— Что? Вы вообще в своем уме? Летать умеют только птицы и самолеты, а людям не положено по причине отсутствия оперения, — фыркнул я. Надо же. Дом сумасшедших. Летать они захотели.

— Спрошу по-другому, — улыбнулась женщина. — Вы никогда не замечали, что можете зависать в воздухе или как-то слишком долго падать?

— Профессор, падаю я обычно быстро и больно, — ответил я. — И парить, зависать, летать вверх, вниз, вбок, вперед и назад, уберегая себя от синяков, я не умею.

— Ладно, хорошо. А что вы знаете о целебной магии? — к моему удивлению произнесла молодая девушка хрупкого телосложения, светловолосая, конечно, не такая бледная, как Дефоссе, но все же. Одета она была в белый медицинский халат. В общем, вся белая с головы до халата.

— Ничего. Абсолютно. При попытке научиться готовить обычное болеутоляющее у меня однажды получился сильнейший яд, и мама запретила мне подходить ближе, чем на сто метров к травам и другим сыпуче-плавучим веществам для приготовления снадобий.

— А боевая магия? — с сомнением спросил подтянутый ничем не примечательный старичок.

— Вы про летающие шарики, языки пламени, неповторимые кульбиты в воздухе, оставляющие после себя горы трупов? Нет, не интересуюсь. Да и здоровьем не вышел, чтобы прыгать и скакать.

— Судя по всему, действительно нет абсолютно никаких талантов, — закончил крестный. — Бывает же. Потомственный маг с просто бешеным магическим потенциалом, а талантов никаких.

— Подождите, ведь мы же еще не закончили, — удивленно вскинула брови профессор Бретт.

— А я думаю, что гораздо быстрее будет обратиться к материалам дела этого молодого дарования и просто прекратить эту клоунаду. Мистер Нейман на сотрудничество не настроен, поэтому пойдем более коротким путем. Судя по рассказам его матери и отчима, у данного юноши все же есть несколько талантов. Целых три. А именно: быстро бегать, хорошо прятаться и экранировать собственную магию. Поэтому, чтобы хотя бы догнать, не говоря уж о найти и выяснить, каким даром он награжден, и чем занимается, ни у кого так и не получилось. Причем экранировать магию он осознанно не умеет, а делает это бессознательно.

— Значит, он — менталист? — деловито уточнил какой-то старик в очках. — Не припомню менталистов среди Нейманов, — протянул он с изрядной долей сомнения.

— Вы меня плохо слушаете, профессор. Этот юноша генетически не принадлежит к роду Нейманов. Но официально сыном Ареса Неймана является. О биологическом отце не известно ничего. Поэтому способности, к которым он предрасположен нужно выяснять самостоятельно. Но способности к менталистике вы можете проверить, записав его на свой курс, профессор Старлинг.

— Я думаю, что проверить стоит, — что-то прикинув в уме, кивнул этот Старлинг и уткнулся в свои бумаги. А я все больше стал ненавидеть своего крестного. Видимо, он тоже был в молодости неприятным типом, поэтому и подружился с Казимиром. Свой своего издалека видит, как говорится.

— Я был готов к неким трудностям в общении с мистером Нейманом, поэтому позаботился о том, чтобы собрать довольно полную информацию о его родословной. Согласно моему анализу, все его предки по материнской линии обладали одним из трех даров: ментальная магия, телекинез и артефакторика. Со стороны отца, как я говорил, мало что известно. Но судя по рассказам его матери, особо сильным магом он не был. Я думаю, что проверить последние два пункта, телекинез и артефакторику, особой проблемы не составит, если мистер Нейман соблаговолит пойти на сотрудничество, перестанет кривляться и, наконец, поймет, что никто отсюда его все равно не выпустит, как бы он ни старался, пока он хоть чему-нибудь не научится. Мистер Нейман будет с нами сотрудничать? — ехидно спросил у меня Алекс с широкой неискренней улыбкой на лице.

— Будет, — обреченно вздохнул я и краем глаза посмотрел на Лео. Тот сидел и широко распахнутыми глазами взирал на меня. Видимо, в гостиной своего Первого факультета мне предстоит неприятный разговор практически со всеми студентами, которые собирали с миру по нитке (точнее, с каждого студента по шмотке), наряжая меня подобающе их интересам. А тут такой позор. Хотя какое это имеет для меня дело?

— Мистер Нейман, попробуйте передвинуть этот карандаш, который лежит перед вами на столе, силой мысли на любое расстояние, — практически приказала женщина неопределенного возраста, с грубыми чертами лица и в жутком парике сиреневого цвета. Я так засмотрелся на ее шикарные волосы, что даже не с первого раза уловил суть очередного нелепого задания.

— Что?

— Передвиньте карандаш, — повторила она.

Я, недолго думая, а если быть совсем честным, вообще не думая, просто взял карандаш в руку и положил его рядом с Лео.

— Что вы сделали?

— Как что? Вы же сами попросили меня передвинуть карандаш, — искренне удивился я.

— Силой мысли, — с все тем же непроницаемым лицом вела со мной диалог эта Мальвина.

— Мысль нематериальна. Как я буду ею что-то двигать? — я абсолютно не понимал, что здесь происходит, и чего они все от меня хотят. И главное: зачем?

— Может, хватит уже валять дурака? Просто мысленно прикажите карандашу переместиться в другое место.

— Мысленно приказать карандашу? Я даже не знаю, какое из слов в этом предложении меня поражает больше всего. Скажите мне, как я буду приказывать карандашу? Это же неодушевленный предмет. Директор, у вас есть в штате психиатр? Я думаю, это просто необходимо для создания благоприятного микроклимата в коллективе…

— А ну цыц! — стукнула женщина кулаком по столу. После этого устрашающего жеста я слегка подпрыгнул и, вернувшись обратно на свое место, озверел окончательно. Карандашу приказать, ага. Да пошли они все! Я бросил взгляд на злосчастный карандаш, желая, чтобы он просто исчез, и в ту же секунду предмет моего пристального внимания разлетелся на щепки в разные стороны.

— Я просила переместить карандаш, а не взрывать его, — все так же, не выражая никаких эмоций, проговорила Мальвина.

— Карандаш оказался вредным и предпочел покончить жизнь самоубийством, нежели подчиняться моим приказам, — практически выплюнул я.

— Будет, конечно, сложно, но я его беру. В мальчике просто огромный потенциал к телекинезу.

— Хорошо, профессор Хилларис, — та кивнула и так же, как недавно менталист, начала что-то усиленно писать, больше не обращая на меня внимания. Весело у них тут все. Никому ни до кого нет никакого дела.

— А где профессор артефакторики? — прозвучало с другого конца стола.

— Не приехал еще, — недовольно отозвался крестный. — Придется испытывать его нам самим.

— Позвольте, директор, разве может быть больше одного дара в одном маге? — вскинулась кураторша.

— Теоретически может, а практически — стоит проверить, — улыбнулся Алекс. — Мистер Нейман, что вы знаете об артефакторике?

— Ничего. Я даже не знаю, что это за слово и что оно означает, — вот если бы знал, то ни за что бы не подал виду. Чтобы, кроме занятий по мозговедству, телекинезу у этой Мальвины, мне в расписание впихнули что-нибудь еще? Извините, я вообще не хочу особо себя загружать бесполезной для меня информацией. И вообще я хочу сбежать отсюда. Хоть куда, только подальше.

Крестный в это время задумчиво на меня смотрел, а потом неожиданно бросил в меня такой же карандаш, собрата которого я безжалостно отправил на тот свет.

— Лови!

Я и поймал. Мир перевернулся несколько раз с ног на голову, а потом стало на секунду темно. Я закрыл глаза, а как только открыл, то от увиденного чуть не упал с верхушки единственной березы, стоящей на том самом болоте, которое я не так давно проезжал по дороге в замок. Болоте?!

— Снимите меня кто-нибудь отсюда, — почему-то шепотом заскулил я.