– Наверное, как обычно. Буду заниматься без тренера, читать книги, играть в шахматы, и несколько раз съездим за грибами.

– Я тоже люблю собирать грибы. Возьмете?

– Если родители отпустят, почему не взять? У нас в машине всегда одно место свободное.

– Сережа, я тебе правда очень нравлюсь?

– А то ты не видишь, – ответил он. – Я рядом с тобой просто дурею.

– Почем я знаю, может быть, это твое обычное состояние! – засмеялась она. – Наклонись, ты слишком высокий, а я маленькая. Не видишь, не достаю.

Он послушно наклонился, а она обвила его шею руками и поцеловала в губы.

– Наши прабабушки когда-то в четырнадцать уже были замужем, – вздохнула она. – А нам с тобой еще целых три года, кроме поцелуев, ничего больше нельзя. У тебя есть авторучка? Пойдет и карандаш, давай сюда, я напишу тебе номер своего телефона.

– Это какое-то чудо! – восторженно воскликнула Света. – Откуда оно здесь взялось?

– Отец говорит, что на  дне бьют несколько ключей, а из озера выбегает ручей. Вон там, где растут ивы. Поэтому вода очень чистая и не застаивается. И ряски в нем совсем немного. А вот есть ли рыба, я не знаю.

– А пить ее можно?

– Сырую воду можно пить только из родников, здесь она хоть и прозрачная, но я бы пить не стал.

– Сережа, а купаться в ней можно?

– А ты попробуй рукой! – засмеялся он. – Еще только начало лета, а вода из-за родников холодная. Может быть, к августу прогреется.

– Красиво! – Света залюбовалась небольшим озерком, окруженным березами и ивами. – Очень романтичное место. Давай здесь поцелуемся? Только не так, как ты утром целовал, а по-настоящему!

– Как по-настоящему? – не понял Сергей.

– Мне подруга рассказывала, как нужно. А ей рассказала старшая сестра. Подставь губы и приоткрой рот.

Оторвались они друг от друга нескоро. За первым поцелуем последовал второй, потом третий...

– Хватит! – охрипшим голосом сказал Сергей. – Я больше не могу!

– У меня ноги подкашиваются, – тяжело дыша ответила Света. – Но ты прав, мы так доцелуемся... Я сейчас вообще ничего не соображаю.

Это было две недели назад, когда они приехали в лес еще слишком рано и на всю компанию не насобирали и одного лукошка грибов. Сейчас грибов было много, но у Сергея не было никакого желания их собирать. Он брел по лесу, срезая только то, что само попадалось под ноги. Подруга простыла, и ни о каких поездках не могло быть и речи. Ноги сами принесли его на берег озера. Сначала он уставился на то место, где раньше была вода, потом перевел взгляд выше и обомлел. Метрах в двадцати над землей висел космический корабль. Большой, слегка приплюснутый волчок метров тридцать диаметром, разделенный несколькими кольцами, одно из которых было с множеством мелких иллюминаторов, а в днище втягивалась, извиваясь как червяк, гибкая труба. Наверное, через нее и забрали воду. Внезапно все иллюминаторы вспыхнули ярким голубым светом и кольцо, на котором они располагались, начало вращаться с все большей скоростью. Когда отдельные огни слились в сплошную голубую полосу, корабль исчез, а последовавший за этим сильный удар погасил сознание.

– Как ты думаешь, – послал мысль капитану навигатор. – Этот дор уцелеет?

– А тебе не все равно? – откликнулся капитан. – Думаю, если перепад будет небольшой, то может выжить. Второй опорной точкой у нас как раз планета, похожая на его собственную. А при переносе мы там захватили изрядный кусок леса. На второй планете этих доров тоже много, хоть и меньше, чем здесь.

– Почистить бы от них несколько планет на периферии, – позволил себе помечтать навигатор. – Нам бы не пришлось совершать столько прыжков.

– Как бы тогда нас самих не вычистили, – ответил капитан. – Хватит мечтать, рассчитывай следующий прыжок.

