Приемыш

Дилогия

Книга первая

Глава 1

До двенадцати лет Ирка Волкова жила так же, как жили многие девчонки ее возраста в семьях со средним достатком. Родители неплохо зарабатывали, жили дружно, без ругани и ссор, и их единственный ребенок ни в чем не нуждался. Год назад отца сбил пьяный водитель, когда он пешком возвращался с работы. Отец умер в больнице, не приходя в сознание, и мир рухнул. Мать горевала сильно, но недолго. Уже через два месяца она подошла к дочери и, пряча глаза, сказала, что решила выйти замуж.

– Пойми, родная, – говорила она Ире. – Мне тебя одной на свою зарплату не вытянуть. Да и тяжело в доме без мужчины. Много такой работы, которую мы с тобой сами сделать не сможем, да и вообще...

Ошарашенная неожиданным известием дочь молчала, и мать, не видя явного протеста, усилила нажим.

– Это замечательный человек и хозяин хороший. Работает слесарем в ЖЭКе и очень неплохо зарабатывает. Увидишь, он тебе понравится.

Поначалу веселый и внешне симпатичный отчим ей действительно понравился, хотя Ира и не одобряла такой скоропалительной свадьбы. И к ней он отнесся по-доброму, всячески демонстрируя свое расположение. Зарабатывал он в своем ЖЭКе не так уж и много, но семья без денег не сидела. Николай каждый день находил себе работу на стороне, умудряясь делать ее в рабочее время, а после в семье, отдавая выручку жене, не упускал случая рассказать о том, как тяжело ему достаются деньги. 

– Сам о себе не позаботишься, – говорил он, главным образом для Иры, – никто о тебе заботиться не станет. Поэтому и приходится калымить, чтобы вы у меня ни в чем не нуждались.

Иной раз после таких левых работ он приходил слегка выпивший. Ире это не нравилось. Раньше в их семье никто не пил, и презрительное отношение отца к выпивохам передалось и ей.

– Не обращай внимания, родная, – говорила мать. – Это бывает нечасто, да и сколько он там пьет? Для такого мужика пара рюмок это пустяки.

Со временем такие случаи участились и, судя по состоянию отчима, дело уже не ограничивалось двумя рюмками. Вскоре он начал приносить водку домой.

– Магарыч! – пояснял Николай, ставя на кухонный стол четвертушку водки. – Предлагают от всего сердца, почему же не взять? Мы с тобой, мать, вечерком для аппетита пропустим, да и по мужскому делу одна только польза!

Поначалу мать отказывалась, но потом начала составлять ему компанию, а на упрек дочери ответила.

– Понимаешь, дочка, мы то и пьем-то чуть, и ничего страшного в этом   я не вижу. Ты хоть раз видела меня пьяной? Николай на работе очень устает, и ему необходимо расслабиться. Ты у меня уже почти взрослая и все должна понимать.

Постепенно четвертушки стали сменяться поллитровками, а мать, которая начала быстро спиваться, перестала оправдываться перед дочерью. Вечерами Ира старалась быстрее поужинать и скрыться в своей комнате. Мать с отчимом после распития очередной дозы уже не дожидались, пока она заснет, и еще засветло выполняли свои супружеские обязанности в большой комнате, которая служила им спальней. Лето стояло жаркое, и дождей почти не было, поэтому девочка все чаще вечерами начала уходить из дома и возвращаться, когда взрослые уже спали.

