Лиз торопливо захлопнула руководство и тревожно, огляделась по сторонам, испытывая чувство, сходное с тем, что она ощутила, когда лет в четырнадцать украдкой перелистывала журналы в магазине «Плэйбой». Она грустно усмехнулась. Странно, ее брак всегда представлялся ей почти совершенным. Да и все вокруг твердили то же самое. И вот теперь за одно-единственное утро все перевернулось с ног на голову — она стоит посреди книжного магазина и надеется, что какие-то «Простые и надежные способы…» помогут ей успешно миновать штормы и мели, поджидающие ее в бурлящем враждебном океане, в котором она чувствовала себя брошенной, потерянной, одинокой. После некоторых колебаний Лиз решительным жестом достала из кошелька кредитку и зашагала по направлению к стоявшей за прилавком улыбчивой женщине. Книга может, безусловно, оказаться полным бредом, но может, чем черт не шутит, и не оказаться. И уж, по крайней мере, чтение этого достойного труда поможет ей четче сформулировать все свои опасения и страхи.

— Черт побери! — возопила Кэрол, присоединяясь к Лиз пятнадцатью минутами позже. — Ну и суки же попадаются среди нас! Вот только что одна такая чуть не проколола меня насквозь своим идиотским зонтиком, когда я задержалась буквально на полсекунды, чтобы перекинуться с этой Сторм парой слов относительно ее новой книги. — Тут она заметила пакет, появившийся в руках у Лиз. — О, вижу, ты тоже уходишь не без приобретения. Что же ты купила? Нет, постой, я сама отгадаю! Что-нибудь детское, не иначе.

— Детское, — солгала Лиз, понимая, что если бы Кэрол узнала, что она купила, то тут же разразилась бы нескончаемым монологом.

— Нет, Лиз, ты и в самом деле невозможно провинциальна, — осудила подругу Кэрол, — не обратить никакого внимания на Блисс Сторм и купить какую-то детскую книжку!

— Зато я не подвергалась риску быть проколотой зонтиком, — напомнила Лиз.

— Но оно того стоило! — горячо возразила Кэрол. — Хорошо, слушай, — без всякого перехода добавила она спокойно, не позволяя себе войти в азарт, — давай-ка скорей поднимемся в секцию одежды, раз уж тебе нужно успеть домой к половине третьего.

Лиз пошла за Кэрол по серой ковровой дорожке, ведущей в секцию самых деликатных аксессуаров дамского туалета, не поспевая, впрочем, за энергичным шагом своей подруги. Вокруг них теперь возвышались груды шелковых комбинаций, разноцветных трусиков, легкомысленных лифчиков и пикантных ночных рубашек. Они словно были олицетворением другого мира, совершенно чуждого классическим белым лифам, шортам из хлопка и ярким фланелевым пижамам Лиз.

— Тебе нужно что-нибудь конкретное, Кэрол?

— Что-нибудь, что могло бы затмить носки моего мужа. Не говоря уже о всех остальных предметах его туалета. Деловые встречи могут, конечно, отнимать у него целые дни, но я не собираюсь уступать ночи. Гм… — Она остановилась, и начала придирчиво рассматривать какую-то невообразимую пижаму. — Что ты скажешь об этом?

— Если цена этой вещи соответствует ее объему, она обойдется тебе, думаю, не больше доллара, — оценила Лиз, — даже с учетом инфляции.

— А кстати, почему ты не едешь с Джоном на конгресс педиатров? — совершенно некстати осведомилась Кэрол, потеряв к пижаме всякий интерес. — Мне казалось, тебе следовало бы послушать его.

— Послушать?

— Он будет делать основной доклад, — нетерпеливо объяснила Кэрол. — Это, знаешь ли, действительно большая честь для всякого. Мой Гари отдал бы все на свете за это право.

«Ах, вот как?..» — И вновь Лиз пришлось быстро отвернуться и сделать вид, что она рассматривает фланелевую ночную сорочку, чтобы скрыть замешательство. Ее Джону было отдано предпочтение среди стольких врачей, ему предложили прочесть основной доклад, а он даже не счел нужным сообщить ей об этом, не говоря уже о том, что не попросил поехать с ним! Впрочем, он ни разу не звал ее с собой в деловые поездки с тех пор, как однажды был приглашен сделать какое-то текущее сообщение о научных исследованиях, но тому уже минуло больше пяти лет. Лиз припомнилось, что накануне той поездки он очень нервничал. Она уже было собралась ехать, зная, как он нуждается в ее моральной поддержке, но в последнюю минуту передумала — один из близнецов немного приболел, и она решила, что не может его оставить. Лиз вымолила тогда прощение Джона, объяснив, что, в конце концов, ребенок в таком нежном возрасте больше нуждается в поддержке матери, чем взрослый мужчина в поддержке жены.

И вот теперь впервые за все это время ее посетили сомнения в мудрости тогдашнего решения. Вероятно, ей все же следовало заставить себя поехать, позаботившись о том, чтобы с детьми ничего не случилось, и, обеспечив им должный уход. Если бы она тогда поступила так, ей сегодня не пришлось бы с удивлением узнавать об успехах мужа от жен его коллег.

Волна паники накатила на Лиз. Она вдруг со всей ясностью осознала, как, в сущности, далека была от Джона и его интересов на протяжении многих лет. Она помнила, как, давно, еще в самом начале их семейной жизни, он неизменно делил с ней и радость побед, и горечь поражений. Очень давно. До детей. До того, как насыщенность делами ее дней сравнялась с насыщенностью его дней. И как-то так случилось, что сначала ушли в прошлое их долгие откровенные разговоры, а затем…

Почему же он ничего не сказал ей и почему вообще никогда ничего не говорит? Быть может, он нашел для этой цели другое, более сочувственное и внимательное ухо? Образ Брэнди Роум опять слепящей вспышкой пронесся в ее сознании, и она судорожно сжала пакет с книгой, как будто это был некий талисман против коварных разлучниц.

— Лиз! — Нескрываемое раздражение в голосе Кэрол вывело ее из сомнамбулического состояния. — Что, черт возьми, с тобой такое? Почему ты смотришь на эту отвратительную ночную сорочку, как на заклятого врага?

— Прости, я задумалась. — Лиз сделала глубокий вдох и оглядела ряд развешанных белоснежных трусиков. Считается, видимо, что все мужчины без ума от подобного рода сексапильного белья? Она, кстати, готова была биться об заклад, что купленное ею руководство содержало, по крайней мере, целую главу, посвященную нижнему белью. — Знаешь что, Кэрол? Я что-то вдруг по чувствовала себя раскрепощенной до безрассудства!

— О-ля-ля! — воскликнула Кэрол. — Ну и что же ты намерена предпринять в связи с этим? Купишь пижаму в цветочек вместо одноцветной?

— Не только. Я думаю вообще существенно пополнить свой гардероб соблазнительным бельишком. Можешь, если хочешь, помочь мне выбирать.

— Ты это серьезно? — Кэрол вряд ли могла бы изобразить большее ошеломление, даже если бы началась война. — Но… понимаешь, ты — женщина немного не того типа. Ты женственная, мягкая, я не знаю… Что-то вроде Дорис Дэй.

— У нее, между прочим, был мужчина. Всегда.

— Но и у тебя он тоже есть, — напомнила ей Кэрол, — да еще какой! Если бы я не была так безумно до сих пор влюблена в свое собственное плешивое пузатенькое сокровище, клянусь, я бы тебе позавидовала.

— Правда? — спросила Лиз с сомнением в голосе. За все время их знакомства ей как-то ни разу не пришла в голову мысль, что Джон нравится Кэрол.

— Ангел мой, нужно быть просто слепой, чтобы не видеть неоспоримых достоинств Джона, и не только физических. Поверь, твой муж — чертовски привлекательный мужчина.

— Спасибо, — сердечно улыбнулась Лиз, хотя слова Кэрол, пожалуй, только разбередили ее раны. Одно дело — самой считать своего мужа привлекательным, но, когда подруга открыто, заявляет о полном совпадении ее мнения в этом вопросе с твоим, это способно внушить некоторое беспокойство. Да, вот и еще один повод для волнения, открытый ею за сегодняшний день. Она мысленно содрогнулась. Боже, Боже, если бы кто-нибудь еще вчера сказал ей, что ее невинное намерение пообедать с собственным супругом навеки лишит ее покоя, внесет растерянность и смуту в ее так хорошо налаженную, размеренную семейную жизнь, наполнит ее душу разнообразными сомнениями и страхами, она, разумеется, рассмеялась бы ему в лицо.