К двум часам, хотя случайно иногда значительно позже, даже к семи часам, делали новую остановку и устраивали более основательный завтрак и чай. В это время приходили остальные палатки и багаж. Обедали около 7 ч. 30 м. и в 8 ч. 30 м. ложились спать. Ночью термометр обычно падал до - 12 °C.

23 апреля пришли в Шекар-Дзонг. Дзонгпен вышел встретить экспедицию, очень любезно приветствовал ее и обещал всяческое содействие, какое только от него зависело. И он сдержал свое обещание: свежий транспорт был готов в два дня. Дзонгпен оказался прямым и энергичным человеком, с которым Нортону приятно было иметь дело, и прекрасным хозяином в своем доме. Однако при исчислении стоимости транспорта вкралась некоторая ошибка, но в пользу британцев. Когда Нортон указал ему на нее, он отказался ее исправить, взяв ее на свою ответственность. Тогда англичане сделали несколько дорогих подарков в счет великодушного чиновника. Позднее Нортон узнал, что он страстно хотел получить дешевый походный стул и пару защитных очков. Последние ему дали, но стулом пожертвовать не могли, и только впоследствии по окончании экспедиции Нортон прислал ему его из Дарджилинга.

26 апреля экспедиция пересекла Панг-ла приблизительно на высоте 5480 метров, и с небольшой горы, несколько выше Панг-ла, перед Нортоном открылся чудесный вид на Гималайский хребет. Как раз против них и только в 50 километрах расстояния возвышался сам Эверест. Слева от него - Макалу и Кангченюнга, а справа - Гиачун-Канг, Чо-Уйо и Гозентен (Gosainthan). Перед ними лежала высочайшая гора в свете и еще несколько вершин, приближающихся по высоте к ней. Отсюда был виден хребет приблизительно на 300 километров в длину. Горы стояли во всем их величии, так как каждый из гигантов находился на значительном расстоянии от своих соседей. Ничто не уменьшало их величины, каждая возвышалась над сомкнутым рядом меньших пик, вытянутых в зазубренную линию от горизонта к горизонту. Снег и лёд покрывали их, начиная с 6000 метров. Исключение представляли слишком крутые скалы, на которых не мог удержаться снег. Была еще одна особенность: вследствие причудливых изгибов скал, открытых вечному северо-западному ветру, северная сторона всей пирамиды Эвереста на протяжении 1830 метров не имела в этом сезоне снега.

В своем воображении альпинисты уже много раз поднимались на Эверест и всегда доступной дорогой, вполне уверенные в ней. Они попробовали сделать то же по отношению к Макалу, но потерпели поражение. Даже в воображении невозможно подняться на эту гору. И многие годы пройдут, прежде чем Макалу сделается доступной вершиной в Гималаях.

28 апреля экспедиция прошла через пустынную невзрачную страну, горы которой походили на коричневые глыбы, а основание долины граничило с линией морен, напоминавших железнодорожную насыпь, как бы дорогу в район Эвереста. Здесь расположились лагерем как раз против Ронгбукского монастыря. На следующий день подошли к району прежнего основного лагеря, остановившись в 6 километрах от него.

Экспедиция пришла сюда во время, согласно с планом, даже на два дня раньше. Вся программа была выполнена так методически, что почти немедленно можно было приступить к работе, разве только с минимальными задержками. Разгрузили около трехсот яков. Груз состоял из ящиков с провизией и тюков со спальными принадлежностями и из всякого рода запасов. Все это, сложенное вначале в беспорядке, скоро рассортировали и распределили в правильные линии и груды. И эти все увеличивающиеся склады ящиков и тюков, каждый из которых соответственно этикировался, представляли тот груз, который следовало в ближайший день отправить в 1-й лагерь на восточный ледник Ронгбука на плечах местных тибетских носильщиков, которых специально пригласили для этой цели с помощью шекарского Дзонгпена.

