Здесь совсем не было потайных уголков, как в глубине леса. Каждое местечко просматривалось до последнего стебелька, до самой крошечной травинки, и так манило поваляться, понежиться в этой чудесной благоуханной мягкости! Зеленый простор был усеян белыми звездочками маргариток, толстенькими головками фиолетовой и розовой кашки, золотыми свечками львиного зева.

— Смотри, мама! — воскликнул Бемби. — Цветочек полетел!

— Это не цветок, — сказала мать. — Это бабочка.

Бемби изумленно смотрел на мотылька, который то кружился в полете, то присаживался на стебелек, то вновь взмывал ввысь. Теперь Бемби видел, что множество таких же мотыльков кружится над поляной, стремительно и вместе плавно опускаясь на облюбованный стебелек. Они и в самом деле напоминали летающие цветы, веселые цветы, покинувшие свои докучно неподвижные стебли, чтобы немного потанцевать. А еще они казались цветами, спустившимися с солнца. Чужаки на земле, они без устали ищут пристанища, но все лучшие стебли заняты земными цветами; им ничего не остается, как продолжать свой тщетный поиск…

Бемби хотелось рассмотреть бабочку вблизи или хотя бы проследить полет одной бабочки, но они мелькали так быстро, что кружилась голова.

Когда взгляд его снова обратился к земле, он заметил, что каждый его шаг подымает из травы тысячи крошечных проворных существ.

Они прыскали во все стороны мелким зеленым дождиком и, лишь на краткий миг обнаружив свое существование, вновь поглощались зеленым покровом земли.

— Что это такое, мама? — спросил Бемби.

— Так… Всякая мелочь, — ответила мать.

— Нет, ты посмотри! — вскричал Бемби. — Травинка, а прыгает!.. И как высоко прыгает!

— Какая же это травинка? — сказала мать. — Это самый настоящий кузнечик.

— Зачем же он так прыгает? — спросил Бемби.

— Мы вспугнули его.

— О! — Бемби повернулся к кузнечику, усевшемуся на стебель маргаритки. О! Вы напрасно пугаетесь, мы не сделаем вам ничего плохого, — сказал Бемби вежливо.

— Я не из пугливых, — скрипучим голосом ответил кузнечик. — Я только в первый момент немного испугался. От неожиданности. Я разговаривал с женой…

— Извините, пожалуйста, — сказал Бемби огорченно. — Мы вам помешали…

— Не беда, — проскрипел кузнечик. — Раз это вы — не беда. Но ведь никогда не знаешь заранее, кто идет. Приходится быть начеку.

— Видите ли, — доверительно начал Бемби, — я первый раз в жизни попал на поляну. Моя мать…

Кузнечик капризно склонил голову, нахмурился и проскрипел:

— Знаете, меня это нисколько не интересует. У меня нет времени выслушивать болтовню. Меня ждет жена. Хоп!.. — И он исчез.

— Хоп! — повторил Бемби, ошеломленный изумительным прыжком кузнечика.

Он подбежал к матери:

— Знаешь… я говорил с ним!

— С кем?

— С кузнечиком. Он очень приветливый. И мне он тоже понравился. Он такой зеленый, а потом вдруг стал совсем прозрачным, прозрачней самого тоненького листа.

— Это крылья, — сказала мать. — Он выпустил крылья.

— Да? — Бемби продолжал свой рассказ. — У него такое серьезное, задумчивое лицо. И очень милое. А как он прыгает! Наверно, это ужасно трудно. Сказал «хоп» и сразу пропал.

Они пошли дальше. Беседа с кузнечиком разволновала и немного утомила Бемби — ведь он никогда еще не беседовал с посторонними. Он почувствовал, что должен подкрепить свои силы, и потянулся к матери.

Когда он вновь стоял спокойно в нежном дурмане того легкого опьянения, какое всегда испытывал, насытившись из тела матери, он приметил в плетении травинок светлый, подвижный цветок. Нет, это не цветок, это опять бабочка. Бемби подкрался ближе.

Мотылек лениво повис на стебельке и тихонько двигал крылышками.

— Пожалуйста, посидите вот так! — попросил Бемби.

— Почему я должен сидеть? Я же бабочка! — удивленно отозвался мотылек.

— Ах, посидите хоть одну минуточку! — умолял Бемби. — Мне так хотелось увидеть вас вблизи. Окажите милость!..

— Ну, если вы так просите, — снисходительно сказала белянка. — Только недолго.

— Как вы прекрасны! — восторгался Бемби. — Вы прекрасны, как цветок!

— Что? — Бабочка захлопала крылышками. — Как цветок? В нашем кругу принято считать, что мы красивее цветов.

Бемби смутился.

— Конечно… — пробормотал он. — Куда красивее. Извините, пожалуйста… Я только хотел сказать…

— Мне совершенно безразлично, что вы хотели сказать, — оборвал его мотылек.

Он жеманно изгибал свое хилое тельце, кокетливо двигал усиками.

— Как вы прелестны! — восхищался Бемби. — Что за чудо эти белые крылья!

Мотылек расправил крылышки, затем плотно сложил их парусом.

— О! — воскликнул Бемби. — Теперь я вижу: вы куда красивее любого цветка! К тому же вы еще можете летать, а цветы не могут. Ведь они привязаны к одному месту.

— Хватит, — сказал мотылек. — Я действительно могу летать.

Он так легко вспорхнул, что Бемби не уловил момента взлета. Мотылек плавно и грациозно взмахивал белыми крылышками и вот уже парил в сиянии солнечного луча.

— Только по вашей просьбе просидел я так долго на одном месте, — сказал он, порхая вокруг Бемби, — но теперь я улетаю.

И все это было поляной…

В глубине леса хоронилось убежище, принадлежащее матери Бемби. Маленькая хижина, настолько тесная, что Бемби и его матери едва хватало места, настолько низенькая, что, когда мать стояла, голова ее упиралась в ветви, образующие потолок. Всего в нескольких шагах от хижины проходила оленья тропа, и все же хижину было очень трудно, почти невозможно обнаружить. Надо было знать особую примету, скрытую в кустарнике…

Густое плетение орешника, боярышника и бузины лишало хижину даже того скудного света, который проникал в лес сквозь кроны деревьев; ни один лучик солнца не достигал травяного пола хижины. Здесь, в этой хижине, появился на свет Бемби, здесь ему предстояло жить.

Сейчас усталая мать крепко спала. Бемби тоже было задремал, но вдруг проснулся, полный свежих жизненных сил. Он вскочил на ноги и огляделся. Хижина была погружена в тень, и можно было подумать, что уже наступили сумерки. Лес негромко шелестел. По-прежнему слышался слабый писк синицы, порой высокий хохоток дятла или радостный крик вороны. Но все эти отдельные звуки тонули в большой тишине, объявшей полдневный мир. Если же хорошенько прислушаться, то можно было уловить, как в раскаленном зное кипит воздух. Истомная духота наполняла хижину.

Бемби наклонился к матери:

— Ты спишь?

Нет, мать уже не спала. Она проснулась в тот самый миг, когда Бемби вскочил на ноги.

— А что мы сейчас будем делать? — спросил Бемби.

— Ничего, — ответила мать. — Нам нечего делать. Ложись спать.

Но спать Бемби совсем не хотелось.

— Пойде-ом, — завел он. — Пойдем на поляну.

Мать подняла голову:

— На поляну? Сейчас… на поляну?

Страх, звучавший в ее голосе, передался Бемби.

— Разве сейчас нельзя на поляну? — спросил он робко.

— Нет, — резко и твердо прозвучал ответ. — Нет, сейчас это невозможно.

— Почему? — Бемби чувствовал, что за этим скрывается что-то таинственное и грозное. Но вместе со страхом росло в нем желание знать все, до самого конца. — Почему мы не можем пойти на поляну?

— Ты все узнаешь, когда подрастешь.

— А я хочу сейчас, — не отставал Бемби.

— В свое время ты узнаешь, — повторила мать. — Ты еще маленький, а с детьми не говорят о таких вещах. Сейчас… на поляну!.. Как можно думать об этом!.. Средь бела дня…

— Но ведь мы уже были на поляне, — возразил Бемби.

— Это совсем другое дело, — сказала мать. — Мы были ранним утром.

— Разве только ранним утром можно ходить на поляну?

Бемби был очень любопытен, но терпение не изменяло матери.

— Да, ранним утром, или поздно вечером… или ночью.

— И никогда днем? Никогда?..