— Это наши советские танки, — пояснил нам командир. — Будете осваивать эту боевую технику.

Мы занимались старательно. Изучали устройство танка, обретали навыки его вождения, учились метко поражать цели из пушки и пулемета. А вечерами до хрипоты спорили по многим вопросам тактики. Вели речь и о маневре, и о ведении наступательного боя, и об искусстве побеждать.

Как-то в мае 1934 года меня вызвал начальник полковой школы. Еще с порога услышал:

— Повезло тебе, Фомичев! Поедешь в училище на командира учиться.

А мне не верилось. Неужели мне, парню из бедной крестьянской семьи, предоставляется такая возможность? И правда, нас, нескольких человек, стали готовить в училище. Преподавали русский язык и математику, физику и химию в объеме неполной средней школы. Через четыре месяца я успешно сдал вступительные экзамены и был зачислен в Орловское бронетанковое училище имени М. В. Фрунзе.

В 1937 году после окончания училища я приехал в родную деревню Слобода. В глаза бросились перемены. Земляки стали лучше одеваться, питаться. Достаток пришел и в наш дом: на заработанные трудодни отец получил много хлеба, овощей, денег.

Потом учеба в Академии бронетанковых и механизированных войск. Накануне войны получил назначение в один из городов Украины, а вскоре пришлось выдержать испытание огнем.

…За стаканом чаю о многом вспоминали. Земляки поведали страшную историю о том, как фашисты издевались над нашими советскими людьми, как глумились и над моим отцом.

— Отомстим врагам за все, — прощаясь с земляками, заверил я их.

На обратном пути мы попали под бомбежку. К счастью, все обошлось благополучно.

Медленно угасал день. Солнце спряталось за верхушки сосен. Со стороны запада по-прежнему доносился гул боя, яркое зарево осветило черное небо.

Вечером меня вызвали в штаб корпуса.

Штаб 30-го Уральского добровольческого танкового корпуса располагался в деревне Сосенки. Я вошел в штабную землянку. И когда только саперы успели соорудить такую махину? Землянка была покрыта бревнами в несколько накатов. В ней было просторно, уютно. При свете коптилки офицеры штаба отрабатывали карты.

— Присаживайся, Фомичев, — пригласил меня полковник Б. Р. Еремеев. Давай-ка уточним, где расположились челябинцы. Нам надо знать конкретно, где танковые батальоны, где батальон автоматчиков, артиллерия, тылы.

Красным карандашом я обвел на карте пункты сосредоточения, огневые позиции.

Сзади раздались чьи-то шаги. Я оглянулся. В землянку вошел генерал Г. С. Родин.

— Ну что, повидался с родными? Вот и хорошо. Теперь будем воевать, улыбаясь, сказал он.

В штабную землянку пришли командиры соединений и частей. Началось деловое совещание. Генерал Г. С. Родин сообщил:

— Перед четвертой танковой армией поставлена задача: утром двадцать шестого июля войти в прорыв в полосе наступления одиннадцатой гвардейской армии. — И генерал провел указкой по карте, висевшей на стене.

Нам предстояло принять участие в Орловской операции (она получила известность под условным названием Кутузов), начавшейся еще 12 июля контрнаступлением ударных группировок Западного и Брянского фронтов, а тремя днями позже — и войск Центрального фронта.

Основные силы 11-й гвардейской армии генерала И. X. Баграмяна рвались к железнодорожной магистрали Орел — Брянск, обходя город Болхов с северо-запада. Противник понимал значение Болхова как крупного узла дорог и создал здесь сильную оборону, пытаясь любой ценой сохранить свои позиции. К острию клина советских войск гитлеровцы перебросили 183-ю и 253-ю пехотные дивизии и полки 95-й пехотной дивизии. Сюда же направлялись части моторизованной дивизии Великая Германия.

— Важно сломить сопротивление противника северо-западнее Болхова, говорил генерал Родин. — В этих целях командующий Западным фронтом и решил ввести в сражение четвертую танковую армию, в том числе наш корпус.

Затем генерал подробно говорил о задачах корпуса. Боевым приказом по корпусу четко определялись задачи каждого соединения:

— 243-й Пермской танковой бригаде во взаимодействии с 30-й мотострелковой бригадой и с приданной артиллерией атаковать противника с рубежа Рылово, Лунево в направлении Войково, Сурыпово, Рожково и с ходу форсировать реку Нугрь;

— 197-й Свердловской танковой бригаде наступать левее в направлении Однощекино, Массальское;

— 244-й Челябинской танковой бригаде, находящейся в резерве командующего армией, двигаться за бригадами первого эшелона в готовности развить их успех и выйти в район платформы Беднота.

В дальнейшем, по замыслу командования Западного фронта, войска фронта должны были перерезать в районе Хотынец, Нарышкино железную и шоссейную дороги, соединяющие Орел и Брянск, отсечь пути отхода болховской группировки противника, а затем во взаимодействии с Брянским фронтом окружить и уничтожить ее. В этих боевых действиях важная роль отводилась и нам, танкистам.

В штабе корпуса задержались до глубокой ночи. Обратно в бригаду ехали буквально на ощупь — так было темно.

Утром я заглянул в политотдел. Здесь застал лишь Богомолова — все офицеры уже отправились в подразделения, чтобы довести до личного состава обращение Военного совета армии. Начальник политотдела вручил мне текст обращения. Казалось бы, о предстоящих боях я был осведомлен, но слова обращения нельзя было читать без волнения.

…Час настал. С верой в наше правое дело, в нашу конечную победу мы пойдем в бой. Ненависть к врагу закалила наши сердца. Любовь к Отчизне и родной Коммунистической партии окрыляет нас на подвиги. Пойдемте же вперед, чтобы смертным боем бить немецко-фашистских оккупантов, чтобы отомстить им за слезы детей наших, за горе и муки матерей, за кровь и страдания нашего народа!..

Товарищ! От твоего мужества, от твоей стойкости и готовности до конца выполнить военную присягу зависит судьба твоих детей, твоей семьи, твоей Родины. Ты — воин-мститель, воин-освободитель. Пусть твой танк, твой автомат, твоя пушка, твоя граната бьют без промаха! Целься вернее, бей точнее! Опасностью пренебреги, трудности преодолей, всегда стремись к одному: только к победе!

На бой святой и правый нас благословляет Советская Родина. В походах и битвах нас осеняет великое и непобедимое знамя Ленина. Вперед, за нашу победу! Смерть немецким оккупантам!

Мы с Богомоловым пошли в подразделения — надо было принять участие в митингах, на которых обсуждалось обращение Военного совета. Митинги повсюду прошли с большим подъемом.

Должен сказать, что в связи с подготовкой к боям в бригаде заметно оживилась партийно-политическая работа. Ее лейтмотивом сейчас стало воспитание наступательного порыва у бойцов, сержантов и офицеров. Во всех ротах и батареях в эти дни состоялись партийные и комсомольские собрания, на многих из которых докладчиками были руководящие офицеры штаба, политотдела. Подполковник Богомолов провел семинар парторгов рот и батальонов, а также семинар комсоргов.

Работники политотдела были желанными гостями в подразделениях, помогали руководителям партийных и комсомольских организаций более вдумчиво вести воспитательную работу с людьми.

Небезынтересно вспомнить и темы политинформаций. Вот некоторые из них: В бою будь храбрым, смелым и находчивым, Кто поведет тебя в бой, Сила воина — в оружии, Что сообщило Совинформбюро. Воинам разъясняли справедливый характер Великой Отечественной войны, воспитывали у них гордость за наше оружие, за достигнутые успехи в первый период летней кампании 1943 года.

Напряженно работала и партийная комиссия. Желающих вступить в партию было много. Люди хотели идти в бой коммунистами.

…Утро выдалось прохладным, однако день обещал быть хорошим. Я медленно шел к штабному автобусу, перебирая в памяти вопросы, которые еще ждали решения. Из раздумья меня вывели громкие голоса: у автобуса собралось немало людей, кто-то требовал самого начальника.

— Вот и наш командир, — сказал офицер штаба капитан И. П. Гаськов.