— Что с тобой? — шептал он с заботливой лаской, хотя голос его дрожал. Что с тобой? Он не сделает нам ничего плохого.

Но Фалина вопила как исступленная.

— Не волнуйся, дорогая, — просил Бемби. — Он же наш родич, в конце концов.

Но Фалина не желала и слышать о подобном родстве. Как завороженная, взирала она на рослого оленя, который, нисколько не заботясь о произведенном впечатлении, спокойно шествовал дальше. Она все кричала и кричала.

— Ну пересиль же себя! — молил Бемби. — Что он подумает о нас!

— Пусть думает что угодно! — воскликнула Фалина, не в силах овладеть собой. — А-а-о!.. Ба-а-о!.. А-а-о! Это чересчур быть таким громадным!.. — Она продолжала вопить во все горло: — А-а-о!.. Ба-а-о!.. — а в промежутках между выкриками бросала Бемби: — Оставь меня в покое! Я не могу иначе! А-а-о!.. Ба-а-о!..

Могучий родич остановился на прогалине и принялся отыскивать в траве сочные былинки.

Переводя растерянный взгляд с обезумевшей Фалины на спокойного, равнодушного богатыря, Бемби испытывал какое-то новое, незнакомое чувство. Успокаивая Фалину, он преодолел собственный страх, и сейчас ему было непонятно, как мог он раньше так теряться при встрече с этими высокородными.

— Глупо!.. Стыдно!.. — произнес он в сердцах. — Сейчас я пойду и познакомлюсь с ним.

— Не делай этого! — вскричала Фалина. — Не делай этого! Ба-а-о! Это принесет нам несчастье! Ба-а-о!

— Я сделаю это непременно, — твердо возразил Бемби. Его оскорбляло и унижало высокомерное спокойствие оленя, не обращавшего на них никакого внимания.

— Я иду к нему, — сказал он. — А ты постарайся успокоиться, Фалина. Увидишь, все будет хорошо. — И он действительно пошел.

Но Фалина не стала ждать развязки. Она повернулась и с громким криком побежала прочь. Долго звучал ее голос:

— Ба-а-о!.. Ба-а-о!..

По чести говоря, Бемби охотно последовал бы ее примеру, но это уже было невозможно. Собравшись с духом, он пошел вперед.

Сердце громко забилось в груди Бемби, когда он вышагнул на прогалину. Могучий олень вскинул голову, глянул на пришельца сверху вниз и тотчас же отвел взгляд.

Высокомерие сказывалось в каждом его движении. И в том, как он смерил Бемби взглядом, и в том, как глядел вдаль поверх его головы.

Бемби растерялся, у него было твердое намерение заговорить с оленем. "Доброе утро, — хотел он сказать, — меня зовут Бемби. Могу ли спросить о вашем почтенном имени?" Вот и все! Но как же не просто оказалось это на деле! Приличие обязывало Бемби заговорить первым, раз он подошел к оленю, но боязнь показаться навязчивым затыкала ему рот.

Олень стоял величественный и неприступный, вид его сковывал, подавлял Бемби. Тщетно пытался он стряхнуть с себя эту странную оцепенелость, тщетно твердил себе: "Почему я робею? Я почти такой же большой, как он… Я такой же большой, как он…"

Но уговоры не помогали: в глубине своего существа Бемби сознавал, что он вовсе не такой большой, как этот олень. Далеко не такой большой. Тоскливо и мутно было у него на сердце.

А олень глядел на Бемби и думал: "Он великолепен!.. Он поистине великолепен!.. Какая стать!.. Какое изящество в каждом движении!.. Но я не должен так разглядывать этого прекрасного юношу. Это может смутить его…"

И он вновь стал глядеть поверх Бемби, вдаль…

Какой высокомерный взгляд! Это просто невыносимо — ты чувствуешь себя рядом с ним не больше самой хилой козявки на паутинных ножках!..

А олень думал: "Я бы с удовольствием заговорил с ним. Как это нелепо и досадно, что мы никогда не общаемся!" — И взгляд его чуть затуманился грустью.

"Я для него просто не существую, — думал Бемби. — Все мы ничто для господ из этого клана!.."

"Но о чем бы мог я с ним говорить? — думал олень. — Я не речист, скажу что-нибудь несуразное и лишь опозорюсь в глазах этого юноши, который, наверно, очень умен…"

Бемби собрался наконец с духом и твердо взглянул на оленя. "Как он горд и прекрасен!" — подумал он с отчаянием.

"Нет, видно, придется отложить знакомство до другого раза", — решил олень и пошел свой дорогой, недовольный, разочарованный и, как всегда, величавый.

Бемби долго глядел ему вслед…

Лес курился под палящими лучами солнца. Едва взойдя, оно согнало с неба все тучи, не оставив даже самого маленького перистого облачка, и сейчас единовластно царило в бескрайной, блеклой от зноя голубизне.

Над полянами и лугами, над кронами деревьев воздух колебался стеклянно-прозрачными волнами — так колеблется, дрожит и мерцает он над жарким пламенем. Не шелохнется ни лист, ни былинка. Умолкли птицы, попрятавшись в тень листвы. Пустынны прогалины, дороги и просеки, ни один зверь не выйдет сейчас на тропу. Пронизанный сверкающим светом, лес недвижим, он словно вымер. Но на деле он полон скрытой жизни. Дышит земля, дышат цветы, кусты, деревья, дышит зверье в тяжком блаженстве зноя.

Бемби спал.

Всю ночь был он счастлив с Фалиной, до самого утра не прекращали они своей веселой игры. Наконец забрезжил рассвет, и пора было подумать о еде. Но Бемби так устал, что совсем не чувствовал голода. Глаза у него слипались, его неудержимо клонило долу. Прямо посреди кустарника опустился он на землю и тотчас заснул. Горьковато-острый дух нагретого солнцем можжевельника и нежный аромат молодой черемухи у него в головах овевали его, сонного, наполняя свежей, хмельной силой.

Он проснулся внезапно, пронизанный острой тревогой. Сквозь сон услышал он чей-то зов. Фалина?..

Бемби огляделся. Ему помнилось, что Фалина стояла рядом с ним и ощипывала листочки белобородника. Он думал, что она так и останется возле него. Но, видно, она ушла и сейчас, прискучив одиночеством, призывала его…

Прислушиваясь, Бемби пытался понять, долго ли он спал и давно ли зовет его Фалина, но сон все еще туманил голову.

Снова прозвучал зов, и Бемби мигом повернулся на голос. Вот еще и еще. Бемби сразу обрел бодрость, он почувствовал себя отдохнувшим, сильным и… очень голодным.

Вновь прозвучало чисто, как птичий щебет, тоскующе и нежно:

— Приди!.. Приди!..

Да, то был ее голос! То была Фалина! Бемби стремительно рванулся с места, враз пригнулись ветки кустарника, затрепетали листочки. Но на самом разлете скачка Бемби пришлось круто забрать в сторону: прямо перед ним, преграждая ему путь, стоял старый вожак.

Любовь бурлила в Бемби, и старый вожак был ему сейчас безразличен. Он охотно повидался бы с ним в другое время, но сейчас ему было не до него. Бемби слегка кивнул старому вожаку и хотел пройти мимо.

— Куда? — строго спросил старый.

Бемби почувствовал стыд и честно ответил:

— К ней, к Фалине…

— Не ходи, — сказал старый вожак.

Искра гнева пронизала Бемби. Не идти к Фалине? Как может этого требовать злой старик? Бемби решил было удрать, но глубокий взгляд больших темных глаз вожака, как и всегда, приковал его к месту.

— Она зовет меня… — проговорил он, дрожа от нетерпения.

— Нет, — сказал старый вожак, — она не зовет тебя.

И тут тоненько, как птичий щебет, прозвенело:

— Приди-и!..

— Вот опять! — возбужденно воскликнул Бемби. — Ты слышишь теперь?

— Слышу, — кивнул старый вождь.

— Так я пойду, — торопливо сказал Бемби. — Позволь мне идти…

Но старый вождь приказал:

— Стой!

— Чего вы хотите от меня? — вскричал Бемби. — Пустите меня! Ведь Фалина зовет… Должны вы понять…

— Я говорю тебе, — произнес старый вождь, — это не она.

— Но… я же узнал ее, это ее голос… — в отчаянии сказал Бемби.

— Послушай меня… — начал было старый вождь. Но тут снова прозвучал зов, и Бемби показалось, что земля горит у него под ногами.

— Пустите! — взмолился он. — Я скоро, я сразу же вернусь!..

— Нет, — печально сказал старый вождь. — Ты не вернешься. Никогда!

Снова прозвучал зов.