— Вера Поликарповна?

— Я тут. Вся тут, — отозвалась я, возвращаясь в реальность к Марише, студентке старших классов. В старшей школе я была ученицей и дай бог если что писала, а они — студенты и пишут лекции.

— Классный фильм, я за вечер посмотрела. Не оторваться.

— Что эквивалентно «полночи не спала».

— Ну, немножко, — заулыбалась Марина.

— И как? Будешь сравнивать мистера Торнтона с оригиналом? — я картинно поводила бровями, отчего Маришка смутилась, но не отступила.

— Буду.

— Эх, ты меня в воспоминания ввела. Чувствую, вечером буду Крэнфорд пересматривать.

Девчонка снова заулыбалась, только на этот раз уже понимающе, потому как упомянутую последней экранизацию она видела.

Печатный вариант «Севера и Юга», конечно, выдавать мне не требовалось, у этих ребят есть волшебная шайтан-дощечка под народным названием «читалка» и шайтан-место под названием «Интернет». Во времена моей бабушки школьный библиотекарь был ключником неизведанной Вселенной, теперь школьный библиотекарь — просто человек среди полок. Раньше дети шли в библиотеку за величайшими впечатлениями жизни, теперь за впечатлениями обращаются к киноиндустрии. Конечно, я неправильный ключник, приобщать к умному доброму и вечному надо убеждением и открыто, а не подпольной хитростью, но тут уж как разумею. Зато читают не из-под палки, а потому что сердечко к харизматичному британцу нежностью прониклось, или потому что я возмущенно начинаю обсуждать с Вешенским, местным юным фанатом фантастики, что было, а чего не было в истории книжного и киношного Мак Сима. В вопросах любви и миссии переспорить взрослого дети еще долго остаются детьми.

Правда и я страдаю временами. Из последнего несчастья: пришлось просмотреть тройку сезонов «Сверхъестественного». Несмотря на проделанные мной глобальные сокращения серий, общую покоренность слабой половины моих подопечных старшим из братьев я оценила. Теперь у меня одна беда: исполнитель роли Дина ни в одной классике не засветился. Такой бесценный экземпляр пропадает, аж печалька кроет. Никуда-то его в полезное русло и не применишь.

Симпатичные актеры, да вдохновленные сценаристы — мое основное, часто используемое оружие. Есть, в силу специфики, и редко используемое: искренне и открыто сообщить ребенку, что он пока чертовски мал для подобной книги. Не поймешь ты, друг мой, некоторых изложенных тем, глуп ты еще, несмышлен. Правильно подобранные слова, и вот оно уже лезет искать, до чего это оно там не доросло.

Звонок заставил каждого из присутствующих в библиотеке встрепенуться.

— Давайте, ребят, — я поднялась со своего места. — Заканчивайте. На следующей неделе поработаем совместно. Мне тут в пожизненное владение попал восхитительный религиозный текст. Повозитесь, попробуете датировать.

— Что за текст, Вера Поликарповна? — тут же оторвался от монитора Васнецов, чем совсем не удивил.

— Вот в понедельник и узнаете, — улыбнулась я.

Камень брошен, круги по воде поплыли знатные. Вплоть до следующего библиотечного часа Васнецов при содействии лучшего друга Коха не даст волнам угаснуть. Пару раз еще прибегут с надеждой выпытать подробности. Дети всегда такие дети.

— Привет, — Люся, школьный психолог, пробралась сквозь плотный ряд научных грызунов и приблизилась к моему столу. — Как насчет выпить?

Под «выпить» Люсинда подразумевала всегда одно и то же — кофе. Днем безалкогольный, вечером разбавленный.

— А у тебя окно?

Обычно она приходила после третьего урока. Видимо, сегодня план посещений сместился.

— О! Да! У меня целый час, — признаться, она выглядела сейчас как ребенок, получивший огромную такую шоколадку. — Накрывай. Я за вкусностями.

А под «вкусностями» она понимала свои безмясные салаты. Если б мне хватало терпения и желания готовить такие же сложности, скорее всего я была бы худее, здоровее и, съев кусок жареной свиньи под соусом, меньше бы мучилась угрызениями совести. Но совесть усмирить мне оказалось проще, чем жить, питаясь только травой.

Вкусности сегодня имели ярко зеленый оттенок и хрустели.

— Скорее бы отпуск!

Мы расположились в крошечном закутке без окон площадью в четыре квадратных метра. Думаю, в оригинале задумывалось эта, с позволения сказать, комната, как хозяйственное помещение, но впоследствии сделалась частью библиотечной территории, а точнее кабинетом заведующей. Здесь имелся стол, компьютер, создающие колорит канцелярские примочки и два стула — невеликое богатство.

Люся откинулась на спинку и, сбросив туфли, вытянула ноги.

— Так и не решила, куда отправишься?

— С моей зарплатой только дома с диваном не расставаться, — с серьезным лицом пошутила она. — В реальности поеду попугаю Прагу, а то мало ж местные «руссо туристо» видали, надо побольше им показать непотребностей и милых глупостей.

— Это отечественный отдыхающий умеет. Прямо и не поспоришь.

— И будет мне стыдно, и буду я бороться с собой, ибо, когда разумею я суть отдыха истинного, совершу паломничество в лоно праведного туризма — в Турцию.

— Воровать, бухать и жрать?

— Вер, ты ж книжки пишешь, — Люся прекратила созерцать потолок и переключилась на меня. — Могла бы и подыграть.

— Ты смеешься, а мне лично порой провалиться охота. Последний раз было такое желание перед очаровательной пожилой финкой — менеджером семейной сауны, когда трое здоровых мужиков с пивом уселись в детском бассейне и ржали, как кони. Там мелко совсем, детки плавают, а они, извиняюсь, там свои яйца отмачивали. И я ведь с ними на одном языке говорю!

— Оп-па-па, — Люся наставила на меня вилку, словно рапиру. — Не заводись. Их тут нет, убивать некого. У одних отдых — это интеллектуальное насыщение, у других — смена деятельности, у третьих — что называется «расслабон».

— Мудозвонство это.

Люсинда заулыбалась моей не слишком благозвучной характеристике.

— Ах, оставим эту тему. Я тут на серию семинаров по трудным подросткам записалась.

— Директор добро дал?

— Дал. Долго пришлось распинаться, но все-таки за счет заведения гуляю.

— Здорово, — я отправила в рот очередную порцию салата и прожевала, раздумывая над возникшей внезапно удачной возможностью.

— Может и не здорово. Со мной трое предметников идут. Я надеялась сольно отыграть.

— Только по определенной возрастной категории будет? — начинать опасно личные темы со школьными обитателями я бы никогда не стала, даже если прижмет. Сейчас появился реальный шанс получить интересующие меня сведения, не навлекая на себя сплетни или несуразные подозрения.

— Ага, — Люся пожала плечами и умолкла, наслаждаясь своим кофе. Облегчать мне жизнь судьба явно не собиралась.

— Может, тоже сходить. Хоть придумаю, как сладкую пару Кох — Васнецов усмирить, — тихо проговорила я. Расчет оправдался, и тема вновь оказалась поднята.

— Да ну их. Обычные ребята. Заводилы. Без них все три десятых уснут.

— Не уснут. Неделя осталась.

— Неделя до свободы, — мечтательно заулыбалась Люся.

— Они зубы заговаривать научились раньше, чем ходить. Причем оба.

— Не кипятись, — снова повторила жест с вилкой моя собеседница.

— Я совершенно спокойна.

— Продолжай в том же ключе.

После этой ее реплики наступила небольшая и запланированная мной пауза.

— Люся.

— М?

Мое лицо приняло выражение «и тут гения осенило». Не знаю насчет своего актерского таланта, зато знаю, что я очень старалась.

— А во сколько дети начинают говорить?

— Смотря, что понимать под словом «говорить». Подражать речи начинают на первом году жизни. К концу второго года употребляет двухсловные предложения. Но это все индивидуально абсолютно, всегда оценивают нервно-психическое развитие ребенка в целом: моторное развитие, сенсорное, умственное, поведение, навыки, игровая деятельность.

— А если что не так? Что с ребенком делать?

— Впервые задумалась о такой вероятности, да? — понимающе взглянула Люся на меня. Похоже, судьба все-таки решила облегчить жизнь своей испытуемой. — Я тоже, когда столкнулась с подобной мыслью, как в пропасть взглянула. Если что не так, тогда ситуация вовсе индивидуальная сложится… А не сменить ли нам тему?