Глава 13 Катастрофа

Десерт — наверное, самая идеальная в мире панна-котта, и всё же во рту на вкус она как опилки. Я проглатываю несколько кусочков, а затем откладываю ложку, отодвигая от себя формочку.

— Это кощунство, — говорит Рук. Конечно же, он съел свой десерт за рекордное время.

— Я не голодна.

— Вытяни руку.

— Извини?

— Ты меня слышала. Вытяни руку.

Он кладёт собственную руку на стол, ладонью вверх, и тянется ко мне. Я мгновение смотрю на неё. Почему я должна делать то, о чем он меня просит? Почему я должна подыгрывать этому? Это безрассудная игра, которая может причинить мне непостижимую боль. Последнее, что я должна, так это давать ему руку. Но я устала, и алкоголь в моих венах говорит мне на секунду просто сдаться. Это всего секунда. Сколько вреда можно нанести за секунду? И, кроме того, мы в комнате, полной людей. То, что я держу его за руку, не приведёт ведь к грубому животному сексу на столе.

Я кладу в его руку свою. Как только наша кожа соприкасается, я понимаю свою ошибку. Даже в своём лёгком опьянении я чувствую, как между нами проскакивает искра. Связь невозможно отрицать. Его пальцы переплетаются с моими, и я чувствую, как моё сопротивление тает. Даже после того, что он сказал мне сегодня вечером, я смягчаюсь по отношению к нему, слегка теряя себя. Не особо думая, я крепче сжимаю его пальцы своими, возвращая давление.

— Мы хорошо подходим друг другу, — отмечает Рук. — Думаю, остальные наши части тоже хорошо подойдут друг другу.

— Рук, я не буду спать с тобой...

— Почему нет? Ты не любишь веселье?

— Мне нравится веселье. Я люблю веселье. Но секс для меня не просто веселье. Ты создаёшь обязательство. Своим телом.

— Ты супер-религиозная?

— Нет. Я просто не разбрасываюсь своим телом. Оно имеет ценность. Если бы я шлялась вокруг, отдавая его всем, с каждым разом оно значило бы всё меньше и меньше.

Он гладит большим пальцем вверх и вниз по моему скрученному указательному пальцу, и меня пронзает адреналин. Настоящее сумасшествие то, как у меня от него кружится голова.

— Тогда ладно. Я могу понять, почему ты такое чувствуешь, хоть я и не согласен с тобой. Но я хочу сделать предложение решить эту проблему.

— Какое?

— Предложение.

— Я это поняла. Что за предложение?

— Обычное, — отвечает он. — Предложение пожениться.

— Поже...

Я даже не могу закончить слово. Он не может говорить серьёзно. Он не может быть серьёзен. Или может? На вид он серьёзен. Я пытаюсь выбраться из круговой кабинки, идя длинным путём, чтобы избежать его, но он всё ещё держит меня за руку и не отпускает.

— Куда ты идёшь? — спокойно спрашивает он.

— Подальше от тебя. Ты чокнутый.

— Хорошо, хорошо. Притормози, блин. Я шутил.

Но я не замедляюсь. Я вырываюсь от него и бросаю свою салфетку на стол. Я совершенно нахально выхожу из кабинки, оставляя Рука расплачиваться за ужин. Начнём с того, что это он привёл меня с собой в это богом забытое место, так что я не чувствую себя ни капли плохо из-за того, что заставляю его раскошелиться на ужин.

Я выхожу из обеденной зоны, проходя через тот же дверной проём, через который мы зашли, и оказываюсь снова в затемнённом коридоре. Я не обращаю внимания, куда иду. Я слепо спешу к выходу, проталкиваясь через двери, отмеченные сияющим неоново-голубым крестом...

...и резко замираю на месте.

Моя ошибка сразу же становится очевидной.

Тела...

Повсюду тела, обнажённые, одежда раскидана на полу. Комната наполнена бело-голубым светом, который подсвечивает изгиб голой груди здесь, сильную и мускулистую спину там. Сцена передо мной ничем не похожа на то, что я когда-либо видела раньше. Я замираю на месте, моё сердце сжимается и поднимается к горлу. Мужчина разворачивается лицом ко мне, и я изо всех сил стараюсь смотреть ему в глаза. Но это тяжело... его член твёрдый, и он указывает им прямо на меня.

— Если ты заходишь, красавица, закрой за собой дверь.

— Э... я... я не...

— Боюсь, она не идёт. Она не может заниматься сексом, пока не выйдет замуж.

Моё предплечье обвивает рука, и меня резко тянут назад. Я чуть не спотыкаюсь, но Рук держит меня, балансируя, чтобы я могла выйти из комнаты по своей воле. Он закрывает за нами дверь, жестоко усмехаясь.

— А я думал, вы скромница, мисс Коннор.

— Господи. Там нарушены примерно сотни санитарных норм.

— Наверняка больше. Но я не думаю, что Барбиери нужно переживать о внезапной проверке санитарного инспектора, верно?

Внутри меня поднимается какая-то истерика, постепенно накапливаясь, пока я больше не могу даже мыслить в верном направлении. Это самое странное свидание, на котором я когда-либо была, с самым странным мужчиной. Я закрываю рот рукой, пытаясь сдержать смех, который угрожает вырываться на свободу, но это не помогает. Он всё равно звучит.

— Думаю, кое-кто слишком много выпил, — говорит Рук, прислоняясь спиной к стене, засовывая руки в карманы.

— Не правда. Я выпила как раз достаточно вина, чтобы пережить этот странный вечер.

Рук качает головой.

— Как скажешь. Но я думаю, ты немного пьяна, Саша.

— Это не так.

— Я могу тебе это доказать.

— Как?

— Я могу подойти и поцеловать тебя. Трезвая Саша никогда бы этого не допустила, верно?

— Чертовски верно, не допустила бы.

Он отталкивается от стены, его лицо становится очень-очень серьёзным. О боже, он серьёзно.

Он на самом деле попытается меня поцеловать. Мой смех затихает.

— Не надо, Рук.

Между нами остаётся два шага. Один шаг.

— Рук, я серьёзно. Не пытайся меня поцеловать.

Уже меньше шага. Я прижимаюсь спиной к стене, пытаясь слиться с кирпичом, но этого не происходит. Внезапно его грудь прижимается к моей, его руки хватают меня за бёдра, притягивая к нему. Его тёмные глаза не моргают, в полной боевой готовности, сосредоточены на мне со страстью, от которой мне хочется отвести взгляд. Я не понимаю, как он смотрит на меня прямо сейчас. Будто раньше его сдерживали. Будто в любой другой раз он смотрел на меня с этой игривой, дикой улыбкой на лице, которой показывал мне только часть себя. Здесь и сейчас, он смотрит так, будто раскрывается, показывает мне, какой он на самом деле яростный и опасный.

— Рук... — задыхаясь, произношу я, совершенно непохожая на себя. Я поднимаю вверх руку, кладя её ему на грудь, слегка отталкивая, чтобы держать его в узде, но моя сила никак не сравнится с его. Я чувствую себя слабой и уязвимой, незначительной по сравнению с ним, пока он нависает надо мной, наклонив голову, его лоб всего в нескольких дюймах от моего.

— Мы сделаем это всего раз, — говорит он. — Так что подумай секунду, Саша. Я тебя поцелую. Если ты не хочешь, чтобы мои губы были на твоих, а моё тело прижималось к твоему, то скажи это сейчас, и я никогда больше тебе не позвоню. Но если ты хочешь этого, если перспектива того, что мои руки запутаются в твоих волосах, а мой язык окажется у тебя во рту, заставляет твоё сердце биться чуть быстрее, то вся эта остальная чушь должна прекратиться. Ты меня слышишь? Ты понимаешь меня?

Он говорит со злостью, а я продолжаю смотреть на него. Моя рука по-прежнему зажата между нашими телами, прижата к его груди, и я чувствую, как равномерно, решительно его сердце стучит в грудной клетке. У меня такое ощущение, будто в моей груди застряла колибри, и она отчаянно трепещется в клетке, пытаясь вырываться.

— Да, — шепчу я. — Я понимаю.

Рук прижимается ко мне, притягивая меня ближе. Он наклоняется, касаясь моего лба своим, и я парализована. Следует ли мне его остановить? Следует ли сказать ему отпустить меня? Только в самую последнюю секунду я принимаю решение. Я не хочу, чтобы он отпускал меня. Я хочу почувствовать его губы на своих и его руки в своих волосах. Я хочу больше, чем это. Прости меня, господи, но я хочу.

Я слишком боюсь закрывать глаза. Глаза Рука тоже остаются открытыми. Мы смотрим друг на друга, когда его губы встречаются с моими. Проходит долгое мгновение, и никто из нас не двигается. Рук медленно выдыхает через нос. Его дыхание тяжёлое, дрожащее. По этому звуку я могу сказать, что он с трудом держит себя в руках. Он впивается пальцами в мою кожу через платье, и на этом всё. Было утомительно пытаться держаться на расстоянии от этого парня. Он вытерпел от меня много дерьма за очень короткий период времени. Не только это, но он периодически возвращался за большим. Так что я целую его. Я закрываю глаза и сливаюсь с ним. Обвив руками его шею, я поднимаюсь на носочки и поддаюсь.