Мы подошли к группе воинов. Бригада сильно обновилась, и я с трудом узнавал не только рядовых, но и некоторых офицеров. Выяснилось, что мы оказались в роте гвардии старшего лейтенанта Сидельникова.

Вскоре бойцы роты собрались на короткий митинг. Первым выступил гвардии подполковник А. А. Денисов, только что прибывший на должность заместителя командира второго батальона по политчасти. Голос его звучал мягко, но убедительно. Чувствовалось, что Денисов — опытный политработник.

Выступали бойцы, сержанты, говорили коротко и ясно: сражаться по-уральски, по-гвардейски — беззаветно и храбро.

В своей речи я напомнил, что боевые действия бригада возобновляет в довольно сложной обстановке. Ранняя весна превратила дороги в непролазные болота, затрудняется подвоз боеприпасов, горючего, продовольствия.

— В этих условиях, — напомнил я, — особенно важно экономно расходовать боеприпасы. Каждый снаряд — только в цель!

Побывал я и в роте, которой теперь командовал гвардии старший лейтенант И. С. Пупков, в других подразделениях бригады. Встретился с начальником штаба батальона гвардии старшим лейтенантом Б. Н. Ерофеевым.

На перекрестке полевых дорог огневые позиции заняла батарея 76-миллиметровых орудий. Артиллеристы расселись кто на станине боевой системы, кто на ящиках из-под боеприпасов. На щите орудия был укреплен плакат, изображающий немецкий танк тигр. Стрелы на плакате показывали уязвимые места танка. Беседу с артиллеристами проводил парторг батареи П. А. Левшунов.

Такие памятки и плакаты к нам поступили еще в период Курской битвы. Теперь, в связи с новым пополнением, политотдел корпуса прислал эти пособия во все расчеты и экипажи.

Закончив беседу, Петр Андреевич сообщил мне, что сейчас состоится открытое партийное собрание.

Партийное собрание было по-фронтовому коротким, деловым. Докладчик командир батареи гвардии старший лейтенант Иван Пивцаев подчеркнул:

— Коммунист всегда должен быть впереди, личным примером увлекать воинов на разгром врага, сражаться храбро, мужественно и умело.

Речи выступавших были также короткими.

— Всем своим поведением в бою, — заявил гвардии старшина Садовский, — с честью оправдаю высокое звание члена большевистской партии.

Партийные и комсомольские собрания в тот день состоялись во всех ротах и батареях бригады. Обсудили свои задачи в предстоящих боях и коммунисты штаба и политотдела, где с докладом выступил я.

Ночью не пришлось сомкнуть глаз. Дел было невпроворот. Очень беспокоил подвоз боеприпасов, горючего, продовольствия.

Мой заместитель по тылу гвардии майор В. И. Хохлов собрал своих подчиненных. Начальник службы продовольствия гвардии капитан Н. И. Юмашев, начальник артснабжения гвардии старший лейтенант Иванков, начальник службы горюче-смазочных материалов бригады С. А. Егоян, командир роты подвоза гвардии старший лейтенант Тараканов и другие заверили: бригада получит нужное довольствие.

Ушли офицеры, а я думал о том, что нас ждет впереди, как поведут себя в бою новички, какой страницей в боевую летопись бригады войдет грядущий день.

Утро 4 марта 1944 года выдалось ненастным, серым. Туман, затянувший за ночь окрестность, рассеивался медленно. Первые лучи солнца едва пробивали молочную пелену.

Я взглянул на часы: скоро атака. Но при такой видимости нелегко идти в бой, управлять подразделениями.

Впереди, в нескольких километрах, — река Горынь. Оборона противника проходит по ее южному берегу. На подступах к реке, как установили разведчики, находятся лишь небольшие отряды охранения. Мосты через реку немцы взорвали. Горынь, если верить топографической карте, неглубока, ее можно форсировать и вброд. Однако теперь, в распутицу, уровень реки поднялся, а ее берега стали еще более топкими. Не исключено, что противник окажет сопротивление и со стороны Белогорья. Правда, все эти обстоятельства мы учли, комбаты получили конкретные задачи, но тем не менее предстоящая атака волнует.

Раздумья прерывает грохот орудий. Началась артиллерийская подготовка. От ударов содрогается земля. Поле заволакивает дым. Видимость еще более ухудшается. Но вот артиллерия переносит удар в глубь обороны врага, гул значительно стихает, и я даю команду Вперед!.

Танки с посаженными на них пехотинцами снимаются со своих мест. Справа идет второй батальон, левее — третий. Первый танковый батальон движется сзади. Несколько танков первого батальона в атаке участия не принимают: они подтягивают тыловые автомашины, застрявшие в грязи.

Сминая на пути небольшие сторожевые заслоны и преодолевая грязь, танки удалялись в заданном направлении. Серьезного сопротивления противник пока не оказывал. Скорей всего, он примет бой у самой Горыни.

Так оно и оказалось. Разведчики и саперы на подходе к реке попали под минометный и пулеметный огонь. С противоположного берега в пашу сторону неслись светлячки трассирующих пуль.

Первой к реке вышла танковая рота гвардии лейтенанта М. Г. Акиншина. Она завязала бой. Я слышал по радио, как Акиншин отдал приказ:

— Вперед, гвардейцы, вперед! Задерживаться нельзя.

Офицер понимал, что останавливаться перед рекой опасно: противник легко расстреляет танки. Надо было с ходу, не теряя ни минуты, переправиться на противоположный берег. И танки его роты приступили к форсированию реки.

Мне нравился этот решительный офицер. И я сказал по радио комбату Федорову:

— Молодец Акиншин. Передайте ему мою благодарность.

К реке потянулись танкисты гвардии старшего лейтенанта М. Ф. Коротеева. Танк за танком входил в воду, взбирался на противоположный берег. Бой нарастал. Подавляя сопротивление врага, наши танки в упор расстреливали его орудия, утюжили траншеи, вышибали пехоту. Вот уже задымились подбитые вражеские танки.

На южный берег вышел и танк командира второго батальона Федорова. Слева оказалось противотанковое орудие противника. Танк комбата прямым попаданием снаряда разбил его. Уцелевшие артиллеристы побежали. Танкисты могли покосить их пулеметным огнем. Но, разгоряченный боем, Федоров приказал механику-водителю гвардии старшему сержанту Ф. П. Суркову:

— Дави гадов гусеницами!

Сурков прибавил газ. Погоня продолжалась недолго. Неожиданно танк влетел в трясину и завяз. Теперь уже гитлеровцы, оправившись от страха, блокировали танк. Они пытались подорвать его гранатами. Но гвардии капитан Федоров огнем пулемета отогнал фашистов. Поединок, однако, этим не кончился: немцы подтянули орудие, чего не заметил экипаж танка. Еще минута — и быть беде. К счастью, в это время подошел танк гвардии лейтенанта В. Крюкова. Точным выстрелом он поразил орудие, спас экипаж комбата Федорова.

Эти перипетии боя я узнал позже, вечером, когда в штаб были приглашены командиры. Пришлось сделать внушение комбату — его горячность могла бы стоить дорого.

А пока бой продолжался. Танки бригады были уже за Горынью, продвигались в направлении Довгалевки. Успех был налицо.

Шел уже третий час атаки. Мой танк отстал от боевого порядка и теперь с трудом преодолевал валы липкого чернозема.

— Давай жми, Мурашов, — тороплю я механика-водителя.

— Двигатель перегревается, — отвечает он. В щлемофоне послышался тревожный голос.

— Первый, первый, — говорил Федоров. — Сидельников в тяжелом положении.

— В чем дело? Доложите подробнее.

Из доклада комбата стало ясно: командир роты Сидельников в районе высотки 282 встретил сопротивление противника и решил обойти эту высоту справа, по кукурузному полю. Но танки завязли в грязи и попали под артиллерийский обстрел.

Я тут же приказал выдвинуть приданную бригаде самоходно-артиллерийскую батарею. Командир батареи гвардии капитан Б. Дружинин доложил, что он уже спешит на помощь Сидельникову. Вскоре самоходки открыли огонь по артиллерийским позициям немцев. А группа танков во главе с гвардии капитаном Чирковым, развивая наметившийся успех, двинулась в направлении деревни Гнелице-Мале.