Учебное пособие ориентировано на подготовку специалистов в сфере образования, прежде всего по укрупненной группе специальностей «Образование и педагогика» ГОС ВПО по направлению подготовки 050400.62 и 050400.68 «Социально-экономическое образование» и специальности 050401.65 «История», а также по направлению 030000 «Гуманитарные науки» в программах таких специальностей высшего профессионального образования, как 030401.65 «История», 030402.65 «Историко-архивоведение», 031502.65 «Музеология», 032301.65 «Регионоведение», и по направлению 040000 «Социальные науки» по специальностям 040201.65 «Социология», 040101.65 «Социальная работа» и др.

Устная история — довольно молодая научная дисциплина, сформировавшаяся в середине XX в., однако истоками она уходит в далекое прошлое. В ее определении существует много дискуссионных моментов. Во-первых, сложно точно указать предмет изучения. Во-вторых, часто поднимается вопрос о самостоятельности устной истории как научной дисциплины: кто-то воспринимает «устную историю» как устную информацию в разных формах — от слухов и воспоминаний до былин, кто-то признает ее новым методом исторических исследований, другие видят в ней новационное направление исторических исследований или новую историческую дисциплину.

Устная традиция, бесспорно, является самой древней формой трансляции информации от человека к человеку, от поколения к поколению. Устный источник был первым историческим источником, нашедшим применение в исследовательской практике. Свидетельства очевидцев событий в своих трудах использовали еще древнегреческие и римские историки: Геродот, Плиний, Тацит и др. После появления письменности и письменных источников, книгопечатания и архивохранилищ приоритет устной традиции был утерян, устный источник отошел на второй план.

Вторая половина XX столетия стала периодом становления устной истории как самостоятельной отрасли исторической науки. Иногда историки называют этот период «ренессансом» или «возрождением» устной истории. Среди целого комплекса причин, условий и факторов ее оформления следует выделить три. На первом месте стоит появление и совершенствование технологий записи и хранения аудио-и визуальной информации. Появление фонографов на рубеже XIX–XX вв., массовое производство магнитофонов со второй половины XX в., появление доступной цифровой аудио-и видеотехники с конца XX в. сделало фиксацию устных свидетельств надежной и доступной для широкого круга исследователей и сняло проблему недоверия к исследователю, ранее фиксировавшего устную информацию вручную.

Вторая причина, гносеологическая, заключалась в наступившем в середине XX в. кризисе традиционной позитивистской истории и в так называемых междисциплинарных переворотах второй половины XX в. (лингвистическом, социологическом, антропологическом и др.), приведших к пересмотру предмета, методов, принципов, теорий, методологий и источников исторических исследований. В поле зрения академической науки попали ранее игнорировавшиеся проявления прошлой жизни — образ жизни людей, их поведение, ментальность, идентичность, этничность, жизненные установки, представления, оценки ими событий, слухи, повседневность и др. Расширение и усложнение исследовательского поля привело к усилению междисциплинарных связей истории с другими социальными и гуманитарными науками. На стыке междисциплинарных исследовательских технологий и/или вследствие заимствования методов исследования этих наук зарождались новые субдисциплины или направления исторических исследований. Устная история обязана своим возникновением взаимодействию истории прежде всего с социологией, лингвистикой, культурной антропологией.

На третьем месте среди факторов формирования устной истории стоит комплекс проблем, связанных с состоянием Источниковой базы исторических исследований. В силу объективных и субъективных причин сформировавшиеся на протяжении нескольких столетий фонды государственных архивохранилищ оказались не готовы к новым запросам историков. Во-первых, они были укомплектованы преимущественно официальными документами, отражающими государственную жизнь, делопроизводственной документацией, статистической информацией по функционированию государства, больших социальных групп, экономическому развитию и т. п. В них отсутствовал «человеческий материал», необходимый для полноценной реконструкции исторической жизни. Во-вторых, советские государственные архивы в условиях тоталитаризма, волюнтаризма, партийно идеологической цензуры XX в. жестко контролировались. Регламентировался доступ ко многим тематическим коллекциям документов, засекречивались дела и фонды. Во многих темах образовались так называемые «белые пятна», или «лакуны». В результате документы даже по такому массовому историческому явлению, как раскулачивание и репрессии, оказались недостаточно пригодными для исторического анализа. Большинство их написано по единому шаблону и различается только именами, фамилиями, датами и местами рождения. Трафаретностью отличаются и немногочисленные документы личного происхождения, например воспоминания красных партизан, ветеранов войны и труда. В-третьих, крайне скудно комплектовались архивы в 1990–2010 гг. В результате совпадения двух процессов: реструктуризации и децентрализации архивов, с одной стороны, и начавшейся приватизации, реструктуризации предприятий, учреждений, организаций, с другой стороны — значительная часть документов погибла. Это создало огромные трудности для историков, занимающихся постсоветской историей. Практически остались без письменных документов все перестроечные и постсоветские эксперименты в банковской и промышленной сферах, в аграрном секторе и т. д.

Эти и еще целый ряд причин и условий способствовали возникновению устной истории сначала как нового подхода к изучению исторического прошлого, а затем как самостоятельной исторической дисциплины. Наиболее простое и доступное определение принадлежит А. И. Филюшкину, который определяет устную историю исключительно как «научную дисциплину, обладающую собственным методом исследования — интервью, с помощью которого осуществляется фиксирование субъективного знания отдельной человеческой личности об эпохе, в которой жил человек»[6]. Однако оно не дает характеристики аспектов, позволяющих признать устную историю самостоятельной дисциплиной. Можно было бы ограничиться формулировкой, согласно которой устная история как сфера социогуманитарных исследований изучает человеческое общество, а как сфера исторических исследований — его прошлое. Но правильнее сказать, что устная история изучает не столько прошлое человеческого общества, сколько человеческое общество в прошлом, а точнее, представителей конкретного сообщества или социума, составляющих единое общество в определенный отрезок времени.

Конечно, как известно, «определение границ конкретного общества столь же неразрешимо, сколь и задача разграничения исторических эпох»[7]. Но особенностью устной истории является изучение не только людей того или иного исторического времени, но и — вместе с ними — самого этого исторического времени, что позволяет видеть прошлое совершенно по-новому: не так, как оно интерпретируется в официальных изданиях, схематично излагается в учебных пособиях или оценивается политиками или идеологами. В определенном смысле устная история не столько вооружена конкретными фактологическими (событийными) знаниями об обществе, сообществе, сколько формирует иное восприятие исторической действительности, дает иные способы оценок прошлого.

В этом смысле устная история не является дисциплиной с устойчивой суммой знаний, которые можно передавать, как это делает бытовая, экономическая или политическая история. Устная история, как и ментальная, гендерная или повседневная история, отличается собственным путем исследования и проникновения в прошлое, при этом, как и все дисциплины, она имеет свои методы получения данных и их анализа, тематику и проблематику, собственную источниковую базу, теоретические и методологические подходы. Это позволяет определить устную историю как историческую дисциплину, отличающуюся собственным концептуальным подходом к изучению исторической действительности через «человека в истории», «историю изнутри» в интерпретации ее массовыми участниками («история снизу», демократический подход) и представителями «высших этажей» общества (элитарный подход), изучающую «человеческое измерение истории» и имеющую собственные методы исследования, основанные на опросе, прежде всего путем организации исследовательских интервью с участниками и очевидцами исторических событий, явлений и процессов, для создания нового типа источника — устных исторических источников, содержащих массовые или индивидуальные исторические представления о недавнем прошлом.