Мы прошли примерно двенадцать тысяч шагов, когда уткнулись в тупик. Тогда Фобаридм сказал, что про тупики нам никто не говорил и что мы должны повернуть назад. Я ответил, что нам были даны четкие приказы и что мы не прошли еще и половины пути. Тогда он рухнул на колени и со слезами начал причитать, что Богиня поймала нас в ловушку и что мы никогда не сможем выбраться наружу. «Мы заплутали в чреве Богини, — стенал он, — мы умрем здесь». Состояние Фобаридма было столь тяжелым, что мы решили вернуться. Мойрамабра забрал у него таблички и отдал мне факелы. Мы двинулись назад, и Фобаридм, весь в слезах, поплелся за нами. Через сто шагов мы пришли в пещеру, которую, согласно нашим записям, уже проходили два раза. Мойрамабра предложил срезать дорогу, повернув в галерею, через которую мы вошли в пещеру в первый раз. Мы сильно повздорили, поскольку я не мог согласиться с таким очевидным несоблюдением приказов. Я настаивал на том, что на обратном пути мы, согласно вашим указаниям, должны все время сворачивать налево. Мойрамабра же твердил, что больше не может слушать причитания Фобаридма и что, если так пойдет дальше, то первым сойдет с ума он. Я предложил разделиться, и Мойрамабра согласился. Я должен был забрать часть факелов, провизии и таблички. Поразмыслив, я сообразил, что это уже ни в какие ворота не лезет, и решил уступить. Сначала Мойрамабра срезал в одном месте, потом в другом, голос его звучал уже не так уверенно, как в начале. Затем он начал ругать записи Фобаридма: «Что за ерунду ты тут нагородил. Если бы не моя память, мы бы уже тысячу раз заблудились». В конце концов мы вышли в пещеру, которой не проходили. Мойрамабра взбесился и начал оскорблять и избивать Фобаридма. Тот же перестал стенать и начал смеяться над нами: «Вы можете избить меня до смерти, — говорил он. — Мы все равно умрем в чреве Богини, мы уже мертвы!». Мойрамабра вырвал у меня из рук факел и ударил им Фобаридма по голове раз, потом другой, потом еще. Так он его убил.

«Успокойся, Мойрамабра, — сказал я ему, ни словом не упрекнув в содеянном, так как боялся, что та же участь постигнет и меня. — Мы с тобой действительно потерялись. Мне кажется, что лучше нам будет разойтись, как мы и собирались раньше». Я отдал ему таблички, большую часть еды и три факела. Мойрамабра как-то затих после того приступа ярости. Он сказал мне, что, прежде чем идти дальше, ему нужно поесть и отдохнуть. Я ответил, что первый, кто найдет дорогу обратно, должен будет организовать поиски оставшегося в лабиринте, и ушел по тому же коридору, по которому мы пришли в пещеру. Я более или менее помнил, как мы шли под конец, и рассчитывал добраться хотя бы до одной из пройденных нами точек, а оттуда, все время сворачивая налево, выйти из лабиринта. Но оказалось, Мойрамабра преследует меня, чтобы убить: он не мог позволить, чтобы свидетель его преступления вышел из лабиринта живым. Я слышал его шаги у себя за спиной в темноте. Он не зажигал факела, чтобы я его не заметил. Я ускорил шаг, он, судя по его дыханию, тоже. Я побежал вперед и, стрелой пролетев пещеру, метнулся в первый попавшийся коридор. Я бежал и бежал, не замечая ничего вокруг, пока не упал без сил. Какое-то время, не знаю сколько, я пролежал без сознания.

Когда я очнулся, мой факел уже погас. Где-то вдалеке я увидел огонек и подумал, что это, должно быть, Мойрамабра. Тогда я спрятался в укромной нише и, едва он поравнялся со мной, запрыгнул ему на спину и начал бить факелом по голове. Он рухнул как подкошенный, не издав ни звука. Я бил его, до тех пор пока не понял, что он уже никогда не поднимется. Затем я перевернул его, чтобы взглянуть в лицо. Это был не Мойрамабра, но один из тех, кто был в первой группе. В моей душе даже ничего не шевельнулось. У жертвы моей не было табличек, лишь факел и немного еды. Я подумал, что с ним, должно быть, приключилось то же, что со мной и моими товарищами. Я забрал у него все вещи и вновь продолжил бессмысленные метания. По пути мне не раз встречались скелеты людей и животных. Не раз видел я галереи, отмеченные геометрическими фигурами, нашими цифрами, какими-то странными знаками. Я бродил по лабиринту, словно призрак, без устали молясь Богине, вспоминая молитвы или придумывая их на ходу. То, что я стою здесь, перед вами, если мне, конечно, это не снится, — настоящее чудо. Все переходы лабиринта ведут в никуда и спуститься туда — все равно что целоваться со смертью.

Пораженный откровенностью и рассудительностью Калорамы и видя к тому же, что печальный опыт научил его в должной мере бояться подземных коридоров, Дедал освободил несчастного от рабства, запретил рассказывать о том, что с ним произошло, и назначил начальником работ по освоению лабиринта. Калорама тщетно пытался отказаться, моля, чтобы его посадили в тюрьму или казнили на месте. Дедал на это пригрозил, что, если он будет упрямиться, его вернут в лабиринт без факелов и пищи.

Было организовано еще четыре группы, но на этот раз все они получили жесточайшие указания. Командирам групп было велено строго соблюдать их, что бы ни случилось. Обязательный путь сократили до пятнадцати тысяч шагов. Помимо этого, писцам поручили стирать любые знаки, не соответствующие установленному коду, дополненному датой из календаря, специально разработанного для исследования лабиринта (первый день первого месяца первого года исследования лабиринта 1-1-1 ИЛ)… В случае, если один из членов группы почувствует приступ страха, его полагалось напоить наркотическими снадобьями и оставить там, откуда потом легко будет забрать. Результаты не заставили себя ждать: из четырех экспедиций в первый день потерялась только одна. Вернувшихся исследователей повысили до командиров групп, которые теперь стали отправляться в новые, еще не исследованные пещеры.

Тем не менее очень скоро с экспедициями стали происходить какие-то необъяснимые вещи. Пропавшая в день 12-1-1 ИЛ группа вдруг возвратилась двадцатого. Ее члены, не в первый раз спускавшиеся в лабиринт, не подозревали, что пробыли внизу девять дней, и представили обычный отчет. Мало того, у них еще и осталась провизия, словно они действительно провели в лабиринте всего несколько часов.

Третья группа от 27-1-1 ИЛ столкнулась с другим отрядом. В соответствии с приказом писцы обменялись табличками, чтобы отметить на них свои данные. Лишь через полчаса после того как они разошлись, писец третьей группы от 27-1-1 ИЛ заметил, что его напарник неверно отметил дату и номер группы: 2-я/22-1-1 ИЛ. Только выйдя из лабиринта, он понял, что тот написал. Организовали поиски группы, чей маршрут совпадал бы с третьим отрядом, но в тот день такая группа не выходила. Пропавших групп в лабиринте тоже не числилось. Более того, когда на следующий день проверили таблички второй группы от 22-1-1 ИЛ, в них стояла пометка о встрече с третьей группой от 27-1-1 ИЛ, причем писец мало что мог вспомнить об этой встрече. После такие случаи не раз повторялись и даже приводили к человеческим жертвам. Четвертая группа от 5-2-1 ИЛ вернулась из лабиринта с трупом одного из своих товарищей. «Командир приказал, — рассказывал писец, чтобы мы попытались задержать членов второго отряда 16-1-1 ИЛ за предоставление неверных данных. Поскольку члены второй группы утверждали, что все сказанное ими — правда, и ставили под сомнение номер нашей группы, мы потребовали, чтобы они сдались в плен, но, встретив сопротивление, применили силу. Два члена второго отряда 16-1-1 ИЛ были убиты, а последний, увидев, что дело плохо, бежал». Позже вторая группа 16-1-1 ИЛ действительно пропала в лабиринте. Ее маршрут, по крайней мере в самом его начале, в точности соответствовал тому, что был указан на их табличках, принесенных 11 дней назад. По истечении нескольких месяцев Дедал свел воедино все данные и убедился в том, что карта, которая получилась в результате, абсолютно нереальна. Она не давала возможности сориентироваться в лабиринте, разве что в первых десяти коридорах, которые изучили более или менее тщательно. До настоящего плана, который позволил бы перемещаться по всему лабиринту, было так же далеко, как и в первый день работы. Исследование приостановили, и мастер погрузился в изучение полученных данных. Через два месяца он нарисовал новую, исправленную карту лабиринта, которая вышла такой же нереальной, как и предыдущая. Дедалу пришлось сказать Миносу, что лабиринт непознаваем силами математических наук, по крайней мере в той степени, в которой они были ему известны. Сам мастер подозревал, но никак не мог доказать, что переходы движутся, повторяя путь небесных тел во Вселенной, следуя непознанным законам астрономии. Это объясняло и изменчивость переходов, и временную путаницу.