Постепенно мать перестала готовить и вообще выполнять по дому хоть какую-нибудь работу, а потом ее вообще уволили из парикмахерской, после того, как она отхватила ножницами клиенту кусочек уха. Поднялся скандал, и матери не помогла даже «Красная Москва», которая не смогла полностью отбить запах перегара. Николай подсуетился, и жену приняли уборщицей в его ЖЭК. И ей, и отчиму уже недостаточно стало вечерней дозы, и по утрам они отправлялись на работу, приложившись к бутылке. Закончилось все ожидаемо: вначале за пьянку уволили мать, а через несколько дней и Николая. Первое время он еще пытался устроиться на работу или калымить, используя старые связи, но работник из него уже был никакой, поэтому скоро дома не осталось ни копейки, и в ход пошли вещи, которые взрослая часть семьи усиленно распродавала, чтобы обеспечить себя выпивкой и какой-никакой закуской. Теперь почти каждый раз после выпивки возникали пьяные ссоры, которые уже несколько раз заканчивались драками. Соседи пытались воззвать к совести дебоширов и пару раз вызывали участкового, но с таким же успехом можно было разговаривать с мебелью. Ира с ужасом наблюдала, как из квартиры одна за другой исчезли все ее вещи, вся зимняя одежда и вообще все, что еще можно было продать. Когда Ира пришла домой и не обнаружила ни одной из своих любимых книг, она впервые за все время расплакалась навзрыд. Мать услышала ее плачь, зашла в комнату и принялась плакать вместе с ней, размазывая слезы по опухшему лицу и противно дыша на дочь перегаром. Точку во всем этом поставил бутерброд с колбасой, которым угостила Иру одна из сердобольных соседок. Девочка давно уже питалась только хлебом, на который мазала маргарин, и соседки, глядя на ее осунувшееся лицо, тяжело вздыхали и совали ей время от времени бутерброды, булочки и фрукты. Вот и сегодня Анна Петровна вручила Ире завернутый в газету бутерброд, когда девочка возвращалась домой раньше обычного из-за начавшегося дождя. Подавив в себе желание съесть его тут же на лестнице, она зашла в прихожую, переобулась и пошла к себе. Отчим уже давно не заходил в ее присутствии в комнату, поэтому девочка села за письменный стол и, развернув бутерброд, начала  есть. Что Николай забыл у нее сегодня, Ира так и не поняла. Скорее всего, он просто уловил запах полукопченой колбасы. Девочка успела один раз укусить бутерброд, когда покачивающийся отчим ввалился к ней, широко распахнув дверь.

– Родители сидят на одном хлебе, а эта неблагодарная тварь закрылась у себя и жрет мясо! – заорал он. – Дай сюда!

Иру всю скрутило от ненависти.

– На, подавись! – крикнула она, бросив ему в лицо остатки злосчастного бутерброда. – Сволочь! Это из-за тебя мама стала такой! Гад, алкоголик! Ненавижу!

В следующий момент она от сильной затрещины свалилась со стула и ударилась головой об одежный шкаф. От удара все тело как-то ослабло, а в ушах зашумело. На шум в открытую дверь детской заглянула мать. Увидев лежащую дочь, она закричала что-то неразборчивое и изо всех сил толкнула мужа. Пьяному Николаю этого оказалось достаточно, и он упал, больно ударившись о стол.

– Ах ты, стерва! – заорал он на жену, с трудом поднимаясь на ноги. – Убью гадину!

Испугавшаяся и немного протрезвевшая мать метнулась прочь от впавшего в пьяную ярость мужика. Тот бросился в погоню, которая завершилась на кухне. Уже немного пришедшая в себя Ира услышала грохот бьющейся посуды и сильный, полный боли мужской крик. Все завершил глухой удар упавшего на пол тела. Поднявшись на ноги и придерживаясь за стену рукой, девочка вышла в гостиную и увидела, как из кухни выскочила мать и, завывая от страха, бросилась вон из квартиры. Уже заранее зная, что увидит что-то страшное и непоправимое, девочка тем не менее дошла до кухни и заглянула в приоткрытую дверь. На полу лицом вниз лежал отчим, а из-под него вытекала, постепенно увеличиваясь в размерах, большая лужа крови. Рядом валялся похожий на кинжал кухонный нож, который отец сделал на своем заводе из напильника.

Видимо, Ира потеряла сознание, потому что следующим, что она увидела, был потолок гостиной. Она лежала на тахте, а в комнате были люди в милицейской форме. В углу, где раньше был телевизор, на стуле сидела мать, которая обхватила голову руками и тихо раскачивалась из стороны в сторону. Рядом с ней на планшетке что-то писал их участковый.

Перед тем как милиция закончила работу, тело отчима положили на носилки и куда-то унесли. Когда уходили, забрали мать, а старший лейтенант, руководивший осмотром места преступления, отпустил понятых и обратился к подошедшей Анне Петровне:

– Мы уже здесь закончили. Вы не могли бы как-то организовать там уборку силами соседей? Я понимаю, что неприятно, но не девочке же такое убирать? Сейчас уже поздно, а завтра ею займутся те, кому следует.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: