У стойки бара, где он уселся, никого не было, кроме какого-то бородача в дальнем конце, разговаривающего с барменом на языке, который не был английским, но на слух Пагги не походил и на испанский. Мордастый, толстый бармен взглянул на Пагги, но и не подумал подойти.

— Дайте мне «будвайзер», — попросил Пагги.

— Деньги имеются? — осведомился бармен.

Пагги не обиделся. Действительно, по его виду не скажешь, что у него водятся монеты. Да они обычно и не водились.

— Есть, — отозвался он, выкладывая на стойку всю свою наличность — три десятки и одну пятерку. Бармен молча откупорил бутылку и поставил ее перед Пагги. Затем, взяв пятерку, положил взамен три доллара и две монеты по двадцать пять центов. Проделав все это, он вернулся к бородачу, сказал что-то такое иностранное, и оба засмеялись.

Пагги не обратил на это никакого внимания. Он старательно подсчитывал, сколько же пива он сможет купить, если одна бутылка стоит полтора доллара. Вычислить точную цифру ему так и не удалось, но он сообразил, что пива будет много. Больше десятка. Может, он даже позволит себе пару слим-джимов, если он тут имеется.

Пагги допивал четвертую бутылку, когда в бар заявились двое парней. Одного звали Снейк, и он носил майку с надписью «Аллигатор», у второго, по имени Эдди, на майке красовалось «Ты не знаешь Дика». На обоих были обкромсанные по колено джинсы и шлепанцы, а голые ноги были настолько черны от грязи, что выглядели, будто в носках.

Снейк и Эдди называли себя рыбаками, хотя рыбной ловлей не промышляли. Просто жили в какой-то лодке. Законный владелец бросил свое суденышко, потому что на нем не было мотора и оно потонуло бы при малейшей попытке перемещения по воде. Подлинный же источник дохода Снейка и Эдди состоял в следующем: встав перед свободной парковкой где-нибудь в Кокосах, они поджидали машину с туристами и жестами показывали водителю, как заехать на место. При этом проделывали руками такие пассы, словно руководили мудреным маневром, который требовал не меньшей точности, чем посадка космического корабля. Затем Снейк и Эдди вставали поблизости в ожидании чаевых, которые обычно и получали, особенно после захода солнца.

Пагги решил, что эти ребята бывали в «Веселом шакале» и прежде, потому что, едва они вошли, бармен тотчас сорвался с места, показывая на дверь и крича: «Вон отсюда! Я уже говорил вам! Вон!»

— Тише, тише, приятель, — Эдди поднял руки к груди, демонстрируя миролюбивые намерения. — Слушай, нам всего-навсего нужно пару стакашек. И деньжата у нас есть, — он покопался в кармане шорт и, вытащив горсть всевозможных мелких монет, положил их на стойку.

Бармен, не говоря ни слова, взглянул на мелочь.

— Порядок? — осведомился Эдди, усаживаясь через табурет справа от Пагги. — Порядок, — повторил он, видя, что бармен решил махнуть на них рукой. Снейк забрался на табурет справа от Эдди, который, указав на кучку монет, сказал бармену:

— На что хватит, то и выпьем.

Бармен, по-прежнему не говоря ни слова, пересчитал монеты, сгребая их одну за другой со стойки в руку. Затем вытащил два стакана, наполнил их прозрачной жидкостью из бутылки без этикетки и снова присоединился к бородачу.

— Сука, — заметил Эдди Снейку.

Пагги, осознав, что в сложившейся ситуации давать тягу не потребуется, снова уставился в телевизор, где начались соревнования грузовиков. И хотя Пагги не считал это спортом, но придерживался мнения, что, если ящик включен, в него надо смотреть.

Минут через двадцать он решил, что пора пойти отлить. Собирая со стойки деньги, Пагги понял, что часть из них исчезла. Он не мог бы сказать с точностью, сколько не хватает, но был уверен, что десятки уж наверняка.

Пагги взглянул направо. Эдди и Снейк смотрели телевизор с таким интересом, словно там показывали голых девок, а не грузовые фургоны.

— Эй, — позвал Пагги.

Эдди и Снейк продолжали сидеть, уставясь в ящик.

— Эй, — повторил Пагги.

Снейк все так же пялился на экран, но Эдди повернул голову и посмотрел на Пагги. Взгляд его был суров.

— Проблемы, шеф? — осведомился он.

— Отдайте назад, — проговорил Пагги.

— Что? — Эдди состроил полную непонимания рожу, но несколько перестарался.

— Я говорю, отдайте их назад, — попросил Пагги.

— Какого… ты несешь? — спросил Эдди. Теперь уже и Снейк оторвался от ящика, и оба дружка повернулись к Пагги.

Пагги по опыту знал, что в подобной ситуации можно получить взбучку. Он также понимал, что пора отступить, но, черт, ведь десять долларов.

— Я говорю, — снова начал он, — отдайте…

Кулак Эдди не причинил Пагги большого вреда, потому что их разделял табурет, да к тому же удар пришелся по плечу. Но вот когда Пагги грохнулся навзничь на пол, это уже показалось больнее. Затем из-за спины Эдди появился Снейк и лягнул обутой в шлепанец ногой, норовя припечатать пяткой физиономию Пагги. Тот свернулся калачиком и прижался лицом к полу у стойки бара. Он вовсе не собирался драться, пытался лишь переждать. От пола тошнотворно воняло.

Снейк уже в четвертый раз пытался лягнуть Пагги в лицо, когда — «бом!» — раздался удар, и Снейк свалился как подкошенный. Произошло это потому, что бармен огрел его сзади алюминиевой битой для бейсбола. Хоть бармен никогда не играл в бейсбол, замах у него был что надо. Алюминиевую биту он предпочитал деревянной просто потому, что те имели обыкновение ломаться.

Повергнув Снейка, бармен повернулся к Эдди, который, подняв перед собой руки и снова всем видом демонстрируя миролюбие, пятился к двери.

— Слушайте, — бормотал он. — Это не ваши проблемы.

— Вот ты и есть моя проблема, — отозвался бармен, делая шаг вперед. Похоже, он ожидал, что Эдди удерет, но этого не произошло. И лишь потому, что Эдди заметил, как Снейк, который мог перенести удар битой по башке лучше многих других, поднимается за спиной бармена на ноги, подобрав пустую пивную бутылку. Бармен не мог этого видеть, зато это видел Пагги. И вот Пагги — сам он ни в тот момент, ни впоследствии так и не сумел бы толком объяснить, почему он это сделал, — перекатился и изо всех сил пнул Снейка, попав левой ногой по правой лодыжке противника. Раздался хруст, и Снейк, выдохнув «ух», уронил бутылку и вновь очутился на полу Бармен крутанулся назад, увидел Снейка в прежней позиции, крутанулся вперед, как раз чтобы заметить, как Эдди выскочил из двери, и снова повернулся к Снейку. Наклонившись над ним и держа биту наперевес, как лопату, изо всех сил ткнул его в ребра.

— Вон, — приказал бармен.

— Он сломал мне ногу, — завопил Снейк.

— А я тебе башку разнесу, — заверил бармен. Он замахнулся битой и ждал.

— Лады, лады, лады, — пробормотал Снейк. Опираясь на стул и не сводя глаз с бармена, он поднялся и, хромая, заковылял к выходу. У двери повернулся и ткнул пальцем в сторону все еще лежащего под стойкой Пагги.

— Встречу в следующий раз — ты труп, — и, толчком распахнув дверь, удалился, припадая на ногу. Пагги заметил, что на улице уже стемнело.

Бармен, проследив за уходом Снейка, повернулся к Пагги.

— Вон, — приказал он.

— Послушайте, мистер, — начал Пагги. — Я…

— Вон, — повторил бармен, сжимая в руке биту.

Поднимаясь, Пагги заметил, что у него мокрые штаны, и понял, что описался. Он взглянул на стойку бара. Полученные за голосование деньги исчезли, все, целиком. Должно быть, Эдди заграбастал их, пока Снейк прилагал усилия, чтобы лягнуть Пагги.

— Вот черт! — пробормотал Пагги.

— Вон, — снова повторил бармен.

Пагги направился было к двери, когда из дальнего конца бара бородач, наблюдавший за ходом сражения не поднимаясь с табурета, произнес по-английски:

— Можешь остаться.

Бармен взглянул на бородача и, пожав плечами, слегка расслабил сжимавшую биту руку.

— Денег-то у меня нету. Эти все сперли, — признался Пагги.

— Порядок. Пьешь за счет заведения, — отозвался бородач.

— О’кей, — ответил Пагги.

Когда он приканчивал вторую бутылку дармового пива и ему уже начинало казаться, что день складывается не так уж и плохо, конечно, если не считать обмоченных штанов, дверь в бар отворилась. Пагги дернулся, подумав, что вернулся Снейк, чтобы его прикончить, но вошел какой-то тип в костюме и с чемоданчиком. Он направился в дальний угол бара и начал говорить по-иностранному с теми двоими. Потом бородач подозвал Пагги.