Во второй машине в это же время Хаммонд объяснял Эль Спайзеру, указывая на тянущиеся вдоль дороги стальные линии ограждений:

— Пятьсот километров электрифицированной ограды. Весь парк разбит на секторы, каждый сектор отделен от остальных таким вот ограждением. Система безопасности работает нормально. Успокойтесь, получайте удовольствие.

— Ваш несчастный случай говорит об обратном, — веско возразил адвокат.

— Ах, вот что вас беспокоит, — засмеялся Хаммонд. — Успокойтесь. Несчастный случай произошел из-за небрежности самих рабочих при транспортировке рептилии. Ограждения здесь не при чем. Ни разу за три года ни одна рептилия не смогла вырваться за пределы периметра своего сектора. Ни одна, ни разу. Вы преувеличиваете значение одного-единственного несчастного случая, произошедшего первый раз за всю историю Юрского парка. Зачем делать из мухи слона? Никто же не кричит, что надо отключить и выкинуть все газонокосилки только потому, что какой-то болван по собственной неосторожности сунул в одну из них руку. Если бы этот парень, рабочий, был более внимателен, с ним бы ничего не случилось.

— Тем не менее, Джон, — холодно и спокойно подвел черту Эль Спайзер, — это не воскресная экскурсия, не стоит заблуждаться по данному вопросу. И я, и люди, сидящие в другой машине, приехали сюда для того, чтобы серьезно — очень серьезно — исследовать надежность вашего парка. Инвесторы обеспокоены. Через сорок восемь часов я или убежден, что Юрский парк может приносить деньги, или нет. Запомните это, Джон. Имейте это в виду.

— Конечно, конечно, — согласился Хаммонд. — Но еще до того, как истекут восемнадцать часов, мне придется умерять ваши восторги.

— Очень на это надеюсь, — сухо усмехнулся Спайзер и отвернулся к окну.

Примерно через три километра «Лендроверы» переползли через высокую гряду холмов и оказались на огромной равнине. Справа высились гигантские деревья, стоящие монолитной непроницаемой стеной. Увидев их, Элли подобралась. Гранту было знакомо это ее состояние. Такое случалось каждый раз, когда она сталкивалась с чем-либо неожиданным и интересным. Глаза Элли сузились, губы сжались в тонкую напряженную линию. Она подалась вперед, со все возрастающим интересом рассматривая буйную взъерошенную растительность.

Грант, зная, что в такие моменты ее лучше не трогать, вздохнул, повернулся к левому окну и застыл с отвисшей челюстью. Волнение, охватившее его, было настолько сильно, что он едва не задохнулся, мгновенно потеряв дар речи. Это был шок, подобных которому Алан не испытывал ни разу в жизни. Элли еще не видела того, что видел Грант, и продолжала бормотать:

— Велвитшия… Этого не может быть. Они растут только в пустыне юго-западной Африки… Откуда?.. Боже! Кордайтес, Вильямсония, Беннетитес, Волтзия, меловой период! Черт, этого просто не может быть, просто не может быть… Алан! Эти растения давно вымерли! То есть… Эта штука здесь…

— Элли… — Грант просто схватил девушку и развернул лицом к тому, что уже успел увидеть сам. В сотне метров от того места, где стояли «Лендроверы», величественный и огромный, лениво-медлительный, едва переступая колоннообразными ногами, шагал Диплодок. В нем было не меньше тридцати метров длины и почти десять высоты.

Элли зачарованно прошептала:

— Господи… Это… Это — динозавр…

— Ему удалось… — пробормотал одновременно и восхищенно и растерянно Малколм. — Сумасшедший сукин сын. Ему все-таки удалось сделать это…

Диплодок, покачивая длинной шеей, подошел к стоящей чуть поодаль тиссовой роще и принялся невозмутимо ощипывать зеленую крону, без труда обламывая сучья толщиной в человеческую руку. Его не интересовала возня внизу. Он всхрапывал, стараясь достать особенно понравившиеся ветви, фыркал, переступал ногами. Огромное тело, серое и шершавое, непрестанно двигалось. Могучие мышцы напрягались, выделяясь под толстой кожей гигантскими узлами, и опадали.

Грант выбрался из машины и торопливо пошел, а затем и побежал к динозавру, словно желая убедиться, что это не ловкий трюк, не потрясающе точная проекция, не механизм, а настоящий, реальный, существующий в действительности диплодок. Рептилия, последний экземпляр которой вымер примерно сто тридцать пять миллионов лет назад. Следом за ним побежала и Элли. Затем, вальяжно, с видом весьма довольным, пошел Хаммонд. Бородач, добрый сказочный гном, сделавший то, что не удавалось никому до него. Кроме Бога, конечно. Он и ощущал себя почти Богом. Лишь Малколм и Спайзер остались в машинах. Один все повторял: «Ему удалось…», второй пробормотал убежденно:

— На этом парке можно сделать целое состояние. Горы денег. Океаны денег. Потрясающе!

В деньгах адвокат разбираться умел.

Диплодок повернул маленькую пупырчатую голову, посмотрел куда-то вдаль, медленно ворочая челюстями, и вновь протяжно и звучно вздохнул.

Грант замедлил шаг, остановился. Хотя его рассудок отказывался верить тому, что видели глаза, но факт оставался фактом: перед ним стоял живой динозавр.

— Посмотри на него, — сказал он восхищенно подбежавшей девушке. — Посмотри. Настоящее древнее существо.

— Это что-то невероятное, — прошептала Элли. — Сколько он в высоту? Метров девять-десять?

— Не меньше. Не меньше. Господи, я не могу поверить. Настоящий динозавр. Настоящий! Динозавр! Ущипни меня.

— Пока мы тут разговариваем, — раздался у них за спиной довольно мурлыкающий голос Хаммонда, — Ти-рексы километрах в трех отсюда. Целое семейство.

— Чтоооооо? — от удивления у Гранта едва не полезли глаза на лоб. — Стоп. Подождите секунду. Дайте мне прийти в себя. Повторите еще раз. Я не ослышался? Вы сказали «Ти-рексы»? Тираннозавры? Вы сказали, у вас имеются Тираннозавры?

— Да, — довольный произведенным эффектом, скромно ответил Хаммонд. — Вы не ослышались. Я сказал: «У меня есть Тираннозавры». Несколько отличных особей настоящих живых Тираннозавров.

Грант почувствовал, как земля медленно поплыла у него из-под ног.

— Алан, спокойно, — пробормотала Элли. Хотя голос ее отнюдь не поражал невозмутимостью, но держалась она все же лучше. Возможно, причиной тому являлось то, что Элли была палеоботаником, специалистом по вымершим растениям, и не так остро воспринимала эту, ставшую возможной, невозможную истину.

— Доктор Сетлер, доктор Грант, — торжественно возвестил Хаммонд. — Вы в парке юрского периода. Это и есть чудо. Плод человеческого гения!

— Я раздавлен, — прошептал Грант. — Я просто раздавлен. Как вам это удалось?

Хаммонд с откровенно довольным видом кота, которому почесали за ухом, потеребил свою аккуратную седую бородку и промурлыкал:

— Я покажу и объясню вам все. Но чуть позже. Это тоже входит в нашу программу. А пока давайте вернемся в машину.

Диплодок ухватился зубами за острую верхушку высокого кипариса, изящно-плавным, лишенным даже намека на усилие движением переломил ее и принялся меланхолично жевать, погладывая сверху вниз влажными темными глазами.

— И что вы думаете по этому поводу? — спросил Малколм, когда Алан и Элли забрались на свои места.

— А что думаете вы? — спросил в ответ Грант.

Он действительно не мог бы сейчас сказать, что он думает. Слишком велико было перенесенное две минуты назад потрясение. Его мозг, столкнувшись с заведомо невозможным фактом, сейчас медленно оправлялся от шока, усваивая информацию, умещая ее в рамки разумного, существующего мира.

Малколм, к немалому удивлению Гранта, не выглядел раздавленным. Обескураженным — да, но и только.

— Я? — он усмехнулся, однако в этом смешке не было обычной беззаботности. — Я думаю, что Джон — большой любитель эффектов.

— И только-то? — спросила Элли. — Это и все, что вы можете сказать?

— Конечно, — Малколм вздохнул и пояснил. — Видите ли, Алан… Вы не возражаете, если я буду называть вас «Алан»?

— Нет.

— Так вот, дело в том, что и вы, и Элли по роду работы привыкли иметь дело с давно вымершими животными. Ваш мозг знает, что динозавров не существует в природе. Для вас это — аксиома. Истина, не требующая доказательств.