До сих пор все шло хорошо, однако дальше становилось труднее. Все, что можно было заранее предвидеть и предварительно организовать, было уже сделано. Теперь выступали, как факторы, стихийные явления. Как только экспедиция прибыла в основной лагерь, повалил снег, окрасивший белыми пятнами ландшафт, закружились снежные вихри возле людей и создали ужасающий холод. Но это было только вступление в борьбу со стихиями. Экспедиционный отряд встретил непогоду, закутавшись в полное одеяние из шерсти и в защитные от ветра одежды, в шапки с наушниками, в длинные перчатки; отряд работал без перерыва до сумерек; удалось приготовить все, чтобы на следующий день, 30 апреля, отправить сто пятьдесят носильщиков с грузом.

Нортон предполагал первый подъем назначить на 17 мая. Но необходимо было сделать еще многие подготовления. Нужно было организовать 1-й, 2-й и 3-й лагери на леднике и перенести туда запасы; с помощью опытных альпинистов исследовать дорогу на Северный перевал, так как со времени 1922 г. она могла измениться и стать более опасной, чем была тогда. Далее нужно было устроить 4-й лагерь и снабдить его всем необходимым, в том числе и кислородом, как для этого лагеря, так и для более высоких; кроме того, предстояло организовать 5-й лагерь на высоте 7500 метров, 6-й приблизительно на 7950 метров, и наконец, 7-й на 8 150 метров. Все это нужно было сделать до фактического выступления на вершину.

Кроме холода, ветра и снега, приходилось еще приспособляться к тому особенному понижению барометрического давления, которое появилось, приблизительно, начиная с высоты в 4800 метров, и превратило всякую работу в тяжесть. Основной лагерь был расположен на высоте 5000 метров, и уже здесь малейшее усилие, вызываемое, например, укладыванием в спальный мешок или надеванием сапог, было утомительным. Даже разжигание трубки представлялось нелегким делом: а между тем каждый шаг за основным лагерем вел выше и понижение давления и утомление становилось прогрессивно сильнее. Нортон признается, что первая экскурсия к 1-му лагерю была мучительна и очень огорчила его. Его правая рука и плечо так утомилось от обыкновенного ледореза, что он уже думал о замене его более легким приспособлением. Прогулка превращалась в труд, а разреженный воздух совсем не освежал; в этих условиях возникало чувство тоски и создавалось печальное настроение.

Однако и по отношению к этому угнетенному состоянию люди до некоторой степени «акклиматизировались». 11 их действиях не было никакого воодушевления. Это были не те люди, которых знали ниже 4800 метров. И в этих условиях нужно было проделать трудную подготовительную работу.

Наиболее тяжелая работа естественно падала на носильщиков. Чтобы лучше сохранить их силы, Нортон для устройства первых двух лагерей на леднике взял сто пятьдесят тибетцев. С ними было заключено условие, по которому они получали по шиллингу в день и некоторое количество еды. Они не предназначались для работы выше на снегу и льду; их тотчас отпустили, как только они закончили свое дело с таким расчетом, чтобы они успели возвратиться ко времени посева на свои поля. Тибетцы не рассчитывали на палатки и были готовы спать на открытом воздухе даже на высоте в 5400 метров. Далее, чтобы сохранить возможно дольше силы альпинистов, устройство 1-го и 2-го лагерей было возложено на унтер-офицера из полка гурков.

30 апреля началась работа по установке лагерей. Среди тибетцев были не только мужчины, но женщины и мальчики. Средняя нагрузка равнялась приблизительно 16 килограммам. Джоффрей Брус, который заведовал этой работой, пытался дать более легкий груз женщинам и мальчикам. Но его усилия были напрасны, так как они противоречили обычаям страны. Способ распределения грузов у тибетцев был проще и больше их удовлетворял. Все они носят красивые плетеные подвязки различных цветов вокруг верхнего края обуви, и каждый хорошо знает свой цвет. При распределении грузов распорядитель отбирает у носильщиков их подвязки, перемешивает их для бросания жребия и затем раскладывает их по грузам. Собственник каждой подвязки получает свой груз и несет его без жалоб. Теперь применили метод Джоффрея Бруса, и тибетцы пошли напевая и, шутя, как и при их способе.