И тут заговорил Лалоб:

— Кто?

— Тот, кто назначил Сесиль Луазен свидание в Уайонаксе, чтобы сбежать с ней.

Я вглядывался в их лица. На всех было написано одинаковое изумление. Убийца легко не сдается. Бенак скромно задал вопрос, которого я давно ждал:

— Откуда вы знаете?

— Я был последним, с кем перед смертью говорила Сесиль.

— Это еще не причина для самоубийства, если человек не пришел на свидание, — вмешался Лалоб.

— Вы не правы. Ведь она настолько верила ему, что согласилась иметь от него ребенка!

Я почувствовал, как они окаменели на своих стульях.

— Это неправда, — прошептал Бенак.

— Правда, мсье Бенак. Сесиль была любовницей одного из вас, человека, обещавшего ей то, чего она хотела. Возможно, в тот момент он говорил искренне, но потом, когда надо было уезжать, он испугался… и отказался от приключения, не заботясь о бедной девушке и о том, что с ней будет.

Тут вмешался Гастон Ланкранк.

— Это не решение вопроса. Уайонакс не так уж далеко. Сесиль в любой момент могла вернуться.

— Нет, мсье Ланкранк, не могла.

— По какой же причине?

В этот момент я понял, какую тоску испытывает убийца, тоску, которая скоро превратится в панику, как только я открою им правду.

— Потому что любовник Сесиль не уехал, опасаясь скандала, возможно, он боялся ухудшить свое материальное положение… Вы правы, мсье де Ланкранк: не явившись на свидание, он не решал проблему. Возвращение озлобленной и разочарованной Сесиль, без сомнения, вызвало бы скандал, которого он так опасался. Значит, любовник был вынужден помешать ей вернуться.

— Хотел бы я знать, как ему это удалось, — хмыкнул Лалоб.

— Убив ее, мсье Лалоб.

— Что? — воскликнули все хором.

— Вы с ума сошли! — пробормотал хозяин автомастерской.

— Беру на себя смелость рассказать вам то, что вы узнаете из завтрашней газеты… Сесиль Луазен была убита.

Хюбер Виже заплакал.

— И вы действительно считаете, что один из нас… — тихо произнес Бенак.

— Я в этом уверен.

— Тогда назовите убийцу.

— Это невозможно… Меня могут преследовать по закону… Но могу точно сказать, что он женат…

Гастон Ланкранк внезапно оттаял, оживился.

— …что он несчастлив в семье… Что Сесиль была для него надеждой на лучшее будущее. Я уверен, что он сам поверил в свою смелость, обманулся собственными обещаниями… Он стал любовником мадемуазель Луазен, будучи твердо уверенным, что устроит свою жизнь с ней… Но потом проходили дни, недели, месяцы… Он размышлял, сравнивал жизнь, наполненную приключениями и случайностями, со спокойной обеспеченной жизнью, которую он вел рядом с ненавистной супругой… И его смелость постепенно уменьшалась… Он уже не испытывал непреодолимого желания сбежать… Но не осмеливался признаться в этом Сесиль, бесспорно, опасаясь, как бы она не отправилась к его жене и не рассказала ей о ребенке, которого носила, и о письмах, которые не оставляли сомнений в отцовстве одного из вас, господа… Когда этот человек увидел, что его загнали в угол, он потерял голову… Назначил Сесиль свидание в Уайонаксе, в кафе… Она ждала его там два часа… А когда поняла, что он бросил ее, то была в отчаянии… Но он приехал в Уайонакс с твердым решением покончить с угрозой, которую несла молодая женщина… Он следил за ней, когда она вышла из кафе… Он видел, как я подошел к Сесиль… он следил за нами… Так он узнал, где она остановилась на ночь, и, пробравшись в отель, пошел к ней… Она открыла ему и была вне себя от радости, что ее тревоги не оправдались. Он же, воспользовавшись ее доверчивостью, задушил ее.

— Задушил! — прохрипел Виже.

— Да, задушил, мсье Виже. Можете себе представить, каковы были последние прожитые Сесиль минуты, когда она поняла, что любовник хочет ее убить.

Воцарилось молчание. Я слышал только, как они тяжело дышат.

— Вы сообщили об этом в полицию? — спросил Лалоб.

— Нет.

— Почему?

— Виноват один из вас. Не хочу, чтобы в дело были замешаны и остальные.

