Халат, когда я падала, полностью распахнулся, открывая Артуру весь взор на мое беззащитное тело. Я перехватила его похотливый взгляд и поняла, что пропала.
— Нет… — Отползая как можно дальше от надвигающегося парня, умоляюще прошептала я. — Артур, пожалуйста…
Артур замер, услышав свое имя.
— Повтори еще раз, — хрипло отозвался он, подходя еще ближе. Я заметила, что взгляд его затуманен похотью. Глаза из шоколадного цвета стали практически черными, а их обладатель грозовой тенью надвигался на меня.
— Умоляю, Артур… — Слезы текли из глаз, пока я пыталась запахнуть свой халат, спрятав тем самым позорную наготу.
Все мое тело дрожало: от страха, от рыданий, от злобы. Чувства перемешались. Я была готова униженно умолять, ползать на коленях, если придется, но только не вновь пережить кошмар трехлетней давности.
— Я не сделаю тебе больно, маленькая, — вдруг произнес Артур.
— Но ты уже делаешь мне больно! — Воскликнула в бессильной ярости я, — разве тебе было мало того, что три года назад ты поиздевался над моим телом вместе с друзьями? Разве тебе было мало унизить и растоптать меня? Тебе было мало того, что ты лишил меня девственности?!
Я сорвалась на крик, а потом и вовсе разразилась рыданиями. Да, я слабая. И такой меня сделал он. Теперь ничего не изменить. Остается только смириться со своей участью.
— Маленькая, — голос дрогнул, а потом, через несколько минут молчания с нескрываемой неприязнью и раздражением добавил: — ненавижу женские истерики.
Сквозь рыдания я всё же смогла расслышать, как спустя некоторое время хлопнула входная дверь. Сначала я не поверила своим ушам. Но сил на то, чтобы проверить не было. Я просто перевернулась на живот и, уткнувшись в кровать, где меня могли изнасиловать, разрыдалась.
Глава 3. Кошмар наяву
Телефон разрывался на части от настойчивого и требовательного звонка, но я не могла ответить. Я знала, что это был Эдди, но я не хотела отвечать ему в таком состоянии. Я уже больше четырех часов лежала в апатичном состоянии и разглядывала потолок. Страх и злость отступили, оставляя лишь холодную и колючую ненависть. Она впивалась под кожу своими ледяными иглами, одновременно с этим жгла и разъедала, словно кислота.
Я не дам ему снова растоптать себя. Ни за что. Никогда. Я больше не буду слабой. Я стану сильной.
Такими мыслями я подпитывала свою ненависть, разрастающуюся с каждой минутой.
Мне просто нужно пережить эту неделю. Всего одну неделю. Я должна. Я смогу.
Поднявшись, наконец, с кровати, я отправилась в душ. Пораненная рука распухла и ныла, пульсирующая боль расползалась от самой кисти и до плеча. Нужно было что-то делать. Кое-как перебинтовав руку, я решила все же позвонить Эдди. А то он, наверное, себе месте не находит, переживает. Тем более, после того, что произошло в аэропорту. Я не должна давать ему повода для беспокойства.
Взяв здоровой рукой свой телефон, я ахнула: сорок пропущенных! Боже, надеюсь, Эдди сейчас не летит обратным рейсом ко мне?! Я не хочу, чтобы у него из-за меня были проблемы с отцом!
Набрав номер любимого, я затаила дыхание. Эдди ответил на первом же гудке.
— Эми, милая?! — Панически воскликнули в трубке, — что он с тобой сделал?! Как ты?!
— Эдди, успокойся, дорогой, — спокойно отозвалась я, хотя в душе бушевал целый ураган, — со мной все хорошо. Правда. Я просто спала…
— Эми… Я так перепугался за тебя. — Отозвался Эдди.
— Со мной действительно все хорошо, — я покосилась на перебинтованную руку, — но я так хочу к тебе.
Последние слова сорвались с губ вместе со всхлипом.
— Любимая, хочешь, я приеду? Прямо сейчас? — Решительно заявили в трубке.
— Нет, что ты! — Спохватилась я, мысленно проклиная себя. Ведь недавно же хотела, чтобы у него не было из-за меня проблем, а сама? — Не нужно. Я переживу…
— Я люблю тебя Эми, помни это…
— И я люблю тебя, Эдди…
Мы еще немного поболтали, и Эдди рассказал о том, как они долетели и обустроились в гостинице и что на завтра назначены первые переговоры. Если все решиться одним днем, то приедут они раньше, чем планировали. Это обнадеживало.
Положив трубку, я вновь откинулась на подушки и прикрыла глаза. День подходил к концу. Завтра настанет новый. И что он мне принесет? Явится ли снова этот монстр ко мне или же будет поджидать где-то в другом месте? Мне не хотелось об этом думать, но я думала. Думала и боялась. Боялась, что не смогу пережить эту неделю, если каждый новый день будет начинаться со страха перед ним. А уезжать к родителям не имело смысла — они жили в другом конце города, откуда добираться до универа не менее двух часов и трех пересадок. А бросать учебу я была не намерена. Так что оставалось одно: терпеть.
Жить в страхе и надеяться на лучшее.
На удивление, надежды на лучшее — оправдали себя. Два дня я жила лишь в страхе. В нереализованном страхе. Артур не появлялся больше в моей квартире и не поджидал меня за углом, в темном переулке, в магазине, кафе, возле универа. Я уже вздохнула спокойно. Но…
Эдди звонил вечером, когда я возвращалась домой из университета, и сказал, что переговоры затянулись и он, возможно, прилетит только к концу недели. Это ужасно расстроило меня. Но я дала себе слово, что продержусь до приезда своего любимого.
Когда я уже собиралась поужинать, в дверь неожиданно позвонили. Сердце забилось, словно испуганная пташка, а руки затряслись похуже, чем у алкоголика со стажем. Надеясь на то, что дверь заперта и что незваные гости уйдут, подумав, что никого нет дома, я замерла и притихла. Но «гости» уходить не спешили — об этом трезвонил дверной звонок, ставший порядком раздражать. На негнущихся ногах я побрела к двери. Выглянув в дверной глазок, я поняла, что до этого даже не дышала — воздух с болью и шумом вырвался из легких. Я отперла дверь.
— Соня? — приподняв удивленно брови, поприветствовала я свою университетскую подругу.
— Он бросил меня, — таков был ответ от зареванной девушки с каштанового цвета кудряшками.
— Проходи, — я отступила, пропуская ее в квартиру.
Не нужно было лишних вопросов. Я знала «кто» и знала «почему». В этом месяце это был уже пятый раз, когда Соня расставалась с Давидом, и бежала плакаться к кому-нибудь из своих многочисленных подружек. Вот почему-то сейчас выбор пал на меня.
— Что опять? — Наливая Соне чай с мятой, спросила я.
— Он сказал, что с Клариссой и то трахаться приятней, чем со мной, — всхлипнула Соня даже не притронувшись к чашке, — она и то чувств больше выражает! Представляешь?
Я закатила глаза. Дело в том, что у Сони есть ужасная привычка: она любит расспрашивать о бывших пассиях своего парня, да еще с каким-то присущим ей мазохизмом выпрашивает подробности. Ну, и вывод из этого — она сидит передо мной и жалуется на то, что ее парень психует и рассказывает в подробностях все, как и с кем. А Соня из-за этого на него злиться. И расстается с ним.
Такие вот странные отношения у этой парочки. Я никогда не понимала, почему Давид просто не пошлет ее с такими вопросами? А сама Соня? Ну, на кой черт ей знать о бывших увлечениях нынешнего бойфренда?
— Я хочу напиться и изменить ему! — Неожиданно выпалила Соня, пока я размышляла о том, хочу ли я знать о бывших Эдди.
От данного заявления я даже выпрямилась на стуле и изумленно уставилась на подругу.
— Я хочу сделать ему так же больно! — Продолжала тем временем Соня. — Поехали в клуб!
Если бы я не держалась за стол, то упала бы вместе со стулом.
— Нет, — процедила я сдавленно, — никаких клубов.
— Но Эми, пожалуйста, — заканючила Соня, подбегая ко мне и хватая за руки. — Прошу, как подругу.
— Нет, никаких клубов. — Снова повторила я.
— Но почему?
— Соня, прости, но нет.
— Хорошо, — подруга отпустила мои руки и с понурой головой поплелась к выходу, — тогда я сама. Напьюсь в одиночку и будь со мной, что будет, ведь я никому не нужна… — На ходу причитала она.
Черт, ведь на жалость давит! И что мне делать, если я до сих пор с ужасом вспоминаю свой первый и последний поход в ночной клуб? Но и Соню я бросить не могу, и она — сучка — знает это!
— Сонь! — Рассержено крикнула я. — Не дави на жалость! Я просто не могу!