Вот опять… Ладно, посмотрим, что это тут такое творится. Открываю глаза… очень осторожно открываю, все-таки, недавний опыт сказывается.

— Гх-хде я… — Сиплый голос, почти хрип. Но, не такой, как бывает от слабости, или долгого молчания… Странно. Вроде бы, с горлом у меня было все в порядке. Меня били? Зачем?

— Ты в медблоке поместья «Беседы». Кирилл, посмотри на меня. — Человек, стоящий у изголовья моей кровати, водит растопыренными пальцами перед моим лицом. Хочу поправить его, но… в этот момент по телу проходит волна тепла, и желание говорить пропадает. Уж больно знакомое ощущение. Бывало у меня такое в присутствии людей обладающих способностями, схожими с моими. И, как правило, они относились к госструктурам. А значит, значит лучше пока промолчать… и осмотреться. Может быть, даже к лучшему, если меня принимают за другого.

Я присмотрелся к человеку, что продолжал совершать какие-то пассы над моим телом.

— Ну вот, другое дело. — Круглое лицо украшенное седыми, распушенными усами, почему-то тут же отозвавшиеся в памяти определением: «кошачьи», умные темные глаза за стеклами… пенсне? Однако. Характерная сеточка морщин, разбегающихся от внешних уголков глаз… Про таких людей обычно говорят, что они много улыбаются. Может быть, может быть. Лицо, у моего визитера весьма располагающее, как у многих докторов, кстати сказать. Почему я решил, что мой собеседник — врач? А кем еще он может быть, в своем белоснежном халате и со стетоскопом на шее. Причем, стетоскоп из древненьких. Я таких, пожалуй, уж лет двадцать не видел. Хромированная вещица, сразу видно надежно сделанная, на века, можно сказать.

— Что со мной? — Еле слышно прохрипел я.

— Несчастный случай, молодой человек. — Чуть помявшись и нахмурившись, проговорил врач. О как. Интересно, доктор, и почему я вам не верю?

— Я не о том… Что со мной сейчас? — Избавляя собеседника от дальнейшего вранья, переспрашиваю.

— А, вот ты о чем! — Совсем другим тоном восклицает доктор, и морщинки на его лице разглаживаются. — Тут нам есть чем похвастаться. Уже почти все в порядке. Хотя, справиться с твоими ожогами и повреждением позвоночника, было еще той задачкой, уж можешь мне поверить, Кирюша. Что же до голоса… скоро он к тебе вернется. Видишь ли, нам пришлось немного повозиться с твоими дыхательными путями. Носоглотка оказалась сильно обожжена, так что, пришлось проводить оперативное вмешательство, чтобы ты смог дышать, не тревожа поврежденную слизистую. Через три-четыре дня, горло придет в порядок окончательно. Возможны небольшие изменения в тембре, но… думаю, ты не будешь против, если твой голос станет чуть-чуть ниже, а?

Машинально качаю головой, а в висках долбится один единственный вопрос: откуда? Откуда у меня взялись ожоги, и когда я успел повредить позвоночник? Ну ладно, последнее еще как-никак объяснимо. Вторая пуля попала прямо в грудину. Если сила ее была достаточно велика, могла и позвоночный столб задеть… но ожоги?! Нет, тут явно что-то не так… Пытаюсь собрать из немногочисленных разрозненных кусочков хоть какое-то подобие картинки, но… все напрасно. Мысли разбегаются, веки смыкаются, и я проваливаюсь в сон…

Мне снилось что-то странное. Детство… но не моё. Мальчишка со странными способностями растущий в семье, с не менее странными, но куда более «горячими», причем в прямом смысле этого слова, умениями. И относились к нему, скажем прямо, не самым лучшим образом, судя по тому, что я видел во сне… А звали паренька, кстати говоря, Кириллом.

Проснувшись, я, по старой привычке, попытался вспомнить сон во всех подробностях. Своеобразная тренировка, позволяющая сохранить мой стремительно дряхлеющий разум в более или менее рабочем состоянии… Обычная, привычная процедура, вот только сегодня в ней явно что-то пошло не так.

Стоило мне сосредоточиться на уплывающих в небытие картинках своего бессвязного и, скажем прямо, не очень-то приятного сна, завершившегося почему-то огненной стеной, как я едва не утонул в сумасшедшем потоке образов. И все равно не справился. Но не «захлебнулся», а просто вырубился.

Сон? Не смешите мои тапочки! Ни одно сновидение не оборачивается целой жизнью, пусть даже такой короткой, какой она оказалась у четырнадцатилетнего мальчишки по имени Кирилл Громов.