— Мсье Феррьер, — спросил Бенак, — не знаю, правы ли вы, но тем не менее… что вы предлагаете?

— Через час с четвертью я уезжаю в Уайонакс. Пусть виновный тоже придет на вокзал… Мы вместе подумаем, что следует предпринять, чтобы смягчить удар… Конечно, ему придется расплачиваться, но мы попытаемся найти самую низкую ставку.

— А если вы ошибаетесь?

— Я не ошибаюсь. Один из вас обещал Сесиль бросить все, чтобы начать с ней новую жизнь. Этого человека я буду ждать.

Я приехал на вокзал на двадцать минут раньше. Меня охватило лихорадочное нетерпение. Я не находил себе места. Придет ли он? И если придет, то кто? Я надеялся, что им окажется Франсуа Лалоб, самый отвратительный из всех. Но время шло, и постепенно я приходил в отчаяние.

— Счастлив встретиться с вами, мсье Феррьер.

Я обернулся. Мне улыбался Сессье.

— Вы решили проверить, сдержу ли я слово?

— Нет, просто уезжаю вместе с вами.

— Чтобы следить за мной?

— Вы можете отказаться от моего общества.

— Почему вы вдруг решили ехать?

— Мой коллега Вириа пригласил меня к себе.

— В Уайонакс?

— В Уайонакс.

— Почему?

— Друзьям вопросов не задают. Их приглашения либо принимают, либо нет. Я принял. Вы пришли на вокзал с большим запасом времени.

— Я кое-кого жду, но, боюсь, он не подойдет, если увидит вас.

— Правда?

Пришлось ввести его в курс дела, иначе мое ожидание могло стать совершенно бесполезным. Когда я закончил, Сессье, ничуть не рассердившись, сказал:

— Вы не имели права говорить о преступлении, но, поскольку речь идет всего о нескольких часах, бранить вас я не стану. И все-таки вы очень интересный человек, мсье Феррьер. Сколько вам лет?

— Сорок пять.

— Просто чудо, что человек, дожив до сорока пяти, может оставаться таким наивным…

— Наивным?

— Вы действительно думаете, что убийца Сесиль Луазен придет, чтобы признаться в своем преступлении?

— Надеюсь. А вы окажите любезность и спрячьтесь, чтобы не спугнуть мою дичь.

Он исчез в здании вокзала, а я стал ждать.

За пять минут до прихода поезда возле меня остановилось такси, из которого вышел Хюбер Виже. Расплатившись с шофером, он подошел ко мне.

— Слава Богу! Я боялся, что приеду слишком поздно.

— Виже, вы ведь не станете утверждать, что это вы?

— Нет… Обождите… Я пришел сказать, что вы ошибаетесь… Я не убивал Сесиль и не знал, что она ждет ребенка, но я хотел сбежать с ней, убежденный, что смогу начать новую жизнь.

Этот пятидесятилетний мужчина с бантом вместо галстука казался мне смешным и одновременно вызывал жалость.

— Я уговаривал ее сбежать со мной, я твердо решил бросить все, чтобы не сдохнуть здесь от удушья.

— И она верила вашим обещаниям?

— Невероятно, правда? Но ей тоже очень хотелось сбежать.

— И вы… в последний момент вы испугались?

— Нет, я не испугался… мне стало стыдно. Я уже старик, а она очень молода. Я понял, что не имею права. И потом, моя озлобленная жена, мои бедные девочки. Это было бы преступлением, а я не преступник.

— Вы вели себя как идиот, Виже! Понимаете? Идиот! Ваша Сесиль, такая чистая, имела любовника и ждала от него ребенка! И, насмехаясь над вами, старикашкой, крутила любовь с тем, который ее убил! Ну и хохотал же убийца, сидя с вами за одним столом! Хотите знать мое мнение, Виже? По отношению к малышке вы все оказались трусами! Убил ее лишь один из вас, но вы все помогали ему в этом!

— Возможно, вы правы, мсье…

Я смотрел, как уходит этот жалкий человек. Его круглая спина была, казалось, воплощением мировой скорби.

— Ну что, он признался? — прошептал мне на ухо инспектор Сессье.

— Это не он, — проворчал я.

— Конечно… Знаете ли, мсье Феррьер, преступники редко признаются в своих преступлениях вот так, спонтанно.

— Но все они выглядели перепуганными только что, в кафе.