— Ок-ок, нелепо, так нелепо.

— Ты хочешь быть кем: лучшим в мире, или тем, кто дохрена зарабатывает и ходит по улице во всем этом?

— Лучшим в мире!

— Отлично! Потому что если ты хочешь быть лучшим в мире, то ты много чего еще добьешься. А если это все ради денег, то ничего этого не будет, понимаешь?

— Понимаю.

— Обмозгуй это, и свяжись со мной потом, – сказал он, и встреча была закончена.

Я вышел из отеля с мыслями, мол, подумаю об этом потом. Я по-прежнему могу быть крутым и заставить его ждать. Но нет. Я даже до машины не дошел, а мне уже хотелось позвонить. Что я и сделал.

— Слушай, я не могу ждать, хочу работать с тобой прямо сейчас.

Он притих. И потом ответил:

— Ну ладно. Но если хочешь работать со мной, то делай, как я тебе скажу.

— Да, хорошо.

— Ты продашь свои машины, свои часы и начнешь тренироваться в три раза усерднее. Потому что твоя статистика – дерьмо.

«Твоя статистика – дерьмо»! Я должен был сразу послать его к чертям. Продать машины? А они-то ему чем не угодили? Далековато он зашел, однако. Но … он ведь был прав, разве нет? Я отдал ему свой «Порше Турбо». Не для того, чтобы казаться послушным мальчиком, а просто, чтобы избавиться от нее. Я бы убился в этой машине. Но на этом дело не остановилось.

Я начал ездить на чертовски скучной клубной машине, «Фиат Стило», и снял золотые часы. Вместо них нацепил ужасные часы Nike. И вновь ходил в тренировочном костюме. Трудное время настало. Я начал тренироваться, как сумасшедший. Я доводил себя до грани. И до меня начало доходить, что все это правда. Я был слишком доволен собой и всем вокруг. Думал, что я крутой парень. Это был неправильный подход.

Я и вправду ленился и забивал не так много голов. Я не был достаточно мотивирован. Я это понимал все больше и больше. И начал больше отдаваться тренировкам и матчам. Но поначалу такая перемена трудно воспринималась. Я начал уставать, но к счастью, возможности отдохнуть не было. Мино был тут как тут.

— Тебе нравится, когда люди говорят тебе, что ты лучший?

— Да, наверное.

— Это вранье. Ты не лучший. Ты дерьмо. Ты никто. Работай еще больше.

— Да сам ты дерьмо! Только и делаешь, что ноешь. Сам иди тренируйся.

— Пошел нахрен!

— Сам пошел!

Да, мы агрессивно вели себя друг с другом. Но это только выглядело так. Нас так вырастили. Я постепенно начал понимать, что да, я действительно ничего из себя не представляю. А он реально преуспел в том, чтобы изменить меня. Я начал сам себе говорить все это: «Ты никто, Златан. Ты дерьмо. Ты даже наполовину не так хорош, как мог бы быть! Тренируйся больше!»

Это меня стимулировало, и я начал даже мыслить, как победитель. Тренер уже не посылал меня домой, даже разговоров таких не было. Я отдавал всего себя в любой ситуации. Я хотел выиграть каждый матч и каждый турнир. Даже на тренировках. Как-то я почувствовал боль в паху. Но мне было плевать, я просто продолжил. Решил не сдаваться. Мне было все равно, пускай будет хуже. Я терпел боль. Некоторые другие игроки тоже были травмированы, но я не хотел доставлять тренеру больше проблем, чем уже было. И я играл на болеутоляющих, пытаясь полностью игнорировать это дерьмо. Но Мино все видел и все понял. Он хотел, чтобы я много тренировался, но не ломал себя.

— Парень, так нельзя, – сказал он. – С травмой играть нельзя.

Я наконец понял, что это серьезно, и сходил к специалисту. Было принято решение, что мне нужна операция.

В медицинском центре в Роттердаме мой пах привели в порядок. Но мне потом пришлось набираться сил в клубном бассейне. Это не круто. Но Мино сказал тренеру по физподготовке, что для меня это фигня.

— Да он только и делал до сих пор, что дурака валял. Сейчас ему надо быть полностью готовым. Нагружай по полной!

Пришлось надеть чертов пульсометр и какой-то спасательный жилет, который держал меня на поверхности. И я бегал в воде, пока не кончились силы. После этого мне хотелось блевать. Я просто лег у бассейна. Хотел просто упасть и отдохнуть. Не мог пошевелиться. Сил вообще не осталось. И в один момент я захотел поссать. И чем дальше, тем хотелось все больше и больше. Но сил вообще не осталось! У бассейна была какая-то дырочка. Что мне оставалось? Я туда и отлил. И потом я вновь не мог пошевелиться.

В «Аяксе» у нас было правило: нам не позволяли идти на обед, пока не прозвучало слово «Свободны». Я всегда бежал за едой, еще не услышав первого звука. Я всегда был голоден, как волк. А сейчас я даже головы поднять не мог. Неважно, как громко и долго они бы кричали, я бы просто лежал дальше пластом у бассейна.

Так продолжалось две недели. Странно то, что это была не просто сверхнагрузка. Что-то в этой боли было приятным. Я был рад возможности напрячь себя до полного изнеможения, и я начал понимать, что значит тяжелая работа. Я перешел на новый уровень. Я почувствовал себя сильнее, и это сила была со мной надолго. Когда я возвращался с физиотерапии, я полностью выкладывался на поле, и я начал доминировать.

Я стал самоуверенным. Начали появляться постеры в духе «Златан – сын Бога». Люди выкрикивали мое имя. Я стал лучше. Лучше, чем когда-либо. Это было замечательно. Но, как всегда, когда кто-то начал блистать, обязательно найдутся завистники. В команде уже присутствовало какое-то напряжение, в частности среди молодых игроков, которые хотели, чтобы их заметили и продали в топ-клубы.

Думаю, что Рафаэль ван дер Ваарт был одним из самых недовольных. Рафаэль, пожалуй, был одним из самых популярных игроков в стране, любимцем фанатов, в особенности тех, кто не любит легионеров. Рональд Куман сделал его капитаном, хотя ему ещё не было даже 21 года. Я уверен, его эго вздулось в этот момент. И теперь он стал основной добычей таблоидов. Он начал встречаться с какой-то селебрити, и, возможно, ему трудно было смириться с моими успехами в такой ситуации. Готов поспорить, что Рафаэль видел себя яркой звездой и не хотел иметь никаких конкурентов. Хотя не знаю. Он отчаялся сменить клуб, как и многие из нас. Он хотел что-то делать, чтобы двигаться вперед.

Но скажу еще раз: я его не знал, и мне было на него плевать.

Было начало лета 2004-го года. А в августе между нами отношения обострились, как никогда. В мае и июне все было нормально. Мы выиграли очередной титул, и моего друга Максвелла выбрали лучшим игроком чемпионата. Я был счастлив за него. Никаких обид, не на него уж точно. Помню, как-то мы поехали в Харлем поесть пиццу. А там вырос Мино, и я поговорил с его сестрой. Кое-что из сказанного ей удивило меня. Это было об их отце.

— Папа начал ездить на «Порше Турбо». Это несколько странно. У него раньше была другая машина. Это имеет отношение к тебе?

— Твой папа…

Я скучал по «Порше», но я надеялся, что теперь он находится в лучших руках. Тем летом я хотел держаться подальше от безумных поступков и сфокусироваться на футболе. Приближался Чемпионат Европы в Португалии. Мой первый международный турнир, когда я закрепился в сборной Швеции. Помню, как мне позвонил Хенрик «Хенке» Ларссон. Он был примером для подражания, лично для меня. Он тогда как раз заканчивал играть в «Селтике», и летом должен был перейти в «Барселону». А после поражения от Сенегала на Чемпионате Мира он заявил, что никогда не будет больше играть за сборную, потому что хочет проводить больше времени с семьей. Конечно, с ним никто и не думал спорить.

Но его не хватало. В нашей группе была сборная Италии, и нам нужны были сильные игроки, на которых можно положиться. А многие люди после того заявления, наверное, потеряли веру в него. Но теперь он сказал, что сожалеет о своем решении и хочет вернуться в состав. Я воспрял духом.

Теперь в нападении играли мы вдвоем, что делало нас сильнее. С каждым днем давление на нас возрастало, и все больше и больше людей говорило о том, каким получится мой международный прорыв. И я понял, что все – и скауты, и тренеры из-за рубежа – будут наблюдать за мной. За несколько дней до начала турнира вокруг меня толпились фанаты и журналисты. И в таких ситуациях я был рад, что Хенке был рядом. Его самого не оставляли в покое, но те беспорядки, что крутились вокруг меня, были полнейшим безумием. Никогда не забуду, как спросил у него: