Пока что отправили ее в жилой модуль, которым раньше пользовался Трофимов, конечно, заблокировав снаружи. Оставили канал звуковой связи. Канал должен был переключаться на каждого из нас по очереди.

Только заснул, как ко мне в ухо проник ее голос; быстро она очухалась, а может вообще только притворялась бессознательной до выяснения ситуации. Едва себя сдержал, чтоб не матюкнуться. А тут еще и программный переводчик подключился.

– Где я? Кто-нибудь слышит меня? – голос был со страхом и звенел.

– Кто-нибудь слышит. Вы примерно там же, где и я. В безопасности, в уюте. Это не то, что висеть на крюке в каком-нибудь ледяном колодце и еще пытаться дрыхнуть. Короче, женщина, дайте поспать…

– Кому? Я вас не вижу. Кто вы?

– Вопрос не существенный. Еда у вас есть, питье и туалет, кстати. У него пользовательский интерфейс удобный, умный, если что, переспросит насчет типа нужды. Ну так как, спокойной ночи?

– Кажется, догадываюсь, где я и кто вы. Вы уже побывали на станции «Европа-1»?

Я помедлил. Но чего скрывать? Контактов с чужими у нее не будет, железно.

– Побывали.

– И как там?

– Плохо. Мы потеряли одного. Очень хорошего мужика. А там трупы, нелюди и какая-то гадость, которая умеет не только проникать в людей, но и трансформировать их. В общем, ни одного нормального человека, хотя северных атлантистов я никогда за нормальных и не считал; понтов много, а за чужой счёт всегда проедутся. Один говорливый труп нам признался, что сам завез эту гадость, которая вроде плазмодий называется, и создал ей «режим наибольшего благоприятствования». Мы этот «режим» на себе хорошо прочувствовали. А фамилия его была – Бойе.

– Мне надо поговорить с вашим командиром, – голос ее уже обрел решительность.

– Погиб командир, сейчас я при его обязанностях.

– Как к вам обращаться?

– Хотя бы… Зяблик. Это не позывной, а детская кличка.

– Послушайте, э…. Зяблик. Первая фаза шизогонии… размножения этого существа происходит в океане Европы, носителем является…, – она стала подбирать слова, а я помог:

– Знаем, видели, е-медуза, еще Лю Шао её ущипнул, перепутав с женой Наташей Костиной. А как к вам обращаться, гражданка?

– Золотце, – это она уже по-русски сказала. – Я знаю ваш язык от матери. Так она меня называла. Я хочу от вас…

– Так, Золотце, раз вы очухались и заговорили. Сперва будете отвечать на наши вопросы, а потом уже разглагольствовать и что-то хотеть от нас. Имя, фамилия, гражданство, профессия, должность, место работы, организация, с какой целью прибыли на Европу. Отвечать на вопросы быстро, иначе туалет заработает в обратную сторону.

Эти мои слова оказались некоторой неожиданностью для собеседницы. Она даже умолкла. А потом заговорила, подхихикивая от смущения.

– О, Зяблик включил металл в голосе. Подождите с туалетом, пожалуйста. Уже отвечаю. Шайна Гольд, Североатлантический союз, ксенобиолог, старший астронавт-исследователь, орбитальная станция «Юпитер-12», биолаборатория № 7, исследовательское подразделение корпорации «Де Немур». Прибыла на Европу с целью спастись от биологической опасности, угрожающей жизни и здоровью на вышеупомянутой орбитальной станции. Сама – не заражена; вы, наверное, и сами уже в этом убедились. Всё, угроза туалетом миновала?

– Но не до конца. Вы знали Лорана Бойе? Напоминаю, мне надо говорить правду.

На этот раз она прилично подумала, прежде чем ответить.

– Да, он был научным руководителем нашей миссии.

– И он был сраным ублюдком, наследником генерала Исии из изуверского отряда «731», которого америкосы пригрели и обучились у него всяким художествам… На мой взгляд, целью Бойе было получить какой-то паршивый организм, способный играть роль абсолютного оружия и преобразовывать человека в нелюдь. Может, конечно, у вас там все научные руководители такие... А, сдается мне, именно вас, госпожа Золотце, он упоминал в своей посмертной речи; мол, есть способный на многое сотрудник на «Юпитере-12». И почему я должен доверять вам?

Опять тягостное молчание. Наконец она выдавила:

– У вас какое звание?

