Желтый луч прожектора очертил сцену и, наконец, выхватил из полумрака фигуру миссис Беркман.

— Сегодня нам очень повезло, — сообщила она. — Два офицера из т-т-т Полицейского Департамента Лос-Анджелеса посетили нашу школу и побеседуют с нами.

Пока она вела свою речь, я соскользнул со своего места и принялся проталкиваться сквозь ряды восьмиклассников.

— Ты что делаешь? — возмутился кто-то. Я не ответил.

— Ай! — вскрикнула какая-то девочка, когда я наступил ей на ногу.

— Прости, — пробормотал я, выбираясь в проход.

— А теперь я с радостью уступаю сцену офицеру Мунро и офицеру Таннею! — объявила миссис Беркман.

Она отошла назад, когда оба офицера поднялись на сцену. Зал разразился аплодисментами.

Я дождался, когда аплодисменты стихнут.

И со всех ног бросился к сцене.

— Стойте! — завопил я, отчаянно размахивая руками над головой. — Остановите это! Вы должны это остановить! Пожалуйста, выслушайте меня! Школу… захватывают пришельцы!

Ребята ахнули хором. Некоторые засмеялись.

— Арчер, ты что творишь?! — крикнул какой-то мальчишка.

— А вот и Тарелочник, — пробормотал кто-то.

Я слышал, как ребята удивленно перешептываются и что-то бормочут.

Мне было все равно.

— Я правду говорю! — задыхаясь, крикнул я офицерам. — Прошу вас, вы должны меня выслушать!

Зал взорвался смехом и криками.

— Сядь!!! — рявкнул кто-то.

— А это еще кто? — в ужасе воскликнула одна из учительниц.

— Проваливай, Джек! — заорал какой-то мальчишка. Несколько ребят засмеялись.

— Пожалуйста! — взмолился я. Я видел, как оба офицера попятились. Увидел изумление на их лицах. Увидел, как они напряглись.

Я достиг лестницы.

— Я должен… рассказать вам… о пришельцах! — пропыхтел я.

Я споткнулся на лестнице. Больно стукнулся коленом о ступеньку.

Из-за спины доносились раскаты хохота.

Ногу пронзила боль. Колено пульсировало. Я заковылял по сцене.

Офицеры смотрели на меня, щурясь от света прожекторов.

— Я должен вам сказать… — начал я. Сердце стучало так, что я с трудом мог дышать.

Миссис Беркман метнулась мне наперерез. Когда она преградила мне путь, на лице ее заиграла вымученная улыбка.

— Пожалуйста! — крикнул я полицейским через ее плечо.

Но миссис Беркман схватила меня за руки.

— Все в порядке, Джек! — прокричала она, заглушая поднявшийся гвалт. — Все хорошо!

— Нет! — кричал я.

Она схватила меня за плечи и мягко оттеснила назад.

— Проблемный ученик! — крикнула она офицерам. — Мне ужасно жаль. Я с ним разберусь.

Офицеры кивнули.

В зале быстро восстановилась тишина.

Миссис Беркман обхватила меня обеими руками и оттащила к краю сцены.

— Пожалуйста, продолжайте! — крикнула она офицерам.

— Отпустите… — простонал я.

— Все хорошо Джек, — шепотом повторила она. — Все будет хорошо.

Она оттащила меня за занавес — подальше от глаз публики.

— Хорошо, — прошептала она. — Хорошо.

Затем ее руки обвились вокруг меня. Сжали меня в объятиях.

Крепче.

Крепче…

Я услышал щелчок, когда из ее пальцев вновь выскочили длинные острые ногти.

И охнул от боли, когда почувствовал, как они впиваются в мою спину.

— О-о-о-о-ох-х-х! — простонал я.

Они были ужасно холодные. Леденящий холод волнами разливался по моей спине. Холодные и острые, словно сосульки.

Десять сосулек.

Холод проникал все глубже и глубже.

Нет, сказал я себе. Не позволяй ей это сделать. Не позволяй пришельцу вселиться в тебя.

Я судорожно втягивал воздух; мозг лихорадочно работал, борясь с паникой и распространяющимся холодом.

А потом я закрыл глаза. И расслабил колени.

Я притворился, что потерял сознание.

Я сполз по ее телу на пол и растянулся на животе.

Миссис Беркман вскрикнула от неожиданности.

Мучительный холод тут же исчез.

Она стояла надо мной, разинув рот. Не успела она опомниться, как я откатился в сторону. Вскочил на ноги. Развернулся.

Ее глаза вылезли из орбит. Она потянулась ко мне обеими руками.

Но я бросился бежать. За занавес. Через лабиринт драпировок, ящиков и сценического реквизита.

Я слышал ее шаркающие шаги за спиной. Из-за занавеса доносился приглушенный голос одного из офицеров. Его прервал взрыв аплодисментов. После чего полицейский продолжил речь.

Я должен с ними поговорить! — твердил я себе. Я должен сообщить им о мистере Лиссе и миссис Беркман.

Но как?

Если я снова выскочу на сцену, миссис Беркман сцапает меня прежде, чем я успею произнести хоть слово.

Я нырнул за полотно, служившее задником, и теперь крался вдоль стены.

— Джек, где ты? — ласково звала меня миссис Беркман. — Все будет хорошо, Джек. Это не больно. Вот увидишь.

Я остановился. Полотно затрепетало. По другую его сторону стремительно двигалась директриса.

Прячься, Джек, скомандовал я себе. Прячься.

Мои глаза лихорадочно обежали помещение. У черного хода громоздились большие коробки. Нет. За ними она с легкостью меня отыщет.

— Где ты, Джек? Тебе от меня не скрыться!

Она уже близко.

Я повернулся и побежал в обратном направлении. И рядом с занавесом заметил здоровенный, обросший пылью сундук.

Пустой ли он?

Я приподнял крышку и заглянул внутрь.

Фу!

Меня окутал резкий и горький запах нафталина. Нафталина и плесени. В сундуке было полно истлевших старых костюмов.

Я зажал рот рукой. Живот скрутило. Вонь была такая, что меня едва не вырвало!

— Джек, не пытайся спрятаться! — крикнула миссис Беркман. Она уже близко. Еще пара мгновений — и она найдет меня. И схватит.

Еще с мгновение я колебался: уж больно смердело из сундука.

Но выбора у меня не было. Не было выбора.

Дрожа всем телом, я забрался в утробу старого сундука.

— Джек? Джек? — услышал я шепот миссис Беркман, опуская крышку.

Видела ли она меня?

Я скорчился в темноте, обхватив себя руками. Затаил дыхание.

Но тошнотворный запах все равно проникал и в нос, и в рот.

Я… я не могу здесь дышать, подумал я, чувствуя, как накатывает приступ паники. Еще никогда в жизни я не нюхал ничего более мерзкого!

Услышав шаги, резкие и быстрые, я едва не подскочил.

Но они быстро удалялись. Миссис Беркман прошла мимо, не заметив меня.

Я тихо выдохнул. Живот вновь скрутило. Я сглотнул раз, другой, пытаясь удержать завтрак внутри. Закрыл глаза и прислушивался.

Теперь говорил другой офицер. Мне все было прекрасно слышно. Он отвечал на вопросы ребят.

Медленно, осторожно, я приподнял крышку и выглянул. К моему удивлению, отсюда открывался превосходный вид на сцену.

Я увидел офицера — того, что был худой и долговязый — он склонился над кафедрой, приблизив рот к микрофону. И его товарища, что сидел рядом на складном стуле, скрестив ноги.

Подожду в этом мерзком сундуке, решил я.

Наверное, я смогу дотерпеть до конца выступления, когда полицейские пойдут со сцены. Тогда я выскочу из сундука и поведаю им мою историю.

Пот ручьями лил со лба. Живот крутило. Я зажимал нос и дышал ртом.

Мне никогда не избавиться от этой вони, думал я. От меня будет разить всю оставшуюся жизнь.

Придерживая крышку, я то и дело поглядывал на сцену. Наконец, офицер сошел с кафедры и присоединился к своему партнеру. Послышались аплодисменты. Выступление закончилось.

Я сглотнул и обеими руками приподнял крышку. Приготовился выскочить.

Миссис Беркман стояла теперь на кафедре и благодарила офицеров. Она велела ребятам быстро и тихо расходиться по классам.

Затем она повела полицейских за сцену. Ко мне. Они остановились в нескольких футах от моего сундука.

— Огромное вам спасибо, — донесся до меня ее голос. — Вы оба были великолепны.

Толкнув вверх тяжелую крышку, я в ужасе смотрел, как директриса по очереди обняла их. Сначала долговязого, потом — его напарника.