— Ах, да. Я читала об этом, — говорю я и смотрю вниз на свои кроссовки.
Райан хлопает себя по лбу.
— Ты не подключена! Эмми говорила, что ты еще ребенок.
— Мне пятнадцать, — говорю я с негодованием. — Шестнадцать будет через три месяца, пять дней и 36 минут. Это 2 280 часов, 136 836 минут, 8 210 160 секунд.
Он смеется:
— Да, она также говорила, что ты чертовски хороша в математике. Она называет тебя человек-калькулятор.
Я смущенно смотрю вниз. Райан протягивает руку и берет меня за подбородок своими пальцами.
— Эй, знаешь, быть умной — это хорошо.
Все, что я знаю, это то, что я стала красной, как мои волосы.
— Спасибо за ваше сегодняшнее сотрудничество, — голос за громкоговорителем принадлежит мужчине, одетому в темный костюм и жилет с логотипом УайтИнк в виде трех треугольников. Мне кажется, я видела его у Зизи на работе. Непонятно, что здесь делает он и все остальные из компании.
— Почему они не уходят? — спрашивает Райан.
Я не знаю. Я хочу домой. Я замерзла, вымокла и очень-очень хочу пи-пи.
— Думаю, мы должны сдаться.
Я собираюсь встать, но Райан хватает меня за руку и тащит назад за мусорный бак.
— Нет! Не делай этого!
— Почему нет? Не, кажется, что они собираются кого-то арестовывать, — показываю я на полицейских.
— Нет, но это пойдет в наши досье, — говорит Райан. — А я не могу этого допустить. В смысле, мы, мы не можем допустить этого.
— Хорошо, — говорю, глядя вниз на его пальцы, которые впиваются мне в руку.
— Останься здесь, со мной. С нами все будет хорошо, — он отпускает меня и я плюхаюсь рядом с ним. Только теперь за баком уже не так уютно.
— Эй, вы, там!
Мы вздрогнули и попытались стать как можно меньше. Не так уж сложно для меня с моими пятью футами одним дюймом, когда я в обуви, но не легко для Райана, который около шести футов роста.
— Думаешь, они нас заметили? — шепчу я.
— Вы, за баками. Выходите сейчас же!
Полагаю, что это ответ.
Я смирилась с тем, что должна сдаться, единственное, о чем могу думать прямо сейчас, — это чистый туалет. Я начинаю медленно вставать.
Не могу видеть лицо полицейского за шлемом, но улыбаюсь улыбкой, которая должна означать «эй, честный коп, я пряталась за баками, а ты поймал меня».
Его голова наклоняется на секунду, а затем снова поднимается.
— Она не зарегистрирована! — кричит он. — У нас здесь десять тридцать.
— Ух ты! — говорю я, поднимая руки. — Я не десять тридцать. Я просто ребенок.
Райан корчится на земле рядом со мной, по-прежнему отказываясь вставать.
Полицейский тянется к своему поясу и отстегивает ярко-желтый пистолет. Он целится им в меня.
— Не стреляйте в меня. Я никуда не денусь! — визжу я.
Он не слышит меня и нажимает на курок, посылая большую спиралевидную проволоку прямо мне в грудь. Прежде чем она ударила меня, меня сбивает с ног Райан, который, наконец прыгнул вперед. Проволока электрошокового пистолета врезается в мусорный бак, проделывая два аккуратных отверстия в пластике.
На доли секунд я думаю, что Райан спас меня, как во всех моих фантазиях — он мой герой. Но потом вижу, как он бежит к стене, прыгает и подтягивается и исчезает на другой стороне, оставив меня лежать на холодной сырой мостовой в окружении мусора.
— Подожди, не двигайся, — говорит полицейский, изо всех сил стараясь еще раз зарядить пистолет.
— Забудь об этом! — говорю я и поднимаюсь на ноги.
Подбегаю к стене и смотрю вверх, у меня нет шансов. Даже если бы у меня был трамплин, как тот, который я использую в гимнастике, я не смогу достичь верха, не говоря уже о том, чтобы перепрыгнуть через нее.
— Сюда! — кричит голос. Я оглядываюсь, пытаясь найти источник, и вижу фигуру в черном капюшоне, свисающую с верха крыши. Янтарные глаза мигают в темноте.
Я бегу, в то время как полицейский снова прицеливается. Он не одинок, пять других копов делают то же самое. Подпрыгиваю в воздух и хватаюсь за руку парня в капюшоне, руки скользкие от грязи и крови, и я кричу от боли, когда мой палец ломается. Но он не отпускает, дергает меня вверх, царапая мои ребра о кирпичную кладку стены, и тянет на крышу.
У меня даже нет времени, чтобы отдышаться, прежде чем он ставит меня на ноги, и мы бежим по скользким плиткам. Что-то свистит мимо моего уха, и в дымоходе передо мной появляется отверстие, останавливаюсь, чтобы посмотреть на черные пули, врезавшиеся в кирпич.
— Резиновые пули, — глупо говорю я.
— Пошли! — кричит он.
У меня нет другого выбора, и я несусь вперед. Мы подбегаем к просвету между крышами, и парень перепрыгивает его так, будто это всего лишь лужа, а я останавливаюсь.
— Ни за что! Я не смогу сделать это, — кричу ему.
— Ты сможешь. Думай об этом, как о прыжке в длину в школе. Я видел, как ты это делаешь. Просто прыжок.
За мной слышны крики и карабканье, полицейские появляются на крыше, но, кажется, она может не выдержать их вес. Они смотрят вниз и простерли руки так, будто идут по льду.
Я делаю шаг назад. И еще один. До тех пор, пока больше некуда отходить и тогда начинаю бежать, так быстро, как никогда не бегала в своей жизни.
Я прыгаю.
Приземлилась тяжело и жестко, ударившись лицом об землю, но, по крайней мере, я перелетела через зазор. Я почувствовала резкий рывок в районе пояса, и меня снова подняли на ноги и наполовину потащили, наполовину понесли к пожарной двери.
Парень плечом открывает дверь, втаскивает меня в нее и затем пинком закрывает ее за нами. Темнота отдается эхом.