Впрочем, эта ротация будет для европейского истеблишмента сравнительно безболезненной: их социальные лифты возят только избранную публику — так что, по большому счету, на европейском политическом ландшафте ничего не изменится.

Этим объясняется и относительное спокойствие, с которым власти Франции и Германии наблюдали за усилиями российской стороны изменить ситуацию и сделать ее более управляемой, а в идеале — независимой от китайско-штатовских валютных игр…

Более успешными были усилия президентской команды в выстраивании отношений их шефа с Бараком Обамой: теперь, как известно, Медведев не упускает возможности подчеркнуть приятельский тон своего общения с хозяином Белого дома.

Показательным, кстати, было поведение Медведева во время «Курильского кризиса» между Россией и Японией. Он явно продемонстрировал использование политической модели Путина, доказывающее, что президент еще действует в рамках «тандема».

Вообще, ситуация с Японией — не политический акт, а политический скандал, который обе стороны использовали, чтобы заработать себе политические очки.

В команде премьера такое поведение Медведева, конечно, неофициально истолковали как «политическое хулиганство»: визит на остров накануне саммита в Японии, а также обещание (устами Сергея Приходько, что — важно!) заехать и на другие острова, что могло спровоцировать даже разрыв дипломатических отношений.

Данный скандал был даже представлен как результат влияния «проамериканского лобби» в окружении президента [1], по сути, сработавших на Вашингтон, не заинтересованный в развитии экономических и торговых отношений Японии и России.

Особенно тенденция на сотрудничество проявлялась в ядерной сфере [2]: попытки сближения со стороны японских компаний регистрировались на всем его протяжении. А случившийся «на ровном месте» политический скандал «заморозил» наметившуюся перспективу.

Впрочем, в результате своей политической активности в 2010–2011 годах, на определенный период Медведев настолько улучшил свои рейтинговые позиции, что даже обогнал самого Путина, и в экспертном сообществе вновь началось обсуждение, в связи с этим, его президентских перспектив. В частности, были выдвинуты предположения, что Медведев все-таки будет рассматривать вероятность выдвижения своей кандидатуры уже в ближайшее время.

Окружение Путина, похоже, также рассматривало эту возможность: во всяком случае, некоторые соратники премьера на всякий случай стали искать сближения с президентом. Среди них наблюдатели называли: Сергея Чемезова, Виктора Иванова, Сергея Иванова, Анатолия Сердюкова и Владимира Якунина.

Например, последний пытался действовать через Светлану Медведеву, и такое его позиционирование вызвало целую волну слухов о его грядущей отставке. Тогда Якунин отреагировал традиционно, выдав несколько полосных интервью, где обосновал нелепость подобных слухов, заверив, что у него все под контролем.

Как и Сердюков, тогда вернувшийся из поездки в США в совершенном восторге от штатовских вооруженных сил, Виктор Иванов, описывая американскую систему борьбы с нелегальным оборотом наркотических средств, высказывался о ней исключительно комплиментарно. Для бывшего участника т. н. «силового блока» эти комплименты в адрес США звучали весьма странно.

Как утверждают, Чемезов какое-то время видел в Медведеве вероятный альтернативный источник средств для своих «Ростехнологий»: компания нуждалась в постоянной финансовой подпитке, а с главным российским финансистом Алексеем Кудриным у Чемезова диалога не получается. Но, с другой стороны, в «Рособоронэкспорте» уже сложилась сплоченная команда, которая не желает рисковать своим благополучием, и ее вполне устраивает уже существующий расклад сил и политическое ориентирование на ВВП.

Еще один потенциальный игрок в 2011–2012 годах, Сергей Иванов, уже, похоже, смирился со своим положением политического аутсайдера, хотя и понимает, что занимает позицию, не вполне соответствующую его статусу бывшего потенциального кандидата в Президенты России. В результате он хотя и не «заигрывал» с президентом открыто, но подозрительно часто укладывался в медведевский формат, рассуждая о различных модернизации и инновациях.

Можно сказать в итоге, что потенциальная фронда Путину, состоящая из членов его команды, в разное время и по разным причинам ущемленных им, уже составлена, хотя и не оформлена соответствующим образом.

Интересно, что верные «путницы» постепенно вступают в «правящую партию», а сейчас это — «Единая Россия», среди них — Валентина Матвиенко, Александр Жуков и другие.

Кто-то является «сторонником» «Единой России», но в партию пока не вступает — например, руководитель Администрации Президента Сергей Нарышкин.

Те, кто ведет диверсифицированную политику, стараются избегать партийного обилечивания. Среди них выделяется Алексей Кудрин, потенциальный, как говорят, премьер-министр.

Его позиционирование в окружении премьера весьма специфическое. Минфин, например, может себе позволить прямую конфронтацию с влиятельными друзьями премьера, даис самим премьером, без ощутимых для себя последствий. Наиболее жесткая атака на его ведомство (т. н. «дело Сторчака») была, как известно, с успехом отбита, хотя и не сразу.

Собственно сформированная вокруг Медведева команда в «силовой среде» (конечно, за глаза) называется семитской и, как считают, состоит из представителей прежней команды Бориса Ельцина, которых уже никто и не рассматривал в качестве перспективных игроков. В ее составе есть также «наследство» и от позднего Ельцина, и от Путина — персоналии, появившиеся в Администрации Президента 2000–2008 годов, однако нашедшие общий язык с его главой в 2003–2005 годах (Наталья Тимакова, Марина Ентальцева и другие).

Надо сказать, что в устремлениях к самостоятельности Медведева весьма активно поддерживал как раз западный истеблишмент: «Последние 10 лет В. Путин, ныне премьер-министр, строит жестко-централизованную, практически неподотчетную политическую структуру, которая терпит коррупцию и сильно ей подвержена» (Уилл Ингланд, Washington Post). Западному сообществу активно внушалась мысль, что «Медведев жаждет упрочить экономические связи России с Западом, но всем его планам мешает коррупция», «министры не выполняют его распоряжений».

Это, по слухам, верно: распоряжения президента не исполняются якобы из-за того, что премьер не подтверждает их, а это уже потенциально серьезная конфликтная линия между Медведевым и Путиным. Именно поэтому главной темой на совещаниях в Кремле являлась в 2010–2011 годах борьба с коррупцией как средство повышения эффективности государственного управления. Главным спикером на эту тему традиционно был начальник Контрольного управления Президента Константин Чуйченко, личный друг Медведева.

К началу 2011 года, по некоторым наблюдениям, Медведев постарался изменить свою медийную стратегию, отделив развитие своего имиджевого плана от плана премьера.

Видимо, указания технологов на то, что ситуация выглядит некрасиво, возымели свое действие: премьер и президент с тех пор существовали как бы в «параллельных политических мирах», а информационные поводы не совпадают. Причем, график Медведева, ранее неизменный, теперь часто подвергался корректировке. Это делается усилиями сотрудников аппарата президента, чтобы максимально развести совпадающие информационные поводы.

Практически все президентские мероприятия носили характер непосредственного общения президента с гражданами, а это толковалось, естественно, как избирательная кампания, с одной стороны, а с другой — становилось ясно: Медведев по-прежнему выстраивает свою карьеру по методике, разработанной Путиным.

Последний, наряду с президентом, также не сократил число встреч с потенциальными избирателями, но сосредоточился на социальноэкономической тематике.

Нормотворчество Медведева в этот период носило, в основном, либеральный характер. Например, 27 октября 2010 года Совет Федерации одобрил законопроект об ограничении протестной активности [3] так же, как это сделала 22 октября Гос. Дума, а президент эти поправки отклонил, тем самым засвидетельствовав свое право оставаться на либеральной платформе: «Федеральный закон, направленный на урегулирование порядка организации и проведения публичных мероприятий на объектах транспортной инфраструктуры, в том числе с использованием транспортных средств, содержит положения, затрудняющие свободную реализацию конституционного права граждан проводить собрания, митинги, демонстрации, шествия и пикетирования».