Скелет, найденный в 1974 году в Афарском Треугольнике (Эфиопия) американским палеоантропологом Доном Джохэнсоном, обладает большим сходством с окаменелостями австралопитека африканского, найденными в Южной Африке. Скелет этот на редкость хорошо сохранился — до 40 % костей, собранных из ста с лишним фрагментов

Таким образом, в месте раскопок имеются два типа гоминидов — более примитивный африканский тип и более развитый, хотя и ранний, тип Homo, рядом с которым австралопитек африканский выглядит остатком более ранней формы. Оценивая окаменелости африканских гоминидов в целом, мы убеждаемся, что по мере продвижения на север они становятся более древними, но обладают относительно современными признаками. Вполне возможно, что в истории эволюции человека Южная Африка была тихой и застойной заводью.

Восточный берег озера Рудольф преподнес ученому миру еще одну поразительную неожиданность — там обнаружились каменные орудия, оказавшиеся на 100 тысяч лет старше древнейших орудий Олдувая, причем лучше выделанные (предположительно теми изящными гоминидами, которых Ричард Лики называет Homo), Орудия найдены и. в Омо, причем благодаря великолепному календарю из слоев вулканического пепла их возраст удалось установить очень точно — от 2,1 до 1,9 миллиона лет. Но большая часть окаменелостей гоминидов в Омо принадлежит сверхмассивному типу, а потому мы во второй раз сталкиваемся с коварным вопросом, изготовлял ли австралопитек бойсеи орудия или нет. Было бы чрезвычайно желательно, чтобы экспедиции в Омо удалось разрешить эту проблему, как ее разрешили Лики в Олдувае, — то есть отыскать остатки человека умелого вместе с его орудиями. Но до того момента — если он когда-нибудь наступит — вопрос будет оставаться открытым.

Не исключено, что австралопитек бойсеи все-таки пользовался орудиями, но, будучи вегетарианцем, никогда в них особенно не нуждался, и сознание его оставалось смутным.

Возможно, именно по этой причине австралопитек бойсеи не развился в человека. Интенсивность употребления орудий тесно и взаимно связана с увеличением ловкости пальцев рук и с постепенным развитием мозга. Если бы австралопитек бойсеи на каком-то этапе включил в свой рацион мясо, он, вероятно, занялся бы орудиями более серьезно, причем не только ради того, чтобы разрубать сухожилия и суставы своей добычи, но и для того, чтобы удобнее было ее убивать. Однако эта роль, эта экологическая ниша, уже принадлежала другому гоминиду. А потому австралопитек бойсеи, как и австралопитек массивный в Южной Африке, был обречен на вымирание уже два миллиона лет назад, а возможно, и много раньше. В течение нескольких миллионов лет он, несомненно, видел, как его малорослый, проворный, все более сообразительный, все более опасный родич ведет рядом с ним какую-то свою жизнь, но не обращал на него внимания и даже не подозревал, что у него на глазах эволюционирует его будущий убийца.

Хотя такая схема объясняет, куда девались мелкие и крупные австралопитеки (мелкие стали людьми, а крупные вымерли), мы сталкиваемся все с тем же старым вопросом: откуда они взялись?

Для ответа на него данных почти нет. От нижней части гобелена, изображающего историю гоминидов, остались лишь лохмотья, а крохотные расчищенные кусочки расположены настолько далеко друг от друга, что трудно разобрать, в какую картину они слагались, и к тому же нити тут почти вовсе истерлись и изображение едва угадывается. У нас есть часть плеча, которую нашла в 1965 году в Канапои, у южной оконечности озера Рудольф, экспедиция, организованная Гарвардским университетом. Возраст этой кости равен примерно четырем с половиной миллионам лет, и она несомненно принадлежала гоминиду, причем, судя по некоторым особенностям, гоминиду изящного типа. Затем есть еще нижняя челюсть, которую отыскала в 1967 году в Лотегеме, к западу от озера Рудольф, другая экспедиция Гарвардского университета, возглавлявшаяся Брайеном Паттерсоном. Возраст этой челюсти — 5,5 миллиона лет. По-видимому, и она принадлежит изящному типу. И наконец, в Нгорора, в Кении, был найден коренной зуб, сильно истертый, но, скорее всего, принадлежавший гоминиду. Возраст его ошеломителен — девять миллионов лет. А еще дальше за этими разрозненными древними фрагментами — совсем ничего. Линия австралопитеков исчезает, как облачко дыма.

На переднем плане — обломок нижней челюсти с одним коренным зубом. Челюсть найдена в Лотегеме. Возраст ее — 5,5 миллиона лет, но она, несомненно, принадлежала гоминиду и гораздо больше походит на помещенную позади нее для сравнения человеческую челюсть, чем на обезьянью

Однако она толще — "массивнее" — человеческой челюсти, которая была распилена, чтобы показать ее более узкое поперечное сечение

Но исчезает ли? Если упрямый изыскатель, заглядывающий еще дальше в прошлое, сделает новый гигантский шаг в глубины времени, он опять обнаружит фрагменты челюстей и зубы. Однако найдены они не в Африке, а на севере Индии, в горах Сивалик. Дж. Э. Пилгрим нашел первую из этих окаменелостей еще в 1910 году, но не распознал, что она принадлежит гоминиду. В 1932 году горы Сивалик посетил аспирант Йельского университета Дж. Э. Льюис, который также нашел небольшой фрагмент. Возраст этих окаменелостей точно не известен. Быть может, десять миллионов лет, а быть может, и двенадцать. В этих горах, к сожалению, нет слоев вулканического пепла, которые позволили бы применить точный калий-аргоновый способ датирования, а потому пришлось прибегнуть к сравнению окаменелостей других животных, найденных в этих пластах, с такими же окаменел остями, обнаруженными в других местах. Однако не так важен точный возраст сиваликских находок, как их форма. Судя по ней, те, от кого они остались, обладали короткими мощными челюстями с подковообразно расположенными ровными зубами — то есть зубы эти гораздо больше походили на зубы австралопитеков изящного типа, чем на зубы существовавших тогда человекообразных обезьян, ныне вымерших дриопитеков. Известно по меньшей мере шесть видов дриопитеков. Обитали они во всех областях Старого Света с жарким климатом, и у некоторых из них уже появились черты, напоминающие горилл и шимпанзе, которыми они в конце концов и стали.

Кость, найденная Льюисом в 1932 году, явно не имела ничего общего с дриопитеками, и он, решив, что она принадлежала существу другого биологического рода, назвал это существо Ramapithecus в честь индийского мифологического героя Рамы. Хотя Льюис не располагал такими обширными сведениями об австралопитеках, как мы, он все-таки распознал в своей находке остатки гоминида и даже положил ее в основу своей диссертации, которую закончил в 1937 году, обосновав в ней этот вывод. Но Льюис был молод, никому не известен, а окаменевший фрагмент челюсти очень мал. И диссертация Льюиса не была напечатана. Только в 60-х годах Элвин Саймоне, роясь в коллекциях окаменелостей Йельского университета, а также других университетов и музеев, наткнулся на несколько фрагментов челюстей, обозначенных по-разному, сравнил их с льюисовским рамапитеком и убедился, что все они принадлежат одному виду. Теперь у рамапитека есть несколько верхних и нижних зубов, а с ними и большее право считаться предком человека. Опираясь только на логику, весьма соблазнительно объявить рамапитека своего рода протоавстралопитеком — ведь должны же австралопитеки от кого-то происходить! Но, несмотря на всю соблазнительность, такая гипотеза была бы преждевременной. Мы ничего не знаем о том, каким было все остальное тело рамапитека. Мы не знаем, какую форму имел его череп, не знаем величины его мозга. У нас нет никаких сведений о строении его кисти и стопы. Нам неизвестно, был ли он прямоходящим. Мы знаем только, что он был широко распространенным, а следовательно, и хорошо приспособленным животным: Луис Лики нашел другую его окаменелость в пяти тысячах километров от первой под слоем датируемого вулканического пепла в Форт-Тернане, в Кении.