Сознание возвращалось медленно, и некоторое время Сергей не мог понять, действительно ли он видит окружающее, или это бред, вызванный ударом. В том, что удар был, он не сомневался ни минуты. Все тело болело ненамного меньше того, что ему довелось испытать после избиения. Голова тоже раскалывалась и сильно кружилась. Наверное, он опять получил сотрясение мозга, а ведь врачи предупреждали об опасности повторных сотрясений. Он с трудом приподнялся и сел. Все тело отозвалось болью, но если он что сломал, то только ребра, потому что ноги и руки вроде были целы. Внешний вид поляны с озером разительно изменился. Окружающие озеро березы росли теперь из земли вкривь и вкось, на многих из них были обломаны ветви, а у отдельных деревьев часть корней торчала снаружи. У ив оказались обломаны практически все ветви, а глянув в чашу бывшего озера, Сергей увидел глубоко потрескавшуюся землю.

«Здорово эти пришельцы по мне долбанули» – подумал мальчик, пытаясь подняться на ноги.

Не сразу, но это у него получилось. Сергей подобрал относительно ровную ветку и, опираясь на нее, пошел в том направлении, где должна была остаться автомашина. За березами рос ельник, точнее то, что от него осталось. Елкам досталось не меньше, чем березам, и было видно, что их выступающие из земли корни наполовину оборваны. Да и почва местами была вся в трещинах, как и дно озера. Пройдя шагов пятьдесят, мальчик остановился как вкопанный. Покореженный ельник закончился, а дальше за ним сплошной стеной рос лес, подобного которому ему никогда не доводилось видеть. Похожие на сосны деревья с толщиной стволов под два метра вздымались на огромную высоту, полностью закрывая своими кронами небо.

«Метров пятьдесят точно будут, – подумал Сергей, осторожно запрокинув голову, чтобы она не закружилась. – Но что же это такое?! Здесь же такого леса отродясь не бывало! И где я в таком случае?»

Немного постояв, он вошел в полумрак леса, стараясь замечать направление по росшим в отдалении деревьям. Они росли довольно редко без подлеска, поэтому в таком лесу легко можно было бы проехать на легковой машине. Под ногами мягко пружинил толстый слой опавшей хвои, трещин в земле больше не было, и Сергей, которому стало заметно легче, постепенно втянулся в ходьбу, стараясь не думать о том, куда его занесло, и на какое расстояние может простираться этот лес. Один раз он сделал привал и полежал, подложив руки под голову. Ночевать в лесу без костра не хотелось, поэтому, полежав с полчаса, мальчик продолжил путь. Зверей не попадалось, даже птицы свистели и орали где-то далеко наверху, но он все-таки заправил шведку в брюки, чтобы рукоятка кинжала была под рукой. В тот день ему так и не удалось никуда выйти. Когда потемнело так, что уже нельзя было идти без риска разбить себе голову, он сел, привалившись к одному из деревьев, зажал в руке кинжал и провалился в сон. Спал Сергей как убитый, за всю ночь так и не проснувшись. Пробуждение было неприятным. Никогда не пробовали спать сидя, да не час-два в мягком кресле, а всю ночь, прислонившись к дереву? Надо было лечь на хвою, но он просто побоялся. Может быть, это и глупо, но мальчику казалось, что в лежащем положении он будет более беззащитным и скорее подвергнется нападению. Размяться толком не получилось: мешала боль от вчерашней встряски, которая так полностью и не прошла. Есть Сергею пока не хотелось, а вот попить уже не помешало бы. С собой у него, кроме кинжала, был лишь складной нож с несколькими лезвиями и носовой платок. Удобрив напоследок землю под приютившим его деревом, Сергей двинулся дальше, надеясь, что вчера в темноте не сбился с выбранного направления. Постепенно лес начал меняться. Деревья были уже не такие огромные, и под ними стало заметно светлее, а когда он уже устал идти, в просвете между ветвей первый раз блеснуло солнце. Уже к вечеру, когда пить хотелось нестерпимо, Сергей услышал журчание воды и побежал на этот звук, цепляясь уставшими за день ногами за выступающие из земли корни деревьев. Упав на колени на берегу то ли большого ручья, то ли маленькой речки, он вволю напился холодной, прозрачной и удивительно вкусной воды, совершенно не думая о том, что в ней может плавать. Напившись, он выбрал место, где было меньше корней, и улегся на хвойную подстилку. Пока Сергей брел по лесу, не зная, удастся ли из него выбраться, он гнал от себя тревожные мысли о том, что место, в которое он попал, это навсегда. Был ли увиденный им корабль действительно космическим или это была машина времени, как у Уэллса, сути дела это не меняло. Другая планета или другое время – какая для него разница? В обоих случаях он безвозвратно терял двух самых дорогих для него людей. Ему было жаль отца, он со страхом думал о том, как его исчезновение перенесет Света, но себя было жальче еще больше. Он потерял вообще все. Мальчик лежал и тихо плакал, выплакивая и тоску по отцу, и боль утраченной любви. Первые потери в юном возрасте всегда жалят сильнее, но если при этом молодым хватает ума не шагнуть за перила балкона или не повеситься на водопроводной трубе, впоследствии эти раны затягиваются не в пример легче, чем в более старшем возрасте. Наплакавшись, он уснул, забыв даже вытащить из ножен кинжал. К счастью, то ли здесь не было крупных хищников, то ли они не захотели связываться с людьми, даже такими маленькими, но его до утра никто не загрыз и не покусал, кроме комаров, которые утром налетели со стороны ручья и не дали нормально доспать. Отмахиваясь от кровососов, он опять вволю напился, на время заглушив голод, и пошел вдоль ручья по течению воды. Все ручьи впадают в реки, а реки – в моря. Это аксиома, а о том, что конкретно этот ручей может впадать в болото, Сергей старался не думать. Примерно через полчаса он дошел и до реки. Шириной шагов в десять она медленно несла мутную, почти черную на вид воду. Ее не то что не хотелось пить, ему в нее и залезать было неприятно и немного страшно. Кто его знает, кто может водиться в глубине? Отойдя немного назад, он выпил из ручья еще немного воды впрок, в очередной раз пожалев, что не взял в поездку алюминиевую флягу, которая была непременной спутницей их походов в лес. Этот раз, занятый мыслями о Светлане, он о ней просто забыл. После встряски подаренные отцом часы не работали и при потряхивании в них что-то перекатывалось, но Сергей решил их оставить на случай, если придется зажечь костер. Стекло было достаточно выпуклое, чтобы с водой сыграть роль лупы. Время же приходилось определять на глазок по солнцу, уже прекрасно видимому через редеющие кроны здешних деревьев, которые по высоте и в подметки не годились гигантам из первого леса. Время уже перевалило за полдень, и Сергея, помимо голода, опять начала донимать жажда, когда он впервые столкнулся со свидетельством того, что он на этой земле не один. Свидетельство предстало перед ним в виде проселочной дороги и переброшенного через реку моста. Кто-то срубил четыре здоровенных ствола, слегка обтесал их сверху топором и уложил рядом одно к одному. С одного бока непонятно для чего пристроили деревянный поручень. По мнению мальчика, через мост шириной больше двух метров можно было перейти с закрытыми глазами. Пожав плечами, Сергей перебрался на ту сторону и зашагал по дороге прочь от реки. Раз есть дорога, должны быть и люди или те, кто здесь вместо них. Прежде чем что-то решать, нужно было узнать об этом мире хоть что-то еще, кроме того, что в нем тоже текут реки и растут деревья. Через час лес начал редеть, появились вырубки, которые чем дальше, тем становились все обширнее, пока не перешли в небольшие поля с пшеницей или чем-то на нее похожим. Вскоре он уже шагал вдоль деревни, почти не отличающейся от той, в которую он один раз приезжал в гости к отцу мамы. Те же покрытые соломой избы, тот же плетень вдоль дороги, точно так же гавкали собаки и мычали коровы. И пахло очень похоже – дымом, навозом и свежескошенной травой. Во дворе третьей по счету избы вращала ворот колодца молодая и привлекательная женщина, одетая во что-то напоминающее сарафан, только очень длинный, почти до щиколоток.