Взбешенный отказом, Николь послал новый вызов: испытать его броню какими угодно снарядами — круглыми, коническими, полыми, сплошными, — хотя бы самых чудовищных размеров. Председатель Пушечного клуба опять отказался, очевидно, не желая новым сомнительным опытом подорвать славу своего последнего успеха.

Упорство Барбикена вывело Николя из себя. Он предложил Барбикену неслыханно льготные условия: стрелять в его, Николя, броню с расстояния не более 400 метров. Барбикен снова отказался. Николь через газеты повторил свой вызов — на 200 метров. Барбикен ответил, что не желает даже и на 150 метров.

«В таком случае я предлагаю 100 метров, — объявил капитан через газеты. — Предлагаю даже 50 метров, и, кроме того, я сам буду стоять позади моей брони».

Барбикен ответил также через газеты, что он не будет стрелять даже в том случае, если капитан Николь станет не позади, а впереди своей брони.

После такого ответа капитан Николь счел себя вправе открыто выказывать свою вражду к Барбикену, не стесняясь и в личных нападках. Он писал, что человек, который отказывается выстрелить из пушки, несомненно, боится предлагаемого ему опыта и что вообще современные артиллеристы, которые стреляют друг в друга с расстояния в десять километров, подменили личную храбрость математическими формулами, а человек, который предлагает стать спокойно позади своей брони, выказывает не меньше храбрости, чем тот, который стреляет ядрами по всем правилам искусства.

Барбикен ничего не ответил на эти обвинения. Быть может, он даже не знал о них, потому что был тогда весь поглощен вычислениями для своего великого предприятия.

Но гнев капитана Николя дошел до предела, когда Барбикен сделал свое знаменитое сообщение Пушечному клубу. Тут сказались и острая ревность к успеху соперника и сознание полного бессилия перед ним,

Чем можно затмить колумбиаду в 300 метров длиной? Мыслимо ли выковать броню, которая задержала бы снаряд весом в девять тонн?

Капитан Николь почувствовал себя сперва приниженным, уничтоженным, пробитым этим чудовищным снарядом. Однако он скоро оправился, стал на ноги и решил раздавить проект Барбикена тяжестью своих опровержений.

Он ожесточенно напал на все труды Пушечного клуба. Он написал в редакции множество писем, которые газеты, конечно, помещали с удовольствием ввиду громадного интереса публики к вопросам, возбужденным Пушечным клубом. Он старался уничтожить научное значение проекта Барбикена, но при этом, нужно сознаться, не всегда соблюдал научную добросовестность: не брезговал никакими доводами, хотя бы самыми натянутыми и необоснованными, лишь бы уязвить врага и подорвать его репутацию.

Прежде всего Николь пытался опровергнуть цифровые данные комитета Пушечного клуба. Он утверждал, что формулы Барбикена неверны или неправильно применяются им; Николь доходил до того, что прямо обвинял Барбикена в непонимании основных начал баллистики.

Среди различных будто бы ошибок Барбикена Николь прежде всего отметил, что совершенно невозможно сообщить какому бы то ни было земному телу скорость 11 километров в секунду; затем он утверждал, на основании собственных вычислений, что даже при скорости в 11 километров ядро колумбиады не вылетит за пределы земной атмосферы, потому что вес его слишком велик, и этот вес позволит снаряду подняться на высоту лишь 32 километров, после чего Земля снова притянет его к себе. Больше того. Даже при указанной скорости, если считать ее достаточной, снаряд не достигнет цели, потому что не выдержит огромного напора тех газов, которые сразу разовьются при воспламенении 1 600 тысяч фунтов пороха; наконец, снаряд будет подвержен действию такой высокой температуры внутри пушки, что при вылете из колумбиады он весь расплавится и упадет кипящим металлическим дождем на головы легкомысленных зрителей этого безумного выстрела.

Барбикен же продолжал свое дело, не обращая — или, по крайней мере, не выказывая — никакого внимания на эти нападки.

— Даже бровью не шевельнет! — восклицал пылкий Мастон, который, конечно, готов был вцепиться своим железным крючком в Николя за его яростные и очень часто недобросовестные нападки на Барбикена.

Тогда капитан Николь повел атаку с другой стороны. Он стал писать, что предприятие Барбикена не только бесцельно и бесполезно, с какой бы точки зрения ни смотреть на вопрос, но еще чрезвычайно опасно. Оно опасно как для граждан, которые почтят своим присутствием это предосудительное зрелище, так и для городов, лежащих вблизи места будущего выстрела. Кроме того, если только ядро не долетит до Луны, — что не подлежит сомнению, — то оно, очевидно, снова упадет на Землю. Но энергия падения такой массы равна величине этой массы, помноженной на квадрат скорости падения. Она произведет ужасный удар о Землю, который прямо грозит катастрофой для той местности земного шара, куда снаряд упадет.

«Я, разумеется, не желаю посягать на права свободных граждан Америки, — писал Николь, — но здесь возникает вопрос об общественной безопасности, и потому, безусловно, необходимо вмешательство правительства, так как нельзя рисковать жизнью множества американских граждан в угоду фантазиям одного человека».

Отсюда видно, до каких невозможных преувеличений дошел капитан Николь. Но, — как это ни покажется странным, — он оставался совершенно одиноким. Никто не разделял его мнения, никто не верил его зловещим пророчествам.

«Пусть капитан Николь пишет, что ему угодно, пусть выкрикивает на всех перекрестках свои мнения, если это ему нравится», так говорил почти каждый янки.

Капитан Николь очутился в положении адвоката, дело которого заранее проиграно. Его слышали, но не слушали, и он не отбил у председателя Пушечного клуба ни единого сторонника, а сам Барбикен не счел даже нужным возражать своему злосчастному сопернику.

В конце концов капитан Николь прибегнул к последнему средству. Не имея возможности лично сосчитаться с Барбикеном, он решил сосчитаться с ним своими деньгами. В один прекрасный день в ричмондской газете «Исследователь» появился, за подписью капитана Николя, вызов Барбикену на ряд пари с постепенно возраставшими ставками.

Предметы пари и ставки были следующие:

1) Пушечный клуб не соберет суммы, достаточной для осуществления его предприятия… 1000$

2) Отливка чугунной пушки в 300 метров длиной практически невыполнима и потому Пушечному клубу

не удастся… 2 000$

3) Невозможно будет зарядить колумбиаду, потому что вес ядра вызовет взрыв пироксилина… 3000$

4) При воспламенении пироксилина колумбиаду разорвет… 4000$

5) Ядро не пролетит даже шести миль в высоту и упадет на Землю через несколько секунд после

выстрела… 5000$

Отсюда видно, до какой степени азарта довело капитана Николя его отчаянное упрямство. Сумма всех пари достигала 15 тысяч долларов. Николь рисковал громадным для него капиталом — чуть ли не всеми своими сбережениями.

19 октября капитан Николь получил великолепную по своей краткости телеграмму:

«Балтимора, 18 октября. Держу. Барбикен»

Еще один важный вопрос оставался нерешенным: надо было выбрать местность, благоприятную для опыта. Ведь совет Кембриджской обсерватории выработал следующие указания:

1) Выстрел необходимо направить перпендикулярно к плоскости горизонта, то есть целить в зенит.

2) Луна бывает в зените тех лишь мест, которые расположены между экватором и 28-й параллелью как на север, так и на юг от экватора.

Таким образом, нужно было точно определить местность, где должна была происходить отливка колумбиады.

На 20 октября было созвано общее собрание членов Пушечного клуба. Барбикен принес великолепную карту Соединенных штатов. Председатель объявил заседание открытым, но не успел еще развернуть свою карту, как Мастон с обычной пылкостью попросил слова.