— Ты стоишь, боясь пошевелиться, обнаружить себя. Ты надеешься на что-то. Все еще веришь и надеешься. Раптор не проявляет агрессивности. Может быть, он все-таки не видит тебя? Ты смотришь на него, а он просто смотрит в ответ. Глаза в глаза. И вдруг — бац! — нападение! — Грант резко выбросил вперед обе руки. Подросток икнул и попятился, рассыпая остатки крекеров. — Не этот, а два других Раптора, о присутствии которых ты и не подозревал! Велоцираптор охотится стаей. Он применяет скоординированную тактику атаки. И сейчас он в полной силе! И Раптор полосует тебя вот этим! — рука с когтем повисла перед побледневшим круглым лицом парня. — Цепляющий коготь! По одному на каждой лапе! Острые, как бритвы! Ему не понадобится впиваться в тебя зубами, как это делает лев, нет. Нет! Он полоснет тебя здесь! — Грант провел когтем вдоль груди, почти касаясь желтой смешной рожицы мультипликационного Симпсона. — Или здесь! — коготь скользнул к паху мальчишки. — Или здесь! — острие проплыло перед животом, «полосуя» все того же Симпсона, но теперь уже ниже. — Поперек живота, чтобы выпустить внутренности.

Элли поморщилась.

— Алан! Перестань!

Грант усмехнулся. Он видел, что нужный эффект достигнут, но не удержался от финального, завершающего полноту картины штриха. Наклонившись к пареньку, Алан прохрипел ему в лицо, по которому узкими дорожками стекал пот:

— Все дело в том, что ты еще жив, когда они начнут тебя пожирать. Так что, постарайся оказывать им немного уважения. Ладно?

— Хорошо, — восковыми губами прошептал мальчишка. — Я… буду…

— Ну, вот и отлично, — широко улыбнулся Грант, выпрямляясь и убирая коготь в карман. — Пометьте место расположения этой находки и все данные занесите в компьютер, о'кей?

— Конечно, — кивнул программист, с облегчением переводя дух.

— Угу, — Грант хмыкнул и, обернувшись к Элли, беспечно произнес: — Пойдем, дорогая, надо посмотреть, как продвигаются раскопки.

— Да…

Они пошли вниз по узкой тропинке. Через несколько секунд, когда навес и рабочие скрылись из виду, Элли замедлила шаг и хмуро спросила:

— Зачем ты устроил этот спектакль?

— Небольшой урок для этого мальчугана. Пусть привыкает уважать то, с чем ни разу не имел дела.

— Мда. Не знаю, чего именно ты добивался… Но если хотел напугать парня, то тебе это удалось.

— Дети… — неопределенно протянул Грант. — Дети… Ты хочешь что-нибудь такое же?

— Ну, не конкретно такое же, разумеется, — улыбнулась Элли, — но какой-то выводок детей интригует. Быть окруженной детьми…

— Ой, послушай, Элли, они шумные, беспокойные, горластые, дорогие…

— Дешевые, дешевые. Ты сам завел этот разговор.

— И запах! — победно провозгласил Грант. — Представляешь? Запах!

— Да нет же! Они вовсе не пахнут!

— Нет, периодически дети все же издают определенные запахи. Особенно малыши! А еще…

Он не успел договорить, что же они умеют делать еще, как из-за гряды холмов вдали появился вертолет и быстро пошел к лагерю. «Джет-рейнджер» держался очень низко, поднимая лопастями пылевые вихри. Багровые песчаные смерчи, развязно извиваясь, словно танцовщицы в третьеразрядном кабаке, мчались прямо на холм, к тому месту, где стояли изумленные люди.

Грант первым сообразил, что произойдет через двадцать секунд, когда «рейнджер» пройдет над холмом, — наверняка, сорвав брезентовый навес над аппаратурой программиста и распугав рабочих, — и нырнет дальше, к пятачку, на котором, почти очищенный от песка, лежал скелет стегозавра. Работа нескольких дней. Сквозь надвигающийся темный вертолетный триплекс Грант видел бесстрастное лицо пилота, а рядом с ним еще чью-то круглую улыбающуюся физиономию, окаймленную снизу седой аккуратной бородкой, а сверху — белой идиотской панамой. Приступ дикого, безумного гнева охватил его при виде этих счастливо-безмятежно растянутых губ. Бешенство требовало выхода, и на долю секунды у Гранта появилось иррациональное, но очень сильное желание схватить с земли камень и запустить в эту приближающуюся стальную стрекозу. Мгновением позже он уже летел вниз по склону гигантскими скачками, вопя во всю силу легких:

— Закройте скелет!!!! Закройте скелет!!!!!!!!!

