебе насовсем.

— Ох! — всплеснула руками мать, — ещё целый год! Да я же тут без тебя от тоски умру!

Вера обняла её:

— Я тоже по тебе очень скучала, мамочка! Два года ты без меня выдержала, потерпи ещё один годик.

Пока Вера принимала душ, мать готовила на скорую руку ужин. Потом они вместе сели за стол, поговорили о том, о сём за едой, но о Вадиме даже словом не обмолвились. Жалели друг дружку, не хотели расстраивать.

Вера поблагодарила маму за вкусный ужин, подарила ей привезённые подарки. Та примеряла их, рассматривала, благодарила дочь. А потом вдруг вспомнила:

— У меня есть для тебя хорошая новость. Саша Мельникова теперь живёт в соседнем доме. Я встретила её как-то на улице. Она очень обрадовалась, что я здесь купила квартиру, о тебе спрашивала, просила позвонить, когда ты вернёшься. Она навещала меня несколько раз.

— Сашка? Она же уезжала из страны с мужем-иностранцем насовсем. Мне её так не хватало. Мы болтали с ней какое-то время по скайпу, но постепенно наше общение сошло на нет, когда поняли, что, возможно, больше не увидимся.

— Расстались они со своим иностранцем. Не смогла она родить ему ребёнка, а он его очень хотел. Ты позвони ей, пообщайся.

Вера позвонила и пообещала прийти к подруге на следующий день вечером. После обеда купила бутылку Mondoro, коробку конфет и заявилась к ней в гости. Обе плакали на радостях, что снова увиделись.

— Ты как оказалась в нашем районе? — спросила Вера.

— Бабушка здесь моя живёт. Это она попросила, чтобы я поселилась у неё после возвращения в Россию.

— А где она сейчас?

— В своей комнате отдыхает.

Часа три девушки рассказывали истории своей жизни после того, как расстались. Как оказалось, Сашин брак с иностранцем не был радужным, но в то, что рассказала ей о своей жизни Вера, она не могла поверить.

— Как ты всё это выдержала? — с ужасом спрашивала она подругу. — Как?

— Сама не знаю. На каком-то этапе Глеб меня поддержал, но потом мы стали отдаляться друг от друга. Знаешь, как-то раз мне приснился жуткий сон. Когда я проснулась, то долго не могла прийти в себя от горя, пока не поняла, что всё это мне приснилось, а не произошло наяву. Я просто не могу не рассказать его тебе, так сильно запал он мне в душу. Сон даже немного фантастический.

— Постой! — остановила её Саша. — Такие запоминающиеся сны обязательно нужно растолковывать. Моя бабушка спец по снам. Сейчас я её приведу.

— Может, не надо её просить об этом? Неудобно как-то.

Но Саша быстро вышла из комнаты, а вернулась минут через пять, ведя за руку маленькую, аккуратненькую и очень симпатичную старушку. Усадила её на стул и представила ей свою подругу.

— Марфа Петровна, — представилась бабуля сама Вере приятным голосом.

— Выкладывай свой сон, только в подробностях, — предупредила Саша, — это очень важно.

И Вера рассказала то самое сновидение, в котором Вадим хлестал её букетом роз, а потом сбросил с балкона Глеба.

Бабушка внимательно слушала и периодически кивала головой, мол, я поняла, к чему этот эпизод снился.

Когда Вера перестала говорить, бабушка приступила к толкованию:

— Тот мужчина, Вадим, который хлестал тебя цветами, желал твоей смерти. Сбросил твоего мужа вниз с высоты, значит, попытался возложить или спустить на него какую-то свою вину или грех.

Видеть во сне своего мужа мёртвым — к его охлаждению к тебе.

Его расчленённое тело или разобранное, как сказала старушка во сне, говорит о том, что ты, наконец, разобралась в нём и не узнавала его. Он оказался не таким, каким ты его себе рисовала в своём воображении с самого начала знакомства.

Целовала его руку, значит, он что-то сделал или сделает для тебя хорошее, и ты благодарила его за это.

То, что у тебя не было денег похоронить его, это к тому, что ваши чувства друг к другу не умерли и не похоронены. Но ваши отношения подпортил Вадим, дав тебе на его похороны три тысячи. Сколько денежных купюр дал, на столько лет он разлучил вас.

Вещь, которую он у тебя требовал, скорее всего, существовала на самом деле и принадлежала ему. Он её искал.

Тебя во сне все предупреждали, что скоро пойдёт запах, чтобы ты торопилась с похоронами. Это к тому, что ты должна была что-то предпринять в жизни, чтобы покончить с грязной историей, плохо пахнущей смертью.

Вера слушала и не верила своим ушам, насколько точно бабуля толковала всё, что уже произошло в её жизни.

— А почему мне снилось, что я спускаюсь и поднимаюсь на одиннадцатый этаж, хотя дом всего пятиэтажный? — в завершение спросила она.

— Ох, жить тебе, девонька, со своим бывшим мужем на одиннадцатом этаже! — рассмеялась бабушка как бы в шутку.

И тут ожил телефон Веры. Это звонил Глеб.

— Привет! Представляешь, наш дом расселяют? — начал он радостно. — Сегодня жителей нашего подъезда приглашали на осмотр новых квартир. Мне дают двушку, распашонку на одиннадцатом этаже. Запиши адрес. А то вернёшься через год и не найдёшь меня.

— Ха-ха-ха! — рассмеялась Вера. — Ты всё-таки твёрдо решил меня дожидаться?

— А ты уже подумала о том, вернёшься ко мне через год или нет? — спросил Глеб с надеждой в голосе.

— Год — срок не маленький, Глеб, — задумчиво произнесла Вера. — Давай его сначала проживём, а там будет видно, дождёшься ты меня или нет.

— Ох, и хитрая ты, Вера, — улыбнулась Марфа Петровна, когда та перестала говорить по телефону, — ведь знаешь, что вернёшься, а человеку надежды не оставляешь. Не до конца веришь ему. А по сну вы будете вместе с ним всегда. Ведь не даром в нём дверь его квартиры была открыта и подпёрта другой дверью, чтобы ты могла в неё вернуться без препятствий. И на двери стоял номер одиннадцать. Ровно через столько месяцев ты вернёшься к нему навсегда после последней встречи.