Глава 4

Дрю пытался рассмотреть сцену перед ним сквозь спины строя доминантов и Джи, вклинившихся между ним и медведями. Райкер утром обнаружил, что медведица с детенышем пыталась добраться до стаи.

Она отступила и стояла чуть выше границы своей территории, хотя они пытались пообщаться с ней. Хотя Райкер и, может быть, даже Джи, предпочли бы, чтобы он отдал приказ об убийстве, поскольку граница была слишком близко. Глубокий бас ее рева эхом отдавался в деревьях.

Почему медведица вышла к ним?

— Хорошо джентльмены. Вам следует подвинуться. Обещаю, что позволю вам пожертвовать собой и своими жизнями, встав передо мной, если медведица посмотрит на меня угрожающе. Вы забываете, что я лично уже видел эту женщину и ребенка. Она пыталась убить мою пару. Я хочу заглянуть ей в глаза.

Кольт и Рэйвидж обменялись взглядами, в которых ясно читалось раздражение и недовольство, но оба подчинились. Дрю покачал головой. Он был им благодарен. То, что доминанты защищали своего альфу, означало, что стая счастлива. Если бы он только мог постоянно помнить не чувствовать себя взаперти.

Десять лет самостоятельности породили в нем наклонности волка-одиночки, от которых он, возможно, никогда не избавится.

Устремившись вперед, он отметил, что Райкер обошел его, давая ему достаточно места, чтобы не испытывать клаустрофобии, но недостаточно, чтобы его убили. Остановившись рядом с Джи, он изучал медведей.

— Итак, она здесь. — Дрю качнулся с ноги на ногу. — Я должен ее убить?

— Это ново для меня. Насколько я знаю, она никогда не делала этого раньше. Она с ребенком оставалась на горе. — Медведь редко признавал, что ничего не знает.

Что-то не стыковалось.

— Сколько лет ребенку?

— Без понятия. Некоторые медведи оборотни остаются детьми в течение сотен лет.

— Правда? — Он узнавал что-то новое каждый день. — С твоей дочерью было не так.

Джи поднял на него взгляд.

— Мы не все одной породы оборотней, сынок. Я даже не могу понять, что она ревет. Не то, чтобы я этого хотел. Плохо, когда она не в своей человеческой форме.

Дискомфорт заставил Дрю пожать плечами.

— Я не хотел показаться расистом или предположить, что все медведи оборотни одинаковы. Это просто мое невежество.

Медведь покачал головой.

— Ты полагаешь, я собираюсь обнять тебя в знак примирения? Ты не знал. Теперь ты знаешь. — Медведица снова заревела и Джи мотнул головой на эту сцену. — Что ты хочешь сделать?

Ярость прожигала ему живот, но он не хотел быть таким же, как его отец, вспомнив его развлечения. Так что же он хотел сделать?

— Я хочу убить ее. Она напала на мою пару. — Взглянув на Райкера, он поднял руку. Не Магнум, никогда. — Но воздержитесь от этого, пожалуйста. Мне хотелось бы знать, почему она последовала за нами сюда, или, если она настолько неадекватна, нужно ее усыпить. У меня нет времени на это. Мы должны готовиться к забегу в зимнее солнцестояние, и вместо этого у меня есть какой-то ненормальный вер-медведь, на чьем языке вы не говорите, который блуждает по моим границам без другой видимой причины, кроме как реветь на меня. Что. Она. Хочет?

Владелец бара отошел от него и заорал прямо на медведя.

— Эй, Матильда, ты проделала весь этот путь. Как насчет обратиться и предоставить нам всем перерыв?

Через мгновение медведица превратилась в человеческую женщину. Дрю уставился на сумасшедшую, которая пыталась убить его пару. У нее были длинные, прямые, седые волосы, отчаянно нуждающиеся в мытье. Запах грязи заставил его мечтать о затычках. Медведица была ненамного лучше, но ее человеческая форма воняла. Но он был Альфой, поэтому контролировал себя. Позади него одного из доминантов вырвало. Все, что Дрю мог, это не рассмеяться.

Снова проблема альфы.

Он шагнул вперед, пока не встал плечом к плечу с Джи.

— Твое имя — Матильда. Видимо. — Последнее он адресовал Джи. Старик мог поделиться большим, чем намеки. — Я Дрю Тао. Альфа этой стаи. Что вам нужно здесь? Мое терпение заканчивается. Вчера вы напали на мою пару. Я не слишком склонен прощать.

Она указала на Дрю.

— Твоя пара угрожала моему детенышу.

Он покачал головой. Беспокойство покинуло его вместе с небольшим запасом терпения. Стремление к справедливости зашло слишком далеко.

— Тебе повезло, что уже почти наступило рождество и у меня такое праздничное настроение. Иначе я бы оторвал тебе голову за то, что ты сказала и скормил бы ее своей стае во время следующего забега. Мы ничего не сделали твоему детенышу и не собирались. Я не причинил ему вреда даже когда мог. Так что отвалите, леди.

— Матильда, если у тебя есть дело, так давай уже, — зарычал Джи, — Мне нужно заниматься баром.

Детеныш быстро обратился. Как и его матери, мальчику нужна была ванна. И два вонючих, немытых медведя были в два раза более отвратительными. Из глаз Дрю брызнули слезы. Может быть, он мог бы просто окунуть их обоих в отбеливатель.

У детеныша был рост два фута, темные глаза и еще более темные волосы. Он не был похож на мать, но кто знает, как она выглядела, прежде чем поседела.

— Ты сказал Рождество? — При всей его грязи, когда он заговорил, темные глаза ребенка загорелись, вызвав новую порцию сострадания Дрю. Он никогда не мог устоять перед тем, чтобы сделать детей счастливыми. — Эй, ты тот парень, который бросил палку.

— Бросил палку? — Повторенный вполголоса монотонным голосом Райкера вопрос оказал комический эффект.

— Не обращай внимания. — Дрю обратился к ребенку. — Да, моя стая собирается праздновать в этом году. Или, по крайней мере, мы бы стали, если бы твоя мать объяснила, чего хочет.

Матильда указала на него.

— Ты Альфа.

— Джи, она тупая? — Дрю кивнул на женщину. — Как я сказал. Дрю Тао. Альфа.

— Ты не должен быть. — Казалось, она изо всех сил пыталась найти слова, открывая и закрывая рот. Когда в последний раз она была в человеческом обличье? Он слышал о том, что так бывает с волками, когда они долго не возвращаются из клыкастого облика. — Другой Тао. Выше. Шире.

— Мой отец. — Дрю откашлялся. — Он мертв. Я убил его.

Он отбросил эту мысль. Никаких сожалений о Магнуме. Он всегда будет тем оборотнем, который уничтожил своего отца. Ради Би. Ради остальных. Ради будущего. Ради запаха счастья в стае.

— Я всегда мечтал о Рождестве.

Его мать не ответила, снова обращаясь к Дрю.

— У него было кое-что, и я хочу это вернуть.

— Что это было? — Дрю покончил с этим разговором. Магнум взял много вещей, которые ему не принадлежали. Но почему на земле он бы взял что-то от женщины, с которой Дрю пришлось иметь дело в тот день, когда он предпочел бы делать почти все остальное, он понятия не имел.

— Мои санки. Мои к-к-красные салазки, — наконец закончила женщина.

Дрю сделал паузу, не отвечая.

— Твои красные салазки? С помощью которых можно было бы кататься?

Нелепое вдруг стало абсурдным.

— Это то, что происходит, когда отправляешься на гору оборотней, — пробормотал Джи так тихо, чтоб его не услышал никто кроме Дрю и Райкера. — Тебе понравится.

Матильда нахмурилась, ее пальцы сжались в кулаки.

— Да. Я использовала их, чтобы спускаться с холма зимой. Я хочу их.

Голова Дрю разболелась.

— Это были санки с особыми свойствами, делающими их более скользкими, чем любые другие?

— Дрю. — Джи взял его за руку, и отвел в сторону. — Ты пытаешься найти логику там, где ее не будет. У нее были санки. Магнум забрал их. И все что происходило до сегодняшнего дня указывает на то, что отсутствие санок удерживает ее на горе.

Слова Джи имели смысл, хоть и бессмысленный.

— Еще один вопрос. Почему она просто не раздобыла новые?

— Посмотри на нее. Как ты думаешь, у нее есть деньги?

Он все еще хотел убить оборотня за тот вред, что она причинила. Однако его стремление к возмездию соперничало с необходимостью либо вернуть ее санки, либо дать ей пятьдесят долларов, чтобы купить новые. Он обернулся, услышав ее рев. Он поднял бровь, глядя на Джи.

— Ей не понравилось, что ты отвернулся от нее.

Джи пожал плечами.

— У меня достаточно проблем с волчьим эго. Нет времени для ее. — Особенно, когда он помогал, а не уходил.

— Кто-нибудь знает что-нибудь о салазках? Магнум забрал их у этой женщины, и она хочет их вернуть.