До обеда их никто не беспокоил, а к двум часам подошел Старостин.

– Изучили? – кивнул он на лежавшие на столе распечатки. – Тогда я забираю.

– Я бы и сам принес, – сказал Алексей. – Стоило вам подниматься.

– Я пришел не из-за бумаг, – сказал подполковник. – Примерно через час будет машина с сопровождающим, поедешь в ателье. В министерство съездим завтра, сегодня министра там не будет.

– Я хотел взять жену. Там на женщин шьют? Послушайте, подполковник! Не нужно на меня так смотреть: не собираемся мы делать ноги! Можете к одному сопровождающему добавить еще грузовик солдат и сами составить нам компанию!

– Он всегда такой нервный? – спросил Старостин у Лиды.

– Вообще-то, он очень спокойный, – ответила она. – За все время нашего знакомства злился всего несколько раз. А здесь он больше волнуется из-за меня. И вы тоже хороши, Михаил Гаврилович. Если Алексею доверился сам Сталин, то уж вам и подавно нечего проявлять недоверие на каждом шагу. Вот вы бы на его месте сейчас сбежали?

– Мне и на своем месте неплохо, – сказал он Лиде. – Во всяком случае, было неплохо до вашего появления. Я не верю тому, что вы сейчас сбежите, но должен учитывать и такой вариант. Это гимнастерок у меня много, а шкура одна. Ладно, езжайте вдвоем, но еще одного человека я с вами все-таки отправлю.

Оба приставленных офицера ГБ за всю дорогу до ателье и обратно не произнесли ни одного слова. Лишь в самом ателье приехавший с машиной капитан подтвердил заказ Алексея. Его быстро измерили и сказали, что через день все будет готово. С Лидой провозились дольше. Ее заказ на женскую офицерскую форму вопросов не вызвал, а вот требование пошить брючный костюм вызвало удивление мастера, который их обслуживал. Жене пришлось ему еще минут десять объяснять что и как должно быть пошито. На обратном пути заехали в несколько магазинов купить краски и все остальное, что нужно для рисования.

– Надо еще заехать за водкой, – сказал шоферу Алексей. – И можно будет возвращаться.

– Если она вам нужна для звездочек, то никуда заезжать не нужно, – ответил ему офицер, которого к ним приставил Старостин. – Подполковник сказал, что вам все выдадут из запасов кухни.

– Что это? – удивленно спросил майор на вахте, когда ему предъявили к проверке несколько сумок со всякой всячиной для рисования, холсты в подрамниках и мольберт.

– Я художник, – сказала ему Лида. – А все это мне нужно для работы. Думаю написать портрет Хозяина.

После этого заявления офицеры бегло осмотрели содержимое сумок и все загрузили обратно в салон, обращаясь к Лиде подчеркнуто уважительно.

– Зря раньше времени раскатала губу, – сказал жене Алексей, затаскивая наверх покупки. – Сталин не любит позировать даже фотографам. А ты для него пока даже не художник, а только моя жена. Жаль, что не подумали сделать фотографию того портрета.

– Это ты не подумал, – довольно сказала жена. – А я и подумала, и сделала. И вообще, прихватила с собой несколько семейных фотографий. Я к словам Валентина отнеслась серьезнее, чем ты, и оказалась права. Мне кажется, что его догадка о вмешательстве бога это совсем не ерунда, как ты думаешь. Все, о чем он говорил, произошло на самом деле. Может быть, это не тот бог, которому молятся в церкви, но явно какое-то высшее существо, если для него не писаны законы природы.

– Если не тот, тогда может быть, – согласился муж. – Для нас с тобой никакой разницы нет, естественная у него сущность или сверхъестественная. Дай мне фотографию портрета матери. Покажу Сталину, возможно, он тебе разрешит сделать наброски. Рисовать потом в любом случае придется по ним и по памяти.

– Можно подумать, что мне мама позировала три месяца! – ответила Лида. – Главное – это уловить характер и суть человека. Возьми фотографию, но никому не отдавай, она у меня одна. Открой, стучат.

Стучал Рыбин.

– Алексей, – сказал он, зайдя в комнату. – Возьми список вопросов. Мне приказано передать, что скоро к Хозяину приедут гости. Это несколько высших руководителей, которые будут здесь обедать. Такие визиты здесь не редкость, редкость гости вроде вас. Поэтому для вас какого-то особого порядка поведения не предусмотрено. Но Хозяин не хочет, чтобы вас сейчас видели, поэтому вам сегодня лучше из комнат не выходить. Ужин, если они к его времени не уедут, вам принесет кто-нибудь из нас. Свои ответы тоже отдашь завтра. Что-нибудь от нас нужно?

– Нет, Леша, спасибо, – сказала ему Лида. – Если не дадите умереть голодной смертью, то мы отсюда не выйдем.

– И постарайтесь сегодня не выходить на веранду и открывать окна так, чтобы это было незаметно со двора. Эти люди хорошо знают, что комнаты второго этажа не используются, не стоит вам обращать на себя внимание.

– Хорошо, что здесь есть санузел, – пошутила Лида, когда телохранитель вышел. – Можем отсидеться, не испытывая неудобств.

– В охране наверняка есть люди, которые обо всем докладывают наверх, – сказал Алексей. – О нас знают в министерстве, поэтому узнает и Берия. И не один он такой умный, у других тоже должны быть информаторы. И включение меня в штат министерства и охраны Сталина уже ничего не изменит. У того же Берии возникнет вопрос, с чего такая честь какому-то майору, которого Хозяин поселил в лучших комнатах дачи, да еще не одного, а вместе с женой. И он легко сможет узнать в министерстве, по чьему указанию у них появился еще один майор. И как после этого жить в нашей квартире, особенно тебе? Боюсь, что, пока Сталин с ними не разберется, мы здесь застрянем. Или он нас переведет в помещение охраны, хотя, судя по ее численности, свободных помещений там нет.

– А он точно будет с ними разбираться? – спросила жена. – С Берией, наверное, разберется, а вот с остальными?

– Когда имеешь дело с Иосифом Виссарионовичем, предсказывать его действия – неблагодарное занятие. Лишь бы не попытался их стравить. Раньше он так частенько поступал, и всегда срабатывало. А сейчас может не сработать. Они его все слишком сильно боятся и слишком хорошо изучили. С большинством из них нужно расправляться сразу, и все делать быстро. Причем аппарат МГБ не используешь, только своих людей. А много их у него? И сделать нужно так, чтобы со Сталиным не связали. Народ такой падеж руководства переживет, многие, наоборот, будут радоваться. А вот партийная верхушка будет в панике. У каждого из лидеров повсюду свои люди, сложились определенные отношения и связи. И все это враз рухнет. А у нас еще в традициях, что падение лидера тянет за собой чистку большей части его сторонников. И сейчас нужно будет действовать по такой же схеме и при этом не навредить управлению государством. Одна надежда на ум, опыт и изворотливость Сталина. И еще на веру в него в массах. Это десять лет назад партийные консерваторы могли его обвинить в отходе от канонов и снять, сейчас у них это не выйдет. И от культа личности может быть и польза.

– Ладно, давай отдохнем от политики, – предложила Лида. – Все равно решать это будем не мы. Переодевайся и будешь мне позировать, а я сделаю несколько набросков.

– А почему не сразу на холсте?

– Потому что мне его еще долго готовить. Ты лучше со мной не спорь, а то нарисую тебя злым и некрасивым! Готов? Голову немного поверни... Все, вот так и сиди, только смотри на меня так, как смотришь, когда я просыпаюсь.

– Ну что, что-нибудь получается? – спросил Алексей, которому надоело позировать.

– Уже устал? – спросила жена. – Можешь отдохнуть, но ко мне пока не заглядывай. Слышишь, приехали машины? Это, наверное, гости. Не хочешь посмотреть в окно? Отсюда должно быть видно, а они тебя, если не высовываться, не заметят.

– Что на них смотреть! – ответил он. – Их всех быстрее нужно убирать. Хорошо, что Сталин мне поверил, и не пришлось врать. Был заговор или его не было, но я все равно постарался бы подвести его к этой мысли.

– Давай больше не будем о них говорить? – попросила Лида. – В самом деле, сколько можно? Мне того, что я прочитала в книгах и услышала от тебя, через край! Я как представлю всю эту огромную пирамиду полуграмотных партийных чиновников, озабоченных только личным благополучием и готовых из-за него лить кровь...