Анна просто расцвела: это был первый мужчина, что не отползал с нецензурщиной от её внезапных романтических порывов, наоборот-”был счастлив продолжить!”...Она тут же дала себе обещание: ”Вечером-знакомство с родителем, а потом...Уж продолжим-так продолжим! Пора мне и замуж!”

Её неожиданный кавалер в этот момент также давал сам себе обещания, основными из которых было: ”Дать себе пару затрещин и не забыть попросить Плётку пинать меня каждый раз, когда захочется поиграть в патрицианскую галантность и безудержное “кавалерство”!

Распрощавшись с Анной, Румбик однако немного погодя решил всё таки навестить свою новую знакомую, что бы не вызвать у неё подозрений при возможной в дальнейшем встрече в городе и побежал поскорее договориться о более-менее приличной одежде, которую ему могли дать знакомые в Припортовом районе или, на худой конец: можно было всплакнуть и рассказать о влюблённости, какой ужас! И злом “папике” девушки, и таким образом выпросить у дочерей Хозяйки пару жилетиков со штанишками-ровно на один вечер, под стандартное условие от них: рассказ с подробностями ”что и как было, а в особенности: во что была одета девушка, что танцевала, чем ела и главное...Как вздыхала и жестикулировала на свидании?!”

По разным очевидным причинам, вроде той, что у друзей юного воришки в порту небыло иной одежды окромя как с запахом рыбы, пришлось идти на поклон к Хозяйкиным дочуркам. Девушки хихикая пошушукались и пообещали приодеть Румбика к свиданию в крайне романтичный наряд. По их мнению.

Оказалось что под “нарядом кавалера”, девушки предполагали тёмно изумрудные панталончики, белые гольфы с красной тесьмой, чёрные туфли из буйволовой кожи, широкий чёрный пояс, а также белую рубашку с каймой и тёмно серую жилетку. Данным, хихикающим по любому поводу женским особям, это казалось невероятно томно и соблазнительно, по- крайней мере именно это они и говорили случайной жертве их стилистических забав.

--Смело подходи к своей зазнобе и бери её руки в свои...И не забывай вздыхать и печально опускать глаза в пол...Спой-ты ведь умеешь?-напропалую советовали юноше болтушки. Румбик мысленно представлял что с ним будет, в случае его попытки взять руки госпожи Коллоды в свои и содрогался: она его мигом схватит и утащит, причем куда именно -одному Богу известно! Тоже касалось и томных вздохов: уже будучи не только наслышанным, но и на личном опыте и измятом теле убедившись в желании Анны “падать” на своего кавалера по поводу и без оного, Румбик теперь совершенно не хотел давать ей малейшего повода к данным новым попыткам. Ибо здоровье не купишь, а шкафа с книгами поблизости-больше может и не оказаться.

Спеть он был готов без проблем: так как ни разу в жизни этого прежде не делал и не без основания считал возможным порвать отношения с девушкой, одним своим исполнением серенады в её честь, а если ещё специально добавить что “именно так он будет петь и впредь, лишь ради неё и теперь весь Таврос услышит моё обращенье к тебе!”...Пощечина и немедленный разрыв любых отношений-обеспечен! Последнее настолько развеселило Румбика, что он заулыбался.

--Глянь! Наш мымрик уже в предвкушении ближайшей ночной неги!-расцвела одна из дочерей Хозяйки,-Смотри не оплошай: прояви себя не хамом, а настоящим сеньором с воспитанием и пониманием!

--Верно!,-поддержала её вторая дочь,-В начале песенки и томление в глазах, а уж потом...- тут они дружно прыснули и стали ехидно шептаться. Им явно больше нравилось обсуждать события, чем самим принимать в них участие.

--Ночной неги?! Да вряд ли...Там же её папенька будет-сам, так сказать-”тех что надо правил”...А вдруг он внезапно занемог?! Тогда всё...нега. Ой-йо-йо-йо...-подобные мысли буквально толкали Румбика в плечо. Одно дело посидеть в знатном доме и рассказать остальной своей “браге” как он обстановку высматривал и расположение дверей и выходов запоминал-в дом к секретарю гегемона, хоть и бывшему, ”шелесты” лезть не станут, ибо то что простят заезжей банде, может закончится короткой, но полной, под ноль, резнёй для местной. А вот побахвалится в “Бычьке” своими похождениями и зорким глазом-было можно...Но эта страшная “ночная нега”, с Анной Коллодой...От подобного в трепет приходили все мужчины Тавроса, по крайней мере-все знакомые Румбика.