Вертолет с оглушительным стрекотом прошел над их головами. Оглянувшись, Грант заметил, что Элли, раскрасневшаяся и злая, бежит следом. Налетевшая пылевая волна забила ему в рот горсть песка. «Хорошо еще, — подумал он, — успел закрыть глаза». Придерживая рукой шляпу, Грант выскочил к месту раскопок и тут же увидел стоящий у лагеря «рейнджер», — этот кретин даже не удосужился остановить двигатель, — темное пятно брезента, укрывшее скелет, и выпрямившихся археологов, смотрящих то на него, то на вертолет.

— Все нормально? — крикнул Грант, обращаясь к ним. — Вы успели?

Они поняли.

— Да, слава богу, — прокричал кто-то в ответ. — Эти идиоты едва не погубили нам всю работу.

— Черт!

Кипя от бешенства, переполненный негодованием, Грант торопливо зашагал к лагерю. Он чувствовал себя бочкой с перебродившим пивом. Сейчас пробковая затычка вылетит и могучий поток злости выплеснется наружу, заливая все руганью. Не интеллигентным «что вы делаете?», а той, которую используют портовые грузчики. При желании, Грант умел неплохо пользоваться ею.

Пилот скучал. Винты вращались, создавая над бело-голубым корпусом серебристо-красный ореол. Грохот стоял невообразимый. Алан, ненавидящий шум вообще, и шум вертолета в частности, подскочил к кабине и, шлепнув ладонью по стеклу, заорал, давясь горячим ветром и пылью:

— Проклятье! Остановите двигатель, мать вашу! Остановите немедленно двигатель, ублюдки!

Пилот, спокойно пожав плечами, указал на вагончик-трайлер и что-то беззвучно, по-рыбьи, прошелестел тонкими губами.

Гранта затрясло. Круто обернувшись, он шагнул к трайлеру, рванул изо всех сил дверцу и влетел внутрь. И конечно, он знал, кого увидит, — бородатого, счастливого, улыбающегося кретина, — но то, что он увидел, заставило Гранта замереть на месте, пережидая, пока невероятная по силе волна ярости спадет, и даже слегка застонать от жалости к самому себе. Вернее, к тому, что нельзя схватить бородача за шиворот и с наслаждением, как следует, ударить головой о пластиковую стену, а потом еще несколько раз стукнуть коленом под зад и вышвырнуть вон.

Бородач оказался маленьким круглым человечком, довольно пожилым — лет пятидесяти пяти — шестидесяти, — с неправдоподобно ровными искусственными белыми зубами, в белой рубашке и шортах, таких же белых носках и белых же летних туфлях. Панаму бородач снял, обнажив пушистые седые волосы, сквозь которые проглядывала розовая лысина. Улыбка все еще растягивала пухлые губы, на розовых же щеках играл здоровый глянцевый румянец. И вообще, от него так и веяло здоровьем и благодушием. Высокий умный лоб, на котором выделялись светлые брови и очки в золотой оправе, за стеклами которых сияли по-детски беззащитные глаза. Такие бывают на рождественских открытках у Санта-Клауса. Окруженные тонкой сеточкой морщин, наивно-добродушные глаза доброго сказочного гнома.

И сейчас этот добрый сказочный гном ловко вскрывал бутылку «Дом Периньон», которую Грант и Элли держали для торжественного вечера. Вечера окончания раскопок. Может быть, случая для посторонних не слишком торжественного, но, уж точно, куда более торжественного, чем этот. Бородач откупорил бутылку, забрызгав пеной ковровое покрытие, и, повернувшись к Гранту, весело поздоровался:

— Добрый день! — его явно не мучили угрызения совести.

— Черт! — снова мрачно и безысходно пробормотал Алан. Он чувствовал себя полным идиотом, над которым откровенно глумятся и даже не пытаются этого скрывать. — Что вы здесь, черт побери, делаете, а? Мы берегли эту бутылку для торжественного случая!

— А сегодня и есть очень торжественный случай, — бодро пояснил бородач, улыбаясь и этим безумно раздражая Гранта. — Я просто должен ее открыть.

— Да кто вы такой?!

Слишком спокойным был бородач, слишком раскованно держал себя, будто имел на это полное право.