Алусиэль

Стук в дверь.

— Да, войдите! — откликнулась на стук Малэ. Это был Кобдо. Её опять пригласили — только на ужин. Ужин начался в молчании, словно весь запас слов на сегодня был исчерпан. Но Малэ надо было озвучить свою просьбу и получить положительный ответ.

— Я подумала над твоими словами, возможно, ты прав, но теперь ничего не изменить. А насчёт смерти Алусиэля — это было убийство, — Малэ начала говорить и добавила: — Учитывая отрицательное отношение к самоубийству в вашем обществе, не удивлюсь, что негласно дом Дьен зажимали как могли, а тут такое шикарное решение проблемы.

— Ты права, — то, что ты мне рассказала, многое меняет, — проговорил Ситарель, — с нами даже ни один дом не хотел связывать себя узами брака. Боялись, что они лишатся благословения Матери Тьмы.

— Думаю, она давно не интересуется делами дроу, — сказала Малэ, пожав плечами.

— А ты откуда знаешь? — спросил Ситарель.

— Ну, знаешь, я с мамой время от времени встречаюсь. Она очень устала как от окружающего её мира, так и окружающих. Она живёт своими воспоминаниями, — грустно сказала Малэ.

— Теперь всё понятно, почему все обращения к ней были без ответа все эти годы, — задумчиво сказал он.

— Вообще-то я хотела спросить тебя о кое-чём приземлённом — мне нужно место, где я могла тренироваться с клинками, кстати, можешь со мной потренироваться, — как бы мимоходом заметила Малэ. Она весь этот разговор, собственно, ради этого и затевала.

— Если не будешь делать это без одежды, то пожалуйста, — согласился Ситарель с первой частью просьбы, но в ответ на вторую часть категорически он заявил: — А тренироваться вместе, уволь, я как партнёр никакой — я маг, а не воин. После ужина я скажу Кобдо, чтобы он всё приготовил, показал тебе место для тренировок.

— А с одеждой для тренировок что? — спросила Малэ.

— Все вопросы к Кобдо, — поднимаясь, ответил Ситарель. Он закончил ужинать и собрался уходить. Повернулся, нахмурив брови, будто хотел что-то спросить, но развернулся в сторону дверей и ушёл. Ужинать она закончила в одиночестве, задумавшись о том, что же он хотел спросить, и даже не заметила вкуса еды. Придя в свою комнату, Малэ встала посередине и, притоптывая одной ногой от нетерпения, позвала:

— Алусиэль!

— Мне больше нравится, когда ты меня зовёшь Алу, — с деланной ноткой недовольства сказал призрак Малэ, медленно проявляясь в воздухе. Его призрак выглядел как он при жизни, но это был только призрак — через него было мутно, но видно стенку за ним.

— Алу… — начала говорить Малэ.

— Слушаюсь и повинуюсь, хозяйка! — с лёгким подвыванием, устремив взгляд к потолку, сказал он, едва сдерживая смех, рвущийся наружу.

«Ну-ну, такой ну всегда и во всём повинуется», — с сарказмом подумала Малэ, а вслух же сказала: — А у меня новости! Слушай, ты в этот раз не такой прозрачный, сквозь тебя плохо видно, даже цветочки на стенах почти не видны.

— Ты не веришь своему другу, — обиженно сказал Алу и тут же заинтересованно спросил Малэ: — А какие новости?

«А-а-а, я и забыла, что он слышит мои мысли, если они касаются его», — подумала она, а вслух, торжествующе улыбаясь, проговорила: — Я сказала, что нам будут тренировки? И без участия некоторых!

— Я знал, что у тебя всё получится! — сорвался с места Алу и попытался обнять её. Он расстроился, увидев, как его призрачные руки проходят сквозь Малэ: — Да-а-а, незадача, и что теперь, ты будешь изображать гимнастику с клинками?

— У тебя всё получится, — успокоила она его, — потренируешься, и получится. Ты же с каждым своим появлением становишься более непрозрачным.

«Непонятно, как она это связала с тем, что я смогу удержать клинки, но её логика всегда отличалась нестандартными выводами, — подумал расстроенный Алу, — а попробовать всё равно стоит, вдруг на самом деле получится». И действительно, спустя какое-то время, через несколько десятков попыток, он смог уже удерживать клинки в своих руках.

— Мне нужно узнать о месте и времени тренировок, — сказала ему Малэ. Алу послал ей воздушный поцелуй и испарился.