Cёстры-хохотушки закончили туалет новоявленного франта и искренне, хотя и не без некоего озорства, любовались на произведение рук и фантазий своих: всякие дополнительные рюшечки и бантики были ими привязаны ко всем, как им казалось, подобающим местам-включая розовый бант на правом колене, как символ желания молодого человека шагать по правой ,”правильной”, стороне жизни и два лиловых-на левом локте, обозначающие влюблённость, однако не пылкую, а скорее томительную и продолжительную. К тому же вокруг шеи был повязан алый платок: как признак мужества и решительности.

Как бы девушки не убеждали хором Румбика в его нынешней “неотразимости”-это-то его скорее пугало, чем радовало, но сам герой вечера был уверен: он нечто среднее между пугалом и жертвой, всех девичьих фантазий в слезливом одиночестве. Среди его знакомых по Тавросу так никто не одевался, зато циркачи, из заезжих шапито или актёры проезжавших бродячих театров, неоднократно им виденные-довольно часто выступали в похожих нарядах...Правда в основном так выглядели герои с явным поведением скомороха: вроде “Петрушки” из городских баек или “Капитана “, в исполнении артистов из Генуи.

Румбика наконец отпустили, взяв с него уже в десятый раз обещание всё рассказать в подробностях.

Юноша надеялся быстро проскочить общий зал, ибо запасные входы, по неизвестной причине, были сейчас под контролем “толстолобиков” Хозяйки и через них пропускали лишь по её разрешению. Однако за столом, в общем зале, уже сидели Плётка и Земеля, которые увидев “ученика” в неожиданных обновках, тут же отреагировали.

Как заявил юноше Земеля: ”Мы конечно всего, после той ночи, от тебя ожидали, но...Ты решил “промышлять” запугиванием детей в вечернем городе?”

Насмеявшись, товарищи продолжили внезапный допрос, однако Румбик их быстро пресёк: ”У меня задание от самой Хозяйки...Получил обновы для дела у её дочерей, тайна...Если будет позволенно-может и расскажу, а пока что-до свидания!”

И встав, юноша спокойно проследовал к двери, где слегка небрежно махнул двум своим бывшим экзаменаторам рукой, не забыв про себя отметить одну радостную деталь: выражение лёгкой обалделости, что появилось на лицах Плётки и Земели после его ответа, и которое не прошло вплоть до его ухода из” Бычька”.

--Итак,-размышлял Румбик, неспеша бредя в квартал Садов, к столь внезапно появившейся в его жизни любезнице: ”Итак...если будет её папенька-все отлично! Держим марку, слава Богу я с десяток книжек прочитал, Хозяйкины дочки, как к ровеснику-относились довольно хорошо и давали почитать из своей библиотеки. Правда читать приходилось всегда в “Бычьке" с пьяной матроснёй в качестве советчиков. Итак: умное поддакивание старику, плюс несколько общих фраз об уме правителя, приблежающих к себе людей, вроде него-пускай сам не правителем был, однако же рядом крутился. Да о том что молодёжь нынче не та...Тут нужно сделать паузу и узнать: в чём именно-не та?!-Если скажет что “мало живости и энергии”-это одно, а если заявит что “много бесполезного движения и суетливости”-совсем другое! Надо будет данному достопочтенному старичку, всячески напоминать о моём возможном свидании с его дщерью-авось это его разозлит? Тогда есть шанс сразу с пинком вылететь за дверь, а с другой стороны-чего торопиться?-можно покушать, попить вина всласть, а уж в конце: Р-разрешите называть вас папенькой оттеперь!”...Старичек сразу в обморок ...хи-хи-хи, а Анна-мне на шею...Ого! Вот это я дурень забыл: если она мне на шею скакнет, а ведь может зараза, как тому италийцу из Пизы-то неизвестно сколько я дней после такой травмы протяну! В общем, решено: её папика холить и лелеять, ибо он-моя единственная защита. Сразу после жратвы и разговоров-вежливо откланяться, намекнув на нежелание навязываться столь милым людям, а потом-ищи его, свищи его!