Суббота

К двадцати пяти, в крайнем случае, к двадцати семи годам, каждая приличная, уважающая себя свободная девушка мечтает срочно, желательно на следующей же неделе, выйти замуж и родить ребенка. Ребенка родить на следующей же неделе, конечно, не получится, с природой не поспоришь, но вот зачать вполне себе задача посильная. На беду, к указанному возрасту все подходящие «приличные музчинки» уже заняты, неприличные нафиг не нужны, а «брачные дембеля» умны, осторожны и изворотливы — дичь стреляная, редкоуловимая.

В двадцать девять свободные девушки, все еще не сошедшие с дистанции, чихают на первый пункт плана и отчаянно пытаются реализовать второй. Для второго годятся и «дембеля» и «женатики», но не те, ни другие, к огромному разочарованию барышень, в дополнительных детях не нуждаются, а пользованные презервативы предусмотрительно уносят с собой.

После тридцати, так и не отважившееся на искусственное оплодотворение и судьбоносное свидание с «неприличником», дамы успокаиваются, налаживают одинокое размеренное бездетное существование, подбирают ободранного уличного кота, приобретают страсть к хорошему виски, и с любопытством первооткрывателя изучают жизнь как таковую.

Бинокль я купить сначала стеснялась. Мало ли, гостя вот так приведу, а тут оружие массового изучения. Две недели промучалась, подслеповато щурясь в окно, плюнула на имидж, в ближайшем военторге обзавелась полезной вещью, и глядючи на «Уральские пельмени» обозвала вещь зюкзюком. До сих пор радуюсь.

Каринка тоже радовалась после покупки, но попеременно, пока я у нее зюкзюк не отнимала. Потом она отжимала его обратно — две минутки радости, и снова в бой шла я. В итоге зюкзюком обзавелась и она, переиначив на свой лад в «зыркзырк». Вот так мы и стояли с зюкзюком и зыркзырком по средам и субботам на моей кухне напротив окна, изучая аполлоноподобного Хуана из соседней элитной новостройки «Пандора».

Звучное латиноамериканское имя родилось у нас не сходу. С месяц назад, когда в пару — тройку квартир «Пандоры» въехали первые жильцы, а в остальных подходил к концу или шел полным ходом ремонт, попался мне на глаза в окне четвертого этажа голый мужик. Бесцеремонно отодвинув на малярном столе ведра, кисти, тряпки и валики, он так вдохновенно «общался» с лежащей на освободившемся от ведер, кистей, тряпок и валиков месте блондинкой, что я просто не смогла не залюбоваться этой картиной и не обжечься кипятком из чайника.

— Аполлон, — авторитетно заявила я Каринке спустя неделю.

— Хуан, — вкрадчиво уточнила она, созерцая ту же блондинку, но уже стоящую на коленях.

Хуан, так Хуан, кто я такая, чтоб спорить о мужчинских достоинствах с Каришей? Мужчинок у нее было на целых один больше, чем у меня.

Созданием Хуан оказался крайне точным: являл свой божественный голый зад исключительно по средам и субботам с восьми до десяти вечера. В остальное время он тоже появлялся, но при галстуке и лишь для того, чтоб пораспоряжаться рабочими, да пометить новую территорию всякими мальчиковыми ништяками: адская стереосистема, домашний кинотеатр, здоровенный холодильник, беговая дорожка, внушительная боксерская груша — пока все, что успел.

— Динозавр, — определили мы с подругой, узрев два последних экспоната. Динозавры — вид особый, окольцовыванию не поддающийся ни при каких ухищрениях, обитающий исключительно в офисах, самолетах, встречах, двусторонних диалогах и, самое основное, в спортзалах. Если из обычного трудоголика еще можно раскаленными щипцами женской хитрости вытянуть время на «личную жизнь» и свадебное путешествие, то этого не пронять ничем. Динозавр привлекателен со всех сторон, но пользы от него, как от манекена. Так… Чисто со стороны поглазеть, как юная блондинка приобретает нашу с Каринкой мудрость на личном опыте.

— Может, женится? — настраивая зюкзюк, романтично пробормотала я, глядя, как Хуан легко и непринужденно предвосхищает все вероятные попытки любовницы заполучить миллионы вероятных причин для воссоединения душ.

— Ага, — не вникая в смысл моих слов, ответила подруга.

Я расстроено вздохнула. Девочку было, конечно, искренне жаль, столько усилий потратить на Динозавра — это не шутки. Но с другой стороны: кто не рискует, тот не пьет шампанское.

— Отставка! — провозгласила победно Карка, радостно и со стуком впечатав окуляры своего зыркзырка в мое кухонное стекло.

— Где? — инструктаж по технике безопасности откладывался на неопределенный срок в связи с боевыми реалиями. Я оглядела кислую мину блондинки и суровое фэйс Хуана. Буря готова была вот-вот разразиться над их головами.

— Тфу, б**ть, — в сердцах сплюнула Карина, когда буря миновала, и ребята разбежались взаимным поцелуйчиком. Случилось ли расставание или же нет — осталось тайной за слоями кирпича, бетона, проезжей частью и двумя стеклопакетами. Квартиру блондинка покинула в гордом одиночестве, хозяин же впервые за все время изменил личному графику и вытянувшись на неприличного размера кожаном диване погрузился в медитативное созерцание футбола.

— Обалдеть! — восхитилась я.

— Переехал, значит. Субботний вечер с футболом, — мечтательно протянула Каринчик.

— Ты о футболе так размечталась?

— О футболе, — скептично взглянула на меня подруга, отложила бинокль и откинулась на кухонном стуле. — Чего делать будем, когда Хуан шторы вывесит?

— Учиться жить без его голой задницы, — я еще немного понаблюдала за нашим общим героем, убедилась, что залип он в телик всерьез, и последовала примеру Карины.

— С ума сошла?! Это как «Рабыню Изауру» на середине бросить!

— Ну не тырить же у него жалюзи и шторы, в конце концов, — не поняла я, к чему она клонит.

— Вер, прыгни на его «траходром», а?

Я подавилась остывшим чаем, который на свою беду попыталась отхлебнуть.

Карина смотрела на меня задорным, обещающим немыслимых приключений взглядом, я отвечала кашлем и слезящимися глазами.

— А сама? — наконец, вышло произнести у меня.

— У меня на следующей неделе Турция с Жориком. Все и так чики-чирики: пузико, денежки, второй подбородок — не мужчина! Мечта! А у тебя только ободранный хамоватый Фофик и есть, и тот по бабам дворовым, подвальным шарахается. Вот где он сейчас?

— Мау! — словно услышав слова Карины, провозгласил Пофиг из-за холодильника.

— Ой, господи, — вздрогнула подруга и правдоподобно прижала ладонь к сердцу.

— У меня еще Эдуард есть, — решила не сдаваться я подобному неоправданному наезду.

— А если Эдуард поломается?

— В ремонт отдам или новый куплю.

— К Хуану еще руки прилагаются, язык и туловище ничегошное, — просветила меня Карина.

— И блондинка, — закончила мысль я.

— Блондинка — балласт, к тому же ты тоже блондинка и тоже ничегошная.

— И ничего уже не хотящая, — снова договорила за подругу я. — Ткнула б ты пальцем в него года три назад. Мне б даже команда «фас» не понадобилась, — я, сощурившись, взглянула на окна «Пандоры». — А сейчас как-то лениво уже. Глаза мазать, чехол натягивать, волосики на бюгудю навинчивать, с каблучков не падать. И все ради чего? Ради строго распланированного секса с Динозавром? Нет. Я внезапности хочу и долго лениво валяться на кровати.

— Эх ты, — махнула рукой Карина, но все-таки заулыбалась. В десять лет девочки мечтают о любви вечной, в пятнадцать — о любви преданной, долгой и красивой, в двадцать — о страстной, фееричной и всепоглощающей, в тридцать о любви мечтать надоедает.

В недрах Кариночкиной сумочки голосом Фомина зачирикал телефон.

«Ла-ла-ла. Все будет хорошо», — надрывался аппарат, пока хозяйка отчаянно пыталась добыть его из хитросплетения многочисленных, якобы привносящих в жизнь женщины удобство и эстетику, кармашков. Наконец, злостная трубка нашлась и Карина сладко промурлыкала: