Сам Дорнан предпочел бы более скромную церемонию, однако воспротивиться бешеной энергии бывшей любовницы и высокопоставленного родственника не смог. Ему порой казалось, что эти двое при дворе были единственными, кто по — настоящему радовался его возвращению. В глазах остальных придворных он частенько ловил затаенный страх: они явно прикидывали, не пора ли бежать подальше от столицы, а то и вообще из Эрнодара, пока законный наследник короля и воспитанница — чародейка не начали выяснять отношения. Примерно такие же мысли явно заботили и большинство горожан, а проходя по улицам, Дорнан не раз слышал горячие споры о том, кто эту грандиозную склоку выиграет и почему.

Он невесело усмехнулся. Ну что ж, хоть кто‑то порадуется его предстоящему бракосочетанию! Несомненно, простолюдины будут просто счастливы, узнав, что на этот раз гроза пройдет стороной: наследник и чародейка поладят миром, заключив выгодную сделку. Несмотря на память о мятеже достославного родителя, у его дочери хватало поклонников среди эрнодарцев, хотя кое‑кто по — прежнему именовал ее «Морновым отродьем». Столица расслабится, как только люди поймут, что гражданской войны удастся избежать, а им не придется выбирать, на чьей стороне сражаться или от кого и куда убегать.

Что же касается придворных, то он боялся даже предположить, что случится, когда ближайшее его окружение узнает, кого новый король Эрнодара намерен короновать как свою законную супругу. Даллара уже несколько раз заговаривала с ним о том, что в его возрасте пора обзаводиться собственными наследниками. Он прекрасно понимал, что она права, но до сих пор не решился сообщить о предпринятых по этому поводу мерах. Леди Игрен по — прежнему прочила в невесты Дорнану свою дочь Менесту, суля при этом и поддержку влиятельного Дома. При иных обстоятельствах он вряд ли колебался бы и скорее всего пошел бы навстречу желаниям бывшей любовницы, да и — чего скрывать! — своим собственным. Но судьба в лице почившего Майрита распорядилась иначе, и его сыну предстояло связать себя нерушимыми узами с женщиной из рода предателей — Ильтерой Морн…

Словно в ответ на эти невеселые мысли откуда‑то из‑под развалин дворца вынырнула высокая женская фигурка. Дорнан даже вздрогнул от неожиданности. Он стоял достаточно далеко и не мог слышать, какие распоряжения отдавала строителям дама, но по тому, как они задвигались чуть ли не в два раза быстрее, и тому, с какой уверенностью и спокойствием говорила черноволосая красотка в изрядно запыленном траурном одеянии, было ясно, что вездесущая чародейка добралась и сюда, чтобы лично проконтролировать восстановление королевского дворца. Еще бы, ведь она раньше жила в нем, да и теперь ей вскорости предстояло в нем поселиться! Правда, в несколько ином качестве.

С той минуты, как они с Ильтерой вышли из королевской усыпальницы после ночных бдений, прошло уже шестнадцать дней. За это время чародейка немного пришла в себя и перестала напоминать оживший труп, который впору было бы укладывать в склеп рядом с Майритом ан’Койром. Дорнан, которого добровольно взятый на себя долг вынуждал теперь часто видеться с нареченной невестой, уже через пять — шесть дней внутренне признал, что вполне может понять отца, приблизившего к себе молодую любовницу. В ее внешности было что‑то дикое и красивое одновременно, словно в неприрученной кобылице. Иссиня — черные волосы, глубокие изумрудно — зеленые глаза, нос с горбинкой — никто не осмелился бы назвать Ильтеру Морн писаной красавицей, но взгляд любого мужчины снова и снова возвращался бы к чародейке, а частенько на нее и на улицах заглядывались. Несмотря на подозрения Даллары, которая утверждала, что отродье предателя магически подчинило себе пожилого короля, Дорнан не думал, что девушка пользовалась колдовством, стараясь себя приукрасить. Ей, вероятно, это и в голову не приходило. Неординарная внешность и независимый взгляд молодой женщины словно бросали вызов мужчинам, призывая или схлестнуться с ней в схватке, или безмолвно подчиниться. Мало кто устоял бы перед соблазном помериться силой с чародейкой.

Судя по тому, как относились к ней Коттар Лонк и военная знать Эрнодара, Ильтера Морн была магом не из последних и к тому же неплохим бойцом. Правда, ей довелось стать боевой чародейкой в такое время, когда сопредельные государства уже почти не пытались оспорить у Майрита права на пограничные поселения, но в нескольких стычках девушка все же поучаствовала — несмотря на яростное сопротивление короля, который поначалу весьма недоверчиво относился к ее талантам, а точнее — предпочел бы, чтобы она проявляла их в столице, а не в условиях военных действий. Пытавшийся прощупать границу на предмет слабостей государь сопредельной державы категорически отрекся от нескольких отрядов своих людей, захваченных в плен пограничниками во главе с Ильтерой Морн, и с тех пор в течение последних пяти зим никто не тревожил Эрнодар. Равианцы, как говорят, «пошаливали» на южной границе, однако Дома, чьи владения вплотную примыкали к этой державе, жестко контролировали свою землю. Не зря Мейгон Айес — посол Равианы в Эрнодаре — все время просил о снижении цен на кейнтар: кажется, его король уже оставил надежду отвоевать чужое месторождение.

Впрочем, теперь, когда Майрит умер, а внутри государства ситуация с престолонаследием казалась довольно запутанной, соседи могли снова начать поднимать головы. Дорнан уже выслал на границу несколько дополнительных отрядов с четкими указаниями при малейшей опасности посылать гонца в столицу. Там должны были продержаться по крайней мере до коронации, а потом он что‑нибудь придумает. Он тяжело вздохнул. Не успел он получить и пары дней на то, чтобы оплакать ушедшего отца, как придворные потянулись к нему с визитами. Коттар и его подручные принялись докладывать о делах военных, Октен Дирайли — о не менее важных делах государственных. Послы различных держав вблизи и вдали от Эрнодара наперебой старались завладеть вниманием и расположением Дорнана. Он, конечно, принимал их всех в неофициальной обстановке представленного ему главного зала столичного дома Даллары Игрен, но пока отговаривался тем, что с формальной точки зрения еще не имеет права распоряжаться Эрнодаром — ведь коронации пока не было.

Свое почтение спешили засвидетельствовать и отпрыски знатных Домов государства. Про настырных жрецов и жриц Дорнан старался лишний раз и не вспоминать. Единственным отдохновением для еще не коронованного короля стали краткие часы, проведенные вне дома Даллары Игрен, где он пока вынужден был остановиться. Коттар Лонк мудро отворачивался, когда мимо него проходил глава Дома Койр в простой рыцарской одежде, позволяя ему на некоторое время ускользнуть из комнат, отведенных будущему государю. В обличье рыцаря — тейллера его пока не узнавали даже придворные, не привыкшие разглядывать человека в столь простой одежде.

Дорнан радовался этим небольшим передышкам. О небеса, он и не предполагал, как это мерзко — стать королем! И, похоже, дальше будет только хуже. Может, пока не поздно, плюнуть на все, уступить трон Эрнодара дикой чародейке и уехать назад в привычный Тейллер? Почти король усмехнулся: подобные мысли в последнее время посещали его все чаще и чаще. Наверное, он так бы и поступил, если бы не с детства усвоенное понимание, что его, Дорнана, долг — в том, чтобы защищать Эрнодар от врагов внешних и внутренних. И обречь королевство на внутренние распри означало бы предать все, к чему стремился отец, при котором владения Койров по — настоящему расцвели.

Не без труда выбираясь из теплых, но все чаще казавшихся излишне навязчивыми объятий столичной резиденции Даллары, Дорнан отправлялся или к Дворцовой площади, или к дому девицы Морн. Ильтера не была в восторге от первого его визита, но выставить нежданного гостя за порог не посмела. Вообще после того торопливого сговора невесты прямо в королевской усыпальнице девушка стала смотреть на будущего своего супруга как‑то странно. Впрочем, она и раньше его не жаловала, а теперь со всей очевидностью еще и не знала, чего от него можно ожидать. По правде говоря, Ильтера обращалась с ним, как со свернувшейся спящей змеей, которая может ужалить ее в любой момент. Разбудить бы и прогнать — да вот нет уверенности, что ядовитая «красотка» не разозлится и не отомстит за такую бесцеремонность!