Такие банальные и глупые слова. Но сейчас важно их услышать.

– Не думай ни о чём, – продолжает она. – Просто расслабься. Кошмары мучают тебя, потому что ты позволяешь им. Не пускай их.

Он так и делает. Старается не допускать в сознание страхи последней недели.

Постепенно Малфой чувствует, что снова дышит. Кажется, всё проходит. Метка уже не так мучает, ему становится лучше.

С огромным усилием он открывает глаза и видит склонившуюся над ним Пэнси. Она бледна, лицо её перекошено от ужаса, но она мужественно сжимает его руку и продолжает шептать успокаивающие слова.

И почему опять рядом оказалась только Паркинсон? Почему именно её голос вырывает его из этого ада?

Он устало откидывается обратно.

– Когда всё кончится, просто уйди и больше никогда не вспоминай, что здесь было…

Она кивает. Никогда не ослушается его, потому что иначе у него вообще никого не останется. Пэнси догадывается, что, возможно, только что спасла его. Но раз он сказал забыть – больше никогда не вспомнит о том, что с ним происходило.

Малфой впадает в забытие. И последнее, о чём он думает – это то, что надо ни о чём не думать.

***

Драко уже не самовлюблённый мальчик из богатой семьи, он мужчина, который делает страшные вещи. И он решил оставить лишь ледяное сознание, отключив все чувства и эмоции, только бы не позволить поселиться сомнениям в душе. Ему нужно методично идти к своей цели и, наконец, выполнить то, что должно. Чем скорее – тем лучше.

Поэтому он будет действовать решительно и немедленно.

У него есть разные варианты, как исполнить поручение. Ему никогда не доводилось убивать, но ум и сообразительность помогают выработать сразу несколько планов для разных случаев.

Первым делом, Драко пускает в ход проклятое ожерелье. Никто не поймёт, что это сделал он, а смерть будет быстрой и относительно безболезненной. Всё просчитано, остаётся выполнить.

Малфою несвойственно переживать.

Поэтому у него никогда не дрожат руки. Не дрожат они и тогда, когда он вкладывает отравленный предмет в футляр из чёрного бархата.

А ещё у него никогда не срывается голос. Не срывается, когда во внешней галерее Хогвартса, в которую залетает кружащийся по воздуху снег, он говорит с Кэти Бэлл, глупой девчонкой, помнится, всегда строившей ему глазки. И, в общем-то, своё получившей. Получившей от него такие важные слова… Слова проклятия, которые он произносит шёпотом, когда она разворачивается к нему спиной, отходя на какое-то расстояние, и голос, который готов вот-вот изменить ему, всё же остаётся спокойным.

Попытка проваливается, и когда Кэти чуть не погибает из-за того, что вопреки всем запретам коснулась ожерелья, ему ничуть не стыдно. Обидно только, что он не нашёл кого-нибудь менее глупого, кто мог бы довести до цели, ведь нет смысла тянуть, чем быстрее – тем легче, тем ближе конец.

Он не должен жалеть о чём-то, менять решение, испытывать раскаяние. Уже поздно. Отступаться нельзя, остаётся лишь довести дело до конца.

Вторая попытка – отравленная медовуха. Золотистая жидкость, переливающаяся в прозрачной бутылке с узким горлышком.

Кто же знал, что она окажется у этого идиота Уизли?!

“Жалко, что он хотя бы не сдох”, – думает Малфой, когда обо всём узнаёт.

А ведь шансов случайно убить кого-то ещё становится всё больше. Но ему уже всё равно, он не впечатлительный ребёнок и, к тому же, он постарался уничтожить в себе какие-либо чувства, которые только помешают в исполнении задуманного.

В Хогвартсе, напротив, расцветают совсем другие настроения. Коридоры всё больше заполняются влюблёнными парочками, зажимающимися и тихо воркующими по углам.

Слизеринец с омерзением смотрит на Поттера и его друзей, у которых вовсю кипят страсти. Дурень Уизли и какая-то блондинка, тот же Уизли и занудная грязнокровка, Поттер и мелкая сестра Уизли, мелкая сестра Уизли и ещё какие-то левые люди… В этом даже со стороны сложно разобраться!

Их головы забиты только любовью, у Драко же совершенно нет на это времени. Ему кажется, что он уже вообще разучился чувствовать. Интересно, когда-нибудь выйдет научиться заново?

Времени остаётся всё меньше, но ничего не помогает. Нужно действовать более сильными способами, можно сказать, напрямую, напролом. И Драко отбрасывает последние страхи, заходя в Выручай-комнату, стаскивает с мрачного резного шкафа бордовую бархатную драпировку и касается деревянной поверхности. Она такая холодная…

“Из всех он выбрал меня”, – пытается убеждать себя, чтобы служить

Волдеморту правильно.

Ему с детства об этом говорили. Ещё один из факторов, благодаря которым Драко стал пожирателем – его отец. Люциус единственный для него авторитет, а он решил служить Тёмному Лорду. Значит, выбрана верная сторона. Твёрдая убеждённость и желание стать достойным наследником для Малфоя превыше всего, поэтому воля отца – его воля.

Остаётся немного. Всего-навсего починить шкаф – и проход будет открыт.

“Ты боишься, Драко. Пытаешься скрыть страх, но это очевидно” – говорит ему Снейп, когда они стоят в тёмном коридоре, насквозь продуваемом ледяным сквозняком. Где-то за стенами воют зимние ветры, в помещении же ничуть не теплее, чем там. Тяжёлый взгляд профессора, кажется, пронзает насквозь и высасывает душу, пострашнее любого дементора. Что-то есть в этом человеке угрожающее, роковое, хотя, как ни странно, в глубине души Малфой всегда чувствовал к нему некоторое расположение, что было совершенно необъяснимо. В Северусе была какая-то сила, которая вызывала уважение.

Однако сейчас лучше справиться без Снейпа. Драко решил, что способен и в одиночку, он не желает признавать своих сомнений и страхов.

“Он выбрал меня!” – повторяет упорно, раз за разом, скорее, доказывая что-то самому себе, нежели собеседнику.

Но с каждым произнесением этих слов уверенность крепче не становится. Напротив, в голову лезет всё больше непрошеных мыслей о том, что возможно нужно поступать иначе.

***

Поттер выкрикивает заклятия одно за другим и в его голосе бушует столько эмоций, что Драко даже не успевает отражать заклинания. Конечно, этот гриффиндорский щенок, который всегда суёт свой нос туда, куда не надо, всё разнюхал. Понял, что Малфой что-то замышляет, разгадал, что он пожиратель.

Сейчас в пустом мрачном туалете, темноту которого прорезают лишь вспышки заклинаний, они бегают из стороны в сторону и орудуют палочками, не имея возможности просто поговорить, неизвестно чего добиваясь.

“Сука!” – ругается про себя Малфой, забегая за стену, пытаясь спрятаться от ударов врага.

Интересно, а что если сейчас они друг друга поубивают?

Он выскакивает из укрытия и начинает сам направлять палочку на Гарри. Слизеринца тоже захлёстывает ярость, и он чувствует, что ещё немного и просто не воздержится от одного непростительного заклятия…

Острая боль пронзает всё тело, ему кажется, что его раздирают. Громкий крик вырывается из горла, срывая голос. Проклятый Поттер всё же попал по нему. Драко падает на пол, в глазах помутнение, в голове хаос. Неужели он умрёт так быстро и так глупо? Мокрый пол, его алая кровь, которая причудливыми цветами распускается на белой ткани рубашки, а потом опускается вниз и смешивается с водой.

У него даже нет сил, чтобы проклинать врага, не говоря уж о том, чтобы нащупать отлетевшую в сторону палочку и бросить ему в спину пару заклинаний.

Он полностью обездвижен и не может сделать вообще ничего.

Кажется, его опасения подтвердились. Противостояние с Поттером, в конце концов, дошло до совсем недетских вещей.

Неужели он действительно серьёзно ранен?

Малфой лежит на спине, устремив невидящий взгляд в потолок, такой далёкий, опирающийся на высокие величественные своды, расписанный многочисленными рисунками.

“Хогвартс сам по себе произведение искусства…”

О чём он думает?!

Возникает ощущение, что сейчас всё кончится. И не с лучшим раскладом для него.

Уже впадая в беспамятство, Малфой слышит чьи-то торопливые шаги, хлюпанье ботинок по воде.

К нему пришёл Снейп, что удивительно, причём явился очень вовремя. И, возможно, не так уж и плохо, что он поклялся его защищать.

К нему опять пришли, чтобы спасти его. Разве не странно?