— Прищемил, неумеха! — усмехнулся человек с плоскогубцами в руках. И плоскогубцы, как бы в унисон ему, звякнули.

С огромным трудом Шуйский доиграл спектакль до конца и проговорил:

— Вы абсолютно здоровы. Волноваться нет причин…

Бледное лицо «пациента» на глазах окружающих стало багровым. Шуйскому показалось, что он не слишком обрадовался его сообщению.

— Спасибо, доктор, — прервал его мысли хозяин кабинета. — Там вам передадут за консультацию.

Буквально на следующий день Леонид Борисович напросился в облздраве в поганейшую командировку — проверить состояние дел в одной из больниц в глубинке. А там еще сказался больным и отсутствовал почти целый месяц. Надеялся и не надеялся, что поможет.

Сразу же по возвращении к нему в кабинет явились человек-обезьянка и тот «слон», что возил его по Москве на иномарке.

— Проходите, пожалуйста… — прошептал Леонид Борисович и плотно закрыл дверь кабинета. А бандиты уверенно протопали к его столу. Да, бандиты — больше Шуйский уже не мог себе врать.

— Слышь, доктор, — прошепелявил «обезьянка», — Анатолий Дмитриевич спрашивает… тебе чего, мало платят, дорогуша?

Шуйский не нашелся что ответить, лишь плотнее прислонился спиной к стене.

— Когда смываешься, должен нас предупреждать, понятно? Такие будут условия… контракта. — Он подождал, не скажет ли чего доктор, и кивнул. — Молчишь? Значит, все тип-топ…

Вынул из кармана доллары. Триста отдал Шуйскому.

— Это вам Анатолий Дмитриевич велел передать. — В руках его осталось еще две сотни. Одну он передал «слону», другую взял себе.

— Будем считать, что вы с нами по-товарищески поделились… — он улыбнулся, и доктору стало худо. — Толику… Анатолию Дмитриевичу в смысле — ни слова!

Когда они ушли, Шуйский заплакал. Теперь он точно знал: еще один самовольный шаг, и он из доктора превратится в «пациента» их черного дома. А от каких болезней и какими способами там лечили, Леонид Борисович даже боялся думать.

Депрессия наконец оставила Луку, и он проснулся спокойным. Говорят, некоторые просыпаются с улыбкой. Но такие люди, видно, сродни ангелам. Лука таким не был. Он просто вышел из сна, будто из леса — отдохнувший, готовый к жизни.

Увидел Мальчика. И точно наждаком теранули по его душе, сразу стало тревожно.

— Эй, ты, нюня! Еще не всю жидкость из себя выплакал? — Мальчик стоял перед ним, подбоченясь, и протягивал поллитровую банку. — Вот сюда будешь мочиться…

— Зачем это?..

— Молчи, сука! Сказано — делай. Чувствуя себя рабом, Лука взял банку.

— Отойди к стене. Я подсматривать не буду, на хрен ты мне нужен, не баба…

Лука сделал, что от него требовали, банка стала противно теплой. Очень хотелось помыть руки, а внутри все громче разрасталась тревога.

— Зачем это? — Лука протянул банку Мальчику.

— Пошел ты! — Мальчик даже отшатнулся от него, скривившись. — Сам неси!

— Зачем это?.. — сникшим голосом переспросил Лука.

— Заплачь еще. Трус! Доктор тебя осмотрит и все…

«Какой доктор? — Лука ничего не мог понять — Куда он попал?»

— Вперед, гад! — Мальчик замахнулся на Луку. — И если при докторе пасть откроешь — смотри! — и он щелкнул плоскогубцами, как кастаньетами.

В коридоре, у стены, дежурил бугай. Но не вчерашний — другой. Спустились по лестнице вниз, а по другой еще ниже — в подвал. Воздух внизу был чистым — работали кондиционеры. Бугай предупредительно открыл дверь и пропустил Луку и Мальчика в помещение. С правой стороны за письменным столом сидел человек. На нем не было халата, но Лука наметанным профессиональным глазом сразу определил: перед ним врач. В глубине комнаты в мягком кресле сидел, как видно, их главный — тот, что накануне ударил ногой Гогу.

— Подойдите ближе, — проговорил доктор. — Давайте сюда…

Минуту-другую он рассматривал мочу. Потом стал пристально всматриваться в лицо Луки. По пути сюда у Луки теплилась надежда: вдруг врачом окажется кто-нибудь хоть мало-мальски ему знакомый — все-таки десять лет крутился в медицинской среде. Но нет! Этого сутулого чернявого человека он видел впервые.

А доктор повернулся к хозяину кабинета:

— Абсолютно здоров! Никаких отклонений.

— А почки? Как у него с почками?.. — В голосе главаря ощущался интерес.

— Вполне благополучно. — Доктор снова повернулся к Луке: — Выпиваете регулярно? Курите?

— Н-нет… — выдавил из себя совершенно сбитый с толку Лука.

— Тогда тем более. — Доктор кивнул и натянуто улыбнулся главарю.

— А зачем меня… это?.. — Лука уже и не старался, чтобы голос его звучал спокойно.

— По просьбе ваших друзей… — Доктор развел руками и поднялся.

Стоявший в стороне Мальчик недвусмысленно щелкнул плоскогубцами.

— Спасибо, доктор, — обронил главарь, не меняя позы. — Деньги там… как обычно.

Когда доктор уходил, когда за ним закрывали дверь, Лука едва не кинулся следом, хотя и увидел в щель стоящего за дверью бугая. Что-то остановило его. И скорее всего, не страх перед последующей непременной болью. Он вдруг начал вспоминать то, что так мучило его вчера. Он впился взглядом в главаря, который тоже все это время смотрел на него.

— Так это… ты?!

— Я, Лучков, я… — Главарь смотрел на Луку почти равнодушно, так, с некоторым, едва заметным интересом, как в музее смотрят на скучный экспонат.

— Странная встреча… — обронил Лука.

— Я бы сказал, более чем странная. Я не верю в случайности…

Лука не понимал, что хотел этим сказать его собеседник. Он боялся разозлить своего бывшего одноклассника и поэтому лишь развел руками, демонстрируя свою беззащитность.

— Пора прощаться, Лучков. — В голосе Турукина звучала интонация хозяина положения, человека, который распоряжается чужими судьбами. — Ты случайно, но украл. Теперь за это должен поплатиться…

— Но… — Лука сделал шаг к Турукину, — по какому праву?!

— Право? — Турукин поднялся, направился к двери. — Как говорил великий Мао, оружие рождает власть! — И улыбнувшись удачной шутке, распахнул дверь.

— А что со мной… будет?!

— Тобой распорядятся!

Лука находился в подземной клинике уже три дня. Хотя, пожалуй, клиникой назвать это заведение нельзя было ни при какой погоде. Скорее, это было нечто противоположное.

Рауф, единственный, кто постоянно находился рядом с Лукой, не счел нужным что-либо от него скрывать. И два дня Лука переходил из состояния ужаса в отчаяние, а потом в обратном порядке — из отчаяния в ужас. И наконец понял, что шансов у него нет. Оставалось только действовать.

Сколько ему оставалось до дня «икс»? Никто не мог ответить. Рауф считал, что около недели.

— Ты — донор, — Рауф улыбнулся, — а реципиент или побратим твой в штопор вошел, пьет. Мальчик сказал, очень операции боится.

Лука теперь знал, кого здесь называют Мальчиком. Знал и многое другое, что не укладывалось в его сознании. Но об этом чуть позже.

— Давай, ходи! — с вялым азартом поторопил Рауф.

Часы показывали вечернее время. Но закаты и восходы здесь отсутствовали, ибо отсутствовали окна. Они сидели в комнате Рауфа, играли в нарды.

— Я всех в нарды учу играть, — улыбнулся Рауф, — давай, ходи!

— Кого это всех?

— Кто тут был, того я и в нарды учил… Луке он в первый же день объявил правила игры, которую так любят сыны Кавказа.

— И сколько же их тут… было?.. — спросил Лука, превозмогая страх. Он вообще многое теперь делал, постоянно преодолевая страх.

— Э, брось, батоно Лука! Я сам тут на нечестном слове! — Рауф засмеялся. Он вообще часто смеялся, улыбался, был оживлен. Поначалу это поражало, отталкивало. Потом Лука понял, что Рауф просто держится таким образом, не поддается кошмару. Он, как и Лука, сидел взаперти в подземелье. Это, по-видимому, был очень старый подвал какого-то векового дома. Скорее всего, это центр, подумал Лука.

— Слушай, а что мне остается, дорогой! — восклицал Рауф. Вместо «слушай» у него получалось что-то вроде «сюшай». — Пока все хорошо у Толика-Артиста, и я буду жить. Пока сам с ума не сойду, не сопьюсь, не скурвлюсь. Жратва у меня ха-арошая! Телевизор… бывают бабы. Тебе операцию сделаю — с бабой ночку побуду!