— Дело срочное, — добавил он, — в бочке были образцы товаров.

— Меня здесь утром не было, — не особо приветливо ответил носильщик, — но могу спросить у Билла. Билл, ты не помнишь, сегодня утром с поездом из Борнмута какая-нибудь бочка с образцами не поступала?

— Насчет образцов не знаю, — отвечал Билл, — но получатель бочки устроил тут жуткий скандал.

— Это почему же? — воскликнул Моррис и, забыв об экономии, сунул носильщику в ладонь пенсовик.

— Видите ли, уважаемый, бочка прибыла около часу тридцати, и до трех за ней никто не обращался. А тогда какой-то коротышка невзрачного вида и духовного, вроде, звания приходит и говорит: «Нет ли у вас какой-либо посылки на имя Уильяма Дента Питмана?» Или Бента Уильяма Питмана, не помню точно. Я говорю: «Не могу сказать с полной уверенностью, но вроде бы какой-то бочонок с таким адресатом был». Коротышка подошел к бочке, и похоже было, что онемел от изумления, когда увидел адрес, а потом начал орать на всех нас, что подсовываем ему совсем не то, чего он ожидает. «Откуда я, черт возьми, могу знать, что вы ожидаете, но если вы Уильям Бент Питман, то эта бочка ваша».

— И что, он ее забрал? — крикнул Моррис, затаив дыхание.

— Оказалось, уважаемый, что он ждал какую-то коробку или ящик. Ящик такой был, это я вам точно говорю, потому что большего сундука я в жизни не видел. Питман же этот пришел буквально в ярость, стал звать начальника, потом послали за извозчиком, который этот ящик доставлял по адресу. Но должен вам, господин хороший, сказать, — физиономия Билла расплылась в улыбке, — я такой пьяной рожи давно не встречал. Кроме лошадей, вся компания была в драбадан. Какие-то господа (единственно, что мы поняли) дали им на чаевые соверен, ну, отсюда и все неприятности.

— И что, все-таки, рассказал извозчик? — продолжал допытываться Моррис.

— Насколько мне известно, немного. Уверял только всех, что за кружку пива готов этого Питмана побить. Журнал с расписками получателей он потерял, а помощники его были столь же пьяны. Все напились, как… — Билл сделал паузу, подыскивая подходящее сравнение, — как лорды! Начальник их тут же всех уволил.

— Ну, ну, — облегченно вздохнул Моррис, — это еще куда ни шло. Извозчик так и не сумел сказать, куда отвез ящик?

— Двух слов не мог связать, — махнул рукой Билл.

— А что сделал… Питман? — осторожно спросил Моррис.

— Погрузил бочку и уехал, злой как черт. Неважно он выглядел.

— Так, значит, бочка пропала из виду, — сказал Моррис, обращаясь, скорее, к самому себе.

— Это точно, — согласился носильщик. — Но на всякий случай можете потолковать с начальником.

— Не стоит. Это уже не имеет значения. Там были просто образцы товара, — сказал Моррис и поспешно удалился.

Снова сидя в кэбе, Моррис начал анализировать ситуацию. Допустим, подумал он, что придется согласиться с неудачей и признать, что дядя Джозеф умер. Тогда он потеряет тонтину, а вместе с ней и последнюю надежду получить свои семь тысяч восемьсот фунтов. Но с того момента, как он заплатил шиллинг предыдущему кэбмену, он стал осознавать, что преступление — это вещь дорогостоящая, а с той минуты, когда потерял бочку, понял, что последствия нарушения закона не всегда можно предвидеть. Сначала спокойно, а потом все более увлекаясь, начал он подсчитывать преимущества, которые принесет ему отказ от продолжения всей этой истории. Без убытков, конечно, не обойдется; но, если серьезно задуматься, убытки будут не столь уж и велики; только тонтина, которая и так всегда была делом случая и на которую в глубине души он и не рассчитывал. Аргументы казались ему все более и более убедительными, он даже похвалил себя за то, что всегда имел чувство меры. Никогда он, если признаться, не верил, что тонтина достанется ему, даже, по правде говоря, никогда не был уверен, что удастся ему отыскать и свои семь тысяч восемьсот фунтов. Во всю эту аферу он впутался, возмущенный явной непорядочностью Майкла. Да, будет лучше, если он откажется от этого рискованного предприятия и займется своим кожевенным бизнесом…

— О Боже! — воскликнул он, неожиданно вскакивая. — Я не только тонтины не получил, но вдобавок ко всему и торговлю кожами потерял.

Факт этот был ужасен, но сомнению не подлежал. Права подписи у него не было. Он не сможет получить в банке по чеку даже тридцати шиллингов, пока не представит заверенных документов, удостоверяющих кончину дяди. Сейчас он нищий без единого гроша, но, когда он такие документы представит, тонтина будет потеряна окончательно. Моррис незамедлительно принял решение: отбросить чертову тонтину, как раскаленную железку, и сосредоточить все усилия на том, чтобы спасти торговлю кожами и остатки прочего принадлежащего ему по закону наследства. Решение пришло в мгновение ока, но уже в следующую минуту масштабы финансовой катастрофы предстали перед глазами во всей своей грандиозности. Объявить, что дядя Джозеф умер? Нет, не может он этого сделать. С той минуты, когда его труп исчез в неизвестном направлении, дядя Джозеф стал (с юридической точки зрения) бессмертным.

Пространство кэба было недостаточным, чтобы вместить Морриса со всей его скорбью. Он рассчитался с кучером и двинулся дальше пешком, не глядя, куда идет.

— Слишком поспешно принялся я за это дело, — констатировал он, печально вздыхая. — Слишком сложным оказалось оно для человека с моими умственными способностями.

Потом ему вспомнился один дядин совет: «Если хочешь какую-то проблему серьезно обдумать, изложи свои мысли на бумаге».

— Кое-что старикан все же соображал, — подумал Моррис. — Надо попробовать, может и найдется такая бумага, на которой удастся все это ясно изложить.

Он зашел в первую попавшуюся закусочную, приказал подать ему хлеба, сыру и письменный прибор. Сначала он долго сидел, с мрачным видом глядя на все это. Попробовал перо. Писало замечательно. Но что писать?

— А, знаю, — воскликнул Моррис. — Робинзон Крузо и его две колонки!

В соответствии с классическим образцом он взял лист бумаги и изобразил на нем следующее:

— Да, но в таком случае я сяду в тюрьму, об этом я забыл, — подумал Моррис. — Даже не знаю, стоит ли дальше развивать эту гипотезу. Легко сказать: надо рассчитывать на худшее, но в таком случае человеку необходимо сохранять полное спокойствие. Что касается третьего пункта, то существует ли вообще выход? Наверно, все же должен быть, иначе вся эта бухгалтерия ни к чему. Есть! Пропади я пропадом! Тот же самый выход, что и в пункте втором! — После чего он поспешно написал снова:

— Этот продажный лекарь совершенно необходим, — размышлял Моррис. — Сначала он должен дать мне свидетельство, что дядя умер; так я восстановлю свои права на торговлю кожами. А потом он должен дать свидетельство, что дядя жив. Да, но тут снова приходим к противоречию.

После этого Моррис вернулся к заполнению своих колонок:

— Нет, вся эта система получается очень односторонней, — пришел к выводу Моррис. — Совсем не так уж она хороша, как мне представлялось. — Он смял листок и швырнул его на пол, но тут же поднял и разгладил. — Похоже, что финансы — это мой самый слабый пункт. Неужели нет никакой возможности раздобыть где-нибудь денег? В таком большом городе, где все блага цивилизации буквально под рукой, этого просто быть не может! Не надо слишком торопиться! Продать мне нечего? Коллекция сигнетов… — но при мысли о расставании с любимым сокровищем лицо Морриса залилось негодующим румянцем.