Однако это ещё не всё. Существуют такие родители, которые вдалбливают в голову детям, что, дескать, они хозяева дачи, они наследники, а вот те, посторонние мальчики и девочки, — вовсе не подходящая компания: у них нет своих дач, яблонь, вишен, нет своей клубники.

Я знаю юношу, в сознание которого прочно вошло понятие о наследстве как о будущем обеспеченном житье-бытье, независимом от его собственной деятельности. Какими благородными трудовыми подвигами он удивит мир?!

Не забывайте при этом, что родители, охваченные страстью к наживе, корыстолюбцы, люди с низменными интересами, лишают детей коллектива. Разве подобные дачевладельцы будут отправлять своего ребёнка в пионерлагерь, где существует разумная система общественного воспитания?

Несомненно, бывают исключения, и даже в подобных семьях родители посылают детей в пионерские лагеря, но логика и жизненные наблюдения подсказывают, что тут есть серьёзные основания для тревоги. Недвижимая собственность явно мешает воспитанию молодых граждан будущего коммунистического общества.

К сожалению, у нас ещё мало дач, которые государство сдаёт в аренду, или, скажем, таких дачных городков, которые я видел в Болгарии, возле курорта Варна. Недалеко от моря, в лесу, расположены крохотные дачки, в одну-две комнаты, их снимают на лето или помесячно люди, желающие здесь отдохнуть. Домиков этих множество, и они не принадлежат частным лицам. Такие домики можно построить и под Москвой, и на Волге, и в любых живописных местах нашей необъятной Родины.

Сейчас у нас многое делается в этом плане. Строятся новые курорты, гостиницы, пансионаты, но и такие простые домики понравились бы многим. А почему бы не наладить выпуск передвижных домиков, которые привозились бы автомашинами в то место, куда вы пожелаете? Известно, что в ряде западных стран такой вид отдыха получил заслуженное признание. Есть излюбленные места туристов, куда предприимчивые компании подвели электроэнергию, устроили канализацию, организовали телефонную связь, и весь этот городок обслуживается передвижными магазинