Я не могу отрицать его логику. Прямо сейчас, думаю, я сделала бы что угодно, чтобы его осчастливить, лишь бы он трахал меня. Я извиваюсь под ним, тревога смешивается с моим восторгом, когда я понимаю, в какой я ловушке. Я могу биться и кричать, орать и бороться, но нет способа выбраться из этой позы, пока Рук этого не позволит.

— Открой рот, Саша, — требует он.

Я открываю, даже не думая. Для меня это так в новинку. Если бы даже вчера кто-то сказал мне, что я позволю кому-нибудь так мной командовать, я бы подумала, что этот человек сумасшедший. Где эта сторона меня пряталась все эти годы? Почему я не знала, что буду такой?

Рук скользит указательным и средним пальцами в мой рот, забираясь за мои зубы, ощупывая, открывая мой рот шире. Это агрессивно, но крайне сексуально. Я ахаю, когда он ложится на меня, лижет мои губы, впивается в них своими зубами. Он толкается бёдрами ко мне, и я не могу сдерживаться. Я поднимаю свои бёдра к нему, создавая самое пылкое трение, и практически паникую, когда чувствую, какой он снова твёрдый.

Зачеркните это. Он чрезвычайно твёрдый. Его эрекция как камень. В тот момент, когда я трусь об него, должно быть, что-то внутри него щёлкает. В глубине его горла начинает зарождаться глубокий, напряжённый рык. Он вскакивает на ноги, а затем раздевается, сбрасывая туфли, расстёгивая пуговицу на штанах и дико сбрасывая их с ног. Я ожидаю увидеть нижнее бельё, но ничего нет. Он в полной готовности. Его член вырывается на свободу, и затем я замираю на месте, глядя на него как лунатик. Он огромный. Нет, огромный в стиле вау-тебе-лучше-подготовить-меня-к-этой-огромной-штуке. То есть, огромный в плане ты-доведёшь-меня-этой-штукой-до-больницы. Огромный до внутренних повреждений. Рук наклоняется и берёт меня на руки, будто я вешу как пёрышко, и на его лице самодовольная усмешка.

— Не переживай, красавица. Будет не больно, — говорит он.

— Ты понимаешь, что я ростом метр пятьдесят восемь? Я не могу... Я никак не смогу...

— Сможешь, — он срывается в сторону гостиной, открывая дверь одним сильным пинком. Затем ложится на спину на пол, укладывая меня на себя сверху. — Несколько минут мы будем делать это так. Это всё, что ты получишь, Саша. Мгновение ты будешь всё контролировать, пока твоё тело учится принимать меня. Как только я окажусь внутри, это будет всё. Ты моя.

Через меня пробегает трепет паники. Боже милостивый, это чистое безумие. Как? Какого чёрта я должна...

Мой разум пустеет, когда я седлаю его. Рук направляет меня на место, и я чувствую, как он практически проталкивается в меня. Я уже мокрая, в смысле, чертовски мокрая, но он никак не проскользнёт в меня сразу. Пальцы Рука впиваются в мои бёдра, когда я медленно, осторожно опускаюсь на него.

— Чёрт, Саша. Чёрт!

Я сама могу сказать то же самое. Моя голова откидывается назад, пока я пытаюсь дышать на нём. Я чувствую себя невозможно полной. Думаю, мне придётся остановиться, но затем Рук приподнимается на локтях и берёт в рот мой сосок. Он кладёт руку между нашими телами и начинает тереть мой клитор маленькими кругами, и внезапно моё тело пылает. Я начинаю медленно раскачиваться на нём, теряясь в головокружительном ощущении, которое охватывает меня, и мало-помалу моё тело делает так, как сказал Рук. Оно учится принимать его.

В тот же момент, как оказывается во мне полностью, он сдерживает своё слово. Он переворачивает меня на спину, с резкой, неровной улыбкой на лице.

— Не стесняйся кричать.

Он толкается в меня, и я замираю. Внутри моей чёртовой головы взрываются фейерверки. Он везде: окружает меня, внутри меня, на мне, его руки скользят по всему моему телу, в моих волосах, его губы на моих губах. То, как он целует меня, жизненно необходимо, будто его наполняет та же отчаянная нужда, которую прямо сейчас испытываю я. Нужда поглотить его, быть частью него, быть частью чего-то ещё. Чего-то, чем мы с ним не можем быть по отдельности, только вместе...

Он трахает меня до тех пор, пока я не забываю своё грёбаное имя. Он невероятен. Он двигает бёдрами под идеальным углом, так что каждый раз, когда толкается в меня, он трётся о мой клитор, подводя меня ближе и ближе к оргазму с каждым толчком. Я держусь за его плечи, и это так, как я представляла раньше: я чувствую себя уязвимой, но в то же время в безопасности.

— Сейчас ты кончишь для меня, — говорит мне Рук, произнося слова прямо мне на ухо. — Я чувствую это. Я чувствую, что ты всё крепче сжимаешься вокруг моего члена. Ты кончишь на мой член, Саша?

— Чёрт. О боже, да. Да, я сейчас кончу.

— Хорошая девочка. Хорошая девочка, вот так. Покажи мне. Покажи мне, какая ты красивая, когда кончаешь.

Мой оргазм именно такой, как если тебя высасывает из шлюза в космос. У меня такое чувство, будто я вырываюсь из собственного тела, из собственной кожи, и я не могу дышать. Я впиваюсь ногтями в спину Рука, и он врезается в меня, а затем рычит, стискивая зубы, когда кончает вместе со мной. Он прижимает меня к себе, и мы оба будто таем, каким-то образом исчезая. Я чувствую оцепенение.

— Чёрт, — Рук перекатывается, чтобы я оказалась на нём сверху. Он по-прежнему внутри меня, по-прежнему твёрдый, по-прежнему вызывает во мне дрожь каждый раз, когда дёргается, что, кажется, веселит его. Он заправляет локон моих волос мне за ухо, затем собирает их все в свои руки, держа за моей головой. — Видишь, — говорит он. — Теперь твоё тело знает. Оно знает, что оно моё. Ты никак не можешь этого отрицать.