- Хейвен, - он потрепал меня по щеке, - милая, тебе здесь нравится? Хочешь чего-нибудь поесть?

- Нет, спасибо, - я вежливо покачала головой. Мимо нас прошла еще одна группа с «наилучшими пожеланиями», и, даже не остановившись, прокричала, как все они рады за папу и Лорну. – Я рада, что ты счастлив, папочка. – Наверное, сказать это было правильно в тот момент.

- Спасибо, моя хорошая. Она – это просто что-то, правда?

Конечно же, он смотрел на Лорну в другом конце зала, тоже окруженную толпой подружек и показывающую им кольцо. Поймав наши взгляды, она помахала мне и послала воздушный поцелуй папе, а он в ответ (стыдно сказать!) притворился, что ловит его.

- Да, она милая, - согласилась я, махнув Лорне в ответ.

- Для меня действительно важно, чтобы вы, девочки, не были слишком уж против всего этого, - серьезно сказал папа. – Я понимаю, последние полтора года были непростыми для вас, но сейчас все, кажется, наладилось, и вещи идут своим чередом. Вашей маме тоже этого хотелось бы.

У меня в животе что-то оборвалось. Мне не хотелось вспоминать сейчас о маме. Не поймите неправильно, но свадьба отца и его вступление в новую жизнь не казались мне правильным временем для рассуждений о том, чего хотела бы мама.

Пока я пыталась придумать ответ, к нам подошли Эшли с Льюисом.

- Папочка, я так счастлива, - сказала сестра, отпуская жениха и прижимаясь к папе. Ее глаза были слегка покрасневшими и опухшими – после клятв, сказанных отцом и Лорной у алтаря, Эшли и Льюису пришлось прогуляться несколько раз вокруг церкви, чтобы сестра успокоилась и перестала плакать. От счастья ли – мне оставалось лишь гадать. Теперь, перестав, наконец, беспрестанно вытирать глаза, Эшли обнимала папу, а Льюис оглядывал комнату, явно не зная, куда себя деть.

- Спасибо, милая, - папа поцеловал ее в макушку и посмотрел на будущего зятя поверх ее головы. – Скоро и ты к нам присоединишься, а, Льюис? Через месяц – или около того, верно?

- Двадцать девять дней, - вежливо поправил Льюис.

- Мы рады, что ты вступаешь в нашу семью, - сказал папа слегка заплетающимся языком. Можно подумать, наша семья была каким-то привилегированным обществом, и стать его членом было бы честью для любого. Наверное, Эшли тоже почувствовала, что эта фраза звучит как-то странно, потому что она вопросительно посмотрела на папу снизу вверх подозрительно блестящими (опять) глазами.

Весь праздник я слушала комментарии о том, какая же я высокая. Все говорили это – а потом спохватывались и пытались убедить меня, что это замечательно. Ну конечно же, кто не мечтает быть гигантом в пятнадцать! Я сутулилась и съеживалась, но Эшли (а обычно это была мама), без конца тыкала меня пальцем в спину, заставляя выпрямиться. Господи, мне всего-то хотелось сжаться в комочек и закатиться под один из столов, просидев там до конца свадьбы – разве я прошу так много?..

Через четыре часа, несколько тарелок еды и пару коротких разговоров с незнакомыми людьми о том, о сем, мы поехали домой. Эшли выпила достаточно, чтобы не быть в состоянии вести машину, поэтому нас вез домой Льюис, оставив ее машину на парковке, чтобы забрать ее завтра. Сестра разговаривала слишком громко и беспрестанно целовала его, а я смирно сидела на заднем сиденье, думая о том, как быстро проходит лето. Вроде всего ничего – а вот уже через месяц меня ждет возвращение в школу, новые ручки и тетради, а Эшли уедет из нашего дома, и комната напротив моей опустеет. Они с Льюисом собирались поселиться в Рок Ридже, где уже купили двухкомнатую квартиру. На полу они уже положили ковер персикового цвета, а неподалеку от их дома был общественный бассейн, куда они могли ходить по бессрочному абонементу. У Эшли уже даже была пачка визиток с новым адресом: «Миссис Эшли Уоршер, 5 «А», Рок Ридж». Моя сестра была готова стать кем-то другим. Она забирала из дома все свои истории, свою татуировку и все свои драмы в новое место, оставляя нам лишь воспоминания о себе – и свою пустую комнату.

Когда мы добрались до дома, мама все еще была в саду. Уже стемнело, но я могла различить ее силуэт в свете фонарей на подъездной дорожке, когда она окапывала розовые кусты. Она посадила их еще до ухода отца, так что сейчас они уже успели разрастись и стать по-настоящему прекрасными. А после того, как папа ушел, мама всерьез занялась садоводством – и теперь у нас росли герань и циннии, за которыми она ухаживала, словно они были третьим ее ребенком.

После развода мама изменилась. И дело было даже не в психологической группе, не в Барри Манилоу (кстати, я никогда не понимала, что она нашла в этом певце), а в Лидии Котрелл.

Лидия была нашей соседкой из дома напротив, она тоже была в разводе, и переехала в этот район в тот же самый день, когда уехал отец. Уже через две недели они стали общаться, обмениваться книгами – и мама увлеклась садоводством, постепенно отходя от удара, нанесенного всем нам отцом. Она купила рассаду и садовый инвентарь и начала проводить все больше времени на заднем дворике в окружении лопаток, грабель и пакетов с семенами – циннии, герань, розы, многолетние и однолетние растения… Я совершенно не разбиралась во всем этом, но была без ума от названий: гладиолус, хризантема, астра – все они звучали, как имена обитателей разных необычных мест.

На следующее лето у мамы уже был лучший сад во всей округе, некоторые соседи даже останавливались и нашей подъездной дорожки, любуясь на клумбы – яркие, изящные и невероятные одновременно. На нашем кухонном столе теперь постоянно стоял большой букет, а запах свежих цветов наполнял весь дом вплоть до октября. А что касается меня – мне нравилось видеть маму, поглощенную чем-то. С этими цветами она словно оживала, и я была рада, что все произошедшее не разбило ее. Ну, или разбило не настолько сильно.

- Ну, как все прошло? – она улыбнулась, встречая нас. Я протянула ей букет невесты, который специально привезла домой для нее. Мама внимательно изучила цветы. – Как красиво! Знаешь, как они называются? Синюхи голубые. Надо же, я никогда раньше не видела их в букетах. Может, стоит посадить несколько в следующем году, как ты считаешь? – она вытерла руки о рабочий фартук и перехватила букет поудобнее.

- Прошло нормально, - отозвалась я, - и еда была вкусная.

- Как и всегда на свадьбах, - усмехнулась мама, затем протянула мне несколько лепестков.

- Что это?

- Лепестки лимона, - она растерла один в пальцах и поднесла руку к лицу. – Мне так нравится их запах!

Позади послышался смех Эшли, затем голос Льюиса, что-то успокаивающе говорящий ей.

- Эшли напилась, мам, - сказала я, но мама только улыбнулась в ответ. – Миллион бокалов вина – или что-то вроде этого.

- Ничего страшного, - мягко отозвалась она. – У каждого свои способы пройти через что-то.

У меня было, что ответить на это – сарказм, грубость, насмешка, но взглянув на мамино лицо, я промолчала. В конце концов, и она тоже использовала свой способ – садоводство.

Мама прошла в дом и включила воду, чтобы вымыть руки. Издалека, в неярком кухонном свете, она выглядела почти как Эшли: длинные волосы плавно стекали по спине, маленькие аккуратные ножки выглядели изящными даже в старых разбитых кроссовках, которые она надевала для работы в саду, а потертые старые джинсы ничуть не портили ее миниатюрную фигуру. Глядя на нее и гадая, как она чувствовала себя на протяжении всего этого дня, я машинально растерла в пальцах лепестки лимона и тоже поднесла руку к лицу, вдыхая приятный терпковатый запах.

Следующим утром я проснулась с каким-то свадебным кризисом на душе. В июле все это казалось таким далеким, но время летело невероятно быстро – и вот уже одна свадьба позади, а впереди нас ждет еще одна.

Мне не хотелось вставать, так что в восемь утра я все еще валялась в своей кровати, глядя в потолок. Снизу донесся стук в дверь, а затем послышались громкий веселый голос Лидии Котрелл и мягкий, спокойный – мамин. Они прошли на кухню, и я прислушивалась к звону вилок и шуму кофемашины. Они обсуждали списки приглашенных и какие-то детали по оформлению: Лидия была неофициальным организатором свадьбы Эшли. Она арендовала зал, сделала заявку в церкви, выбирала цветы и прочее, прочее, прочее. По ее голосу всегда можно было понять, как идет подготовка – и сегодня мне стало ясно, что возникли какие-то проблемы.