Единственное, что наводило на мысли о сне, был факт наличия в моих видениях магии, в остальном же… все очень подробно и правдоподобно. А уж когда в гости ко мне в бокс начали шастать люди, которых я помнил по тому самому видению, и все они именовали меня исключительно Кириллом… В общем, пришлось принять как данность, что я теперь, он самый и есть. Слабый адепт Воздуха, родившийся в семье потомственных мастеров Огня, отпрыск младшего сына главы боярского рода Громовых, не наследующий ничего, и могущий рассчитывать лишь на место в так называемых боярских детях, или же на службу у Государя, чтобы в дальнейшем, своим горбом выслужить имение, а значит, и собственное боярское звание…

Вот только, судя по тому, что я видел «во сне», долгая жизнь парню явно не светит. Его скорее добьют двоюродный братец с сестрами-близняшками, тренировки с которыми почти постоянно оборачиваются для Кирилла отдыхом в больничной палате. А последний раз, на котором, собственно, и оборвалась впитанная мною память мальчишки, и вовсе едва не закончился фатально.

Самое же удивительное, что после смерти родителей, никто из старших родственников не пожелал взять на себя обязанность по заботе о пареньке. Ни родной дядька-наследник рода с супругой, ни дед — глава того самого рода. Кирилла, словно ненужного щенка, спихнули на прислугу. Из свидетельств родства оставив ему лишь обязанность присутствовать на семейных сборищах, да учебу и тренировки вместе со старшими сестрами и братом. И если на семейных собраниях, Кирилл послушно исполнял роль этакого пажа при супруге наследника рода, выполняя ее просьбы-требования с вышколенностью хорошего слуги, то терпеть подобное пренебрежительное отношение от ее детей, он явно не желал, и доказывал это на каждом занятии, каждой тренировке. Стремясь обогнать в учебе, отвечал хитростью и тщательно скрываемыми «эфирными» техниками, почерпнутыми из записей погибшего отца, на грубую силу противников, способных размазать своего кузена тонким слоем по всему полигону. И ведь у него получалось, черт возьми… Если бы не подстава с боевым артефактом, отправившая Кирилла на неделю в реанимацию, то и в последний раз он вполне мог выйти победителем из нелепого соревнования, где трое огневиков забавлялись, а слабый воздушник просто не мог отступить, прогнуться… сдаться, в конце концов. Уважаю.

Вот только, если я не схожу с ума и в зеркале, повешенном аккурат напротив моей кровати «заботливыми» руками, «заглянувших проведать дорогого братика» кузин, действительно отражается покореженная физиономия Кирилла Громова, значит сам бывший владелец тела куда-то… ушел?

Стоило задать себе этот вопрос, и спустя мгновение пришло понимание: не ушел. Умер. Парень просто устал от безысходности. И зная его историю, я мог только удивляться, как у него хватило сил выдержать шесть лет такой жизни в постоянной борьбе с людьми, которые должны были стать ему опорой и подмогой. Нет, это не пустые слова и не идеализация родственных уз. Все куда проще. Каждый член боярского рода, будь он родственником по крови, или принятый в боярские дети за какие-то заслуги простолюдин, присягает на верность роду, а тот, в ответ, дает новообретённому родственнику свою защиту и поддержку. Эдакий вассалитет с освященными веками условиями и обязательствами сторон… Остается удивляться, почему в отношении кровного родственника, да еще несовершеннолетнего, род отказывается исполнять те самые взятые на себя обязательства. А ведь в памяти моего… предшественника, имеется пусть и размытое, но яркое воспоминание о том, как глава рода Громовых принимал под опеку восьмилетнего мальчика… буквально на следующий день после смерти родителей Кирилла в автоаварии… Дерьмо какое-то.

Я покосился на зеркало, тут же послушно отразившее мое новое, украшенное рубцами и стяжками лицо, лоснящееся и блестящее… последствия ожогов, однако. Хорошо еще, что здешний доктор клятвенно заверил меня в скором исправлении этого кошмара. Но до тех пор, смотреть в зеркало откровенно страшно. Спасибо, дорогие мои кузины с кузнечиком… В общем, баста карапузики, кончилось ваше время. Ишь, разрезвились… кобылы с жеребцом. Нет, Кирюха, так дальше жить нельзя. Полезут, будем учить… жестко, больно, но доходчиво, и главное, качественно! Иначе, подумать страшно, что они с обычными людьми творить будут, раз уже сейчас родную кровь не пожалели?