В ее комнате царил мрак. Единственный свет, который можно было увидеть, исходил от вспышек молнии за высоким стеклянным окном. Она могла видеть свою кровать с балдахином сквозь маленькую щель между дверцами шкафа.

Гриффиндорка прикрыла их поплотнее.

Шкаф был маленьким и пустым. Она спряталась в нем в тот момент, когда услышала первый раскат грома. Ей никогда не нравились грозы. Детская травма оказала на нее такое глубокое впечатление. Она не пугалась до такой степени встречаясь с дементорами, Беллатрисой Лестрейндж, Пожирателями Смерти или даже самим Волдемортом, но грозы всегда пугали ее до ужаса. Всегда.

— Это все скоро закончится, — убеждала девушка саму себя.

Затем снова какое-то время было тихо и темно.

Молния хлестнула ярким ударом, заставив девушку подпрыгнуть и в страхе прикрыть уши. Именно тогда она приметила стоящую фигуру, стоящую рядом с ее кроватью. Ей не составило труда сразу же узнать пришедшего: платиновые светлые волосы и все такое. Но что он здесь делает?

Гриффиндорка снова зажмурила глаза от очередного раската за окном. Когда же она открыла их, то обнаружила, что смотрит на него. Парень стоял у шкафа, выглядя подобно темному рыцарю, злому и прекрасному, как всегда.

— Ты прячешься от меня? — он говорил с ней низким шепотом.

Девушка оставалась неподвижной, хотя она чувствовала, как вся дрожит от страха и холода. Его высокая фигура возвышалась над ней, тем более теперь, когда она сидела практически на полу, прижав колени к груди.

— Грейнджер, вставай, — так же тихо сказал он.

— Не сейчас, Малфой, — прошептала она срывающимся, умоляющим голосом. — Я… Я боюсь.

Она опустила взгляд в пол и снова закрыла уши, услышав еще один хлопок. Девушка прямо-таки кожей чувствовала, как Малфой ухмыляется.

Он присел на корточки перед ней и чуть подался вперед, уставившись прямо в ее глаза, заставив ее еще больше испугаться. Во тьме ночной грозы радужка его глаз казалась бездонно черной, непроглядно темной, как и мир за окном. Он был так близко… слишком близко.

— Что я тебе говорил об уязвимости, любимая?

Она снова зажмурилась от внезапной вспышки молнии.

— Я просто… Уходи, — заскулила она. Она не хотела, чтобы он видел ее такой.

— Нет, — просто сказал он. Она не могла разглядеть его лицо в темноте, но она знала, что ему это нравится. Малфой был мерзавцем с садистскими наклонностями, и ему нравилось видеть боль и страдания других.

— Мне не нравятся грозы, окей? — призналась она, вздрагивая от очередного треска за окном.

— Я это уже понял.

— Что ты делаешь в моей комнате? Чего ты хочешь? — раздраженно спросила она.

Малфой рассмеялся, но это было не похоже на теплый и искренний смех, который она слышала всякий раз, когда была с Гарри и Роном, или друзьями. Его смех был холодным и пустым… Точно таким же, как и он сам.

— Тебя, — сказал он неторопливо, как будто это была самая очевидная вещь на свете. — Я хочу тебя.

— Нет, — Она крепче вжалась в стенку за спиной, но отступать было некуда. Она подпустила его слишком близко. — Ты не можешь, — бормотала она, дрожа от страха и безысходности. — Ты… Ты меня ненавидишь. Ты ненавидишь меня так сильно, что не хочешь иметь со мной ничего общего.

Молния вспыхнула, и на секунду она увидела его раздраженное лицо.

— Это то, что ты говоришь себе, чтобы спокойно спать по ночам? — холодно отчеканил он.

Затем снова стало темно, маленький мир шкафа погрузился во мрак. Девушка чувствовала, как руки Драко играли с ее волосами.

— Не трогай меня, — всхлипнула она, но он даже не думал прекращать.

— Что же ты сделаешь? Дашь мне пощечину? — прохрипел он самодовольно. — Ну так давай же.

— Перестань вести себя как конченый мерзавец! — сердито вскрикнула она. Гриффиндорка пыталась оттолкнуть его, но он даже не сдвинулся с места.

— Скажи мне, Грейнджер, где сейчас святой Поттер?

Она прекратила свои попытки оттолкнуть его при упоминании имени Гарри. Гарри всегда обнимал ее и утешал всякий раз, когда случались грозы. Гарри всегда говорил ей, что все будет в порядке.

Ну… Не всегда.

— Он захотел встретиться с Пушками Педдл, — горько заявила она. Малфой лишь хмыкнул, сжимая ее ладони в своих. Колдунья глядела на него глазами, полными слез.

— Для этого и нужны друзья, — сказал он голосом, полным ехидства. — Они используют друг друга.

— Нет! Он меня не использует! — Гермиона кричала в попытке защитить друга. — Ты никогда не поймешь. У тебя нет друзей.

Она пожалела о сказанных словах в тот же миг, когда они слетели с ее уст. Ее взгляд мгновенно стал сожалеющим и полным раскаяния.

— Прости, я не имела в виду…

— О, я прекрасно понимаю, что происходит, — снисходительно произнес он, игнорируя последнее заявление. — Ты просто инструмент для них, который все время используется и игнорируется, когда это удобно хозяину.

— Ты ошибаешься, Малфой, — выдавила она, но склизкий комок в горле не позволял ей говорить ровным тоном.

«Он ошибается. Он так ошибается…»

Она все время повторяла эту мантру. Но почему-то ей не удалось самой поверить в это.

— Они ублюдки, многие из них.

Она прижала голову к стене и закрыла глаза. За окном снова раздался раскат.

— Пожалуйста, перестань манипулировать мной.

— Они не заботятся о тебе.

Гермиона слегка вздрогнула. На мгновение она подумала о том, что ее друзья снова покидают ее. Это чувство одиночества — оно было подобно тому, как если бы она смотрела на них сквозь толстое стекло. Они были счастливы и веселились, не обращая внимания на ее присутствие. И как бы она ни кричала, они не могли слышать ее голос.

— Я думал, что они должны были поехать с тобой, любовь моя, не так ли? — продолжал шептать он. — Так где же они сейчас?

Да, она тоже постоянно спрашивала себя об этом. Они должны были приехать сюда. Они обещали ей приехать сюда. Так почему же она сейчас одна?

— Я не…

Она не должна его слушать. Она должна вырваться из его ловушки, прежде чем она возненавидит Гарри и Рона. Они не были плохими. Они были ее друзьями. Они заботились о ней. Гермиона пришла в ужас от того, как легко он смог убедить ее в обратном.

— Н-нет, ты ошибаешься! — истерично лепетала она. — Прекрати! Перестань промывать мне мозг!

Гермиона понимала, что Драко зол, он начал нервно цокать языком. Малфой был разочарован. Он вскочил на ноги, и Гермиона дернулась от столь резкого движения.

— Встань, — слизеринец не просил и не предлагал. Он приказывал.

— Нет, — пробубнила она упрямо, опустив голову на колени. За окном в очередной раз вспыхнула ветвистая молния.

— Не испытывай мое терпение, — прошипел он резким тоном. — Я сказал, вставай.

Девушка не шевельнулась, и в тот же момент почувствовала, что ее тянут наверх. Гриффиндорка вскрикнула, когда ладони собеседника до боли сжали ее запястья там, где еще не сошли синяки.

— Малфой! — взвыла она от боли. Он снова тянул слишком сильно. Слизеринец вытянул ее из шкафа и опрокинул на широкую на кровать с балдахином. Девушка глядела на него с ненавистью и страхом. — Ты придурок, ты это знаешь? Да пошел ты!

— Не испытывай меня, любовь моя. Я мог бы просто принудить тебя силой, — угрожал он, а глаза вспыхивали от раздражения и ярости. На мгновение она подумала, что он всего лишь шутит, но выражение его лица заставило ее думать иначе.

Ее била крупная дрожь, страх внутри клокотал безумным потоком по венам и артериям. Они долго смотрели друг на друга, не отрывая взгляда. Гермиона не смела двигаться, не тогда, когда он все еще сердился. Он взмахнул рукой, и занавески закрылись, а в комнате внезапно наступила тишина: она больше не слышала раскатов грома.

Он смог овладеть беспалочковой магией? И какое заклинание он использовал? Невербальные заклинания работали только на людей.

— Прекрати эту детскую ерунду, — резко сказал он. — Это недостойно.

Она чувствовала, как ее самообладание возвращается к ней, и она постаралась тут же воспользоваться этим.

— Недостойно? Ты не моя мать, — отрезала она, не в силах контролировать свой гнев.

— Умереть желаешь? — сказал он угрожающе, ступая на несколько шагов вперед.

Ее сердце замерло от ужаса.

— Хорошо, хорошо, извини, — сказала она нервно. Она не хотела, чтобы он подошел ближе.