– В данных условиях и старлей является первым после Бога.

– Хорошо хоть не сержант. Вы меня убьете? – голос немного завибрировал, струнка страха снова почувствовалась. Неохота ее, блин, успокаивать, но ведь сейчас еще наделает в трусы. Знаю, что это за напасть, если вдалеке от Земли; было однажды такое, правда не от страха, а от испортившегося пайка.

– Хотели бы убить, то уже бы. Вам, Золотце, помогло чужое несчастье, если б не освободился этот ИВМ, мы бы просто допросили вас и оставили одну – с тем запасом кислорода и энергии, который у вас есть.

– Шесть часов и всё… Хорошо, я была в курсе, что Бойе проводит опасный эксперимент; можно сказать, сама участвовала в нем. Но, поймите, Зяблик, мы отрабатывали выделенные нам деньги, на чистую науку уже давно никто ничего не дает, всем управляют серьезные денежные мешки, которым нужен конкретный результат, дающий прибыль.

– Учитывая, что эти же мешки управляют Капитолием и Белым Домом, то каковы выводы? Переходите на сторону простого народа.

– И преподавайте биологию в школе для тупых... Это была действительно интересная научная задача – включить у живого существа спящий вариант эволюции, сделать невидимое видимым. Бойе, конечно, не хотел выпускать плазмодия в естественную среду, но проникающие способности этого организма явно недооценил.

– Ага, хорошо звучит – недооценил. Всё у вас легко, Золотце, исторически уже так сложилось; вы там бабки отрабатываете или зарабатываете, чтобы был конкретный результат с немалой прибылью, а вокруг негры какие-нибудь мрут от вашей «недооценки». Короче, скотина Бойе знал о нас, и хотел на нашей группе свое достижение опробовать.

Ее голос сейчас был мягок, с извиняющимися нотками.

– Я догадываюсь, Зяблик, что у вашей группы совсем другие задачи, чем у моего покойного шефа. Я знаю, как остановить шизогонию плазмодия на первой же стадии, когда его носителями являются е-медузы. У меня с собой…

– У вас с собой ничего не было. Или мне показалось? Мы не могли обыскивать в естественной среде Европы женщину, находящуюся без сознания.

– Спасибо. С собой действительно не было. Механохимический фабрикатор – в который встроена куча наноактуаторов, штаммы плазмодия, необходимые для разработок, а также образцы плазмоцида остались в капсуле.

Врёт не врёт? И зачем ей врать нам? Погибнем мы и ей кранты тоже. Если, конечно, её не ведут дружки, расположенные не столь далеко.

– Тогда мы немедленно отправимся к капсуле, пока ее не затерло льдами.

Через полчаса двинулись в путь, а пошли уже вторые сутки моего бодрствования. Я принял третью предельную пилюлю «спиди», на базе остались только Вася Лучко и сама Гольд, которая оказалась слишком слабой для вылазки. Я велел встроенному диагностеру ИВМ померить ей пульс и всё такое – вроде не симулирует.

Нашли мы капсулу не сразу, хотя ее маяк был по-прежнему включен. Сейчас она была много ниже чем при первой встрече, под ней обвалился лёд; это отметился очередной приливный горб.

Капсула сейчас находилась в большой пустоте, можно сказать, в ледяном «зале» с многочисленными отходящими «коридорами». Поскольку она клюнула носом вниз, то её хвост с прокопченными дюзами жалобно торчал вверх.

Хорошо, что у этих штук нет автоматического внутреннего запирания. Отвернул ключи на люке и вот открылась кабина, за ней небольшой грузовой отсек, которым мы при первой встрече не заинтересовались. Там батарея биочипов-бутербродов, где на нанокристаллическую подложку ложится нуклеотидная матрица, а на неё, комплиментарно, биообразец. Вейланд стал осторожно вытаскивать чипы, попутно заметив, что половина из них разбита.

Неладное я заподозрил поздновато. В «зале» было немало типичных ледяных сферических образований, прозываемых в народе «прыщи» – это те, что в хаотическом порядке оснащают пустоты в европейском льду. Вот они-то и задвигались, ссыпая искристую крошку. Из «прыщей» стали появляться «местные жители», выходя заодно из скрученного состояния. Покрытые изморозью волосы, затянутое густой белесой плесенью лицо и туловище с синей толстой кожей, прилипшей к костям. Снежные короли и королевы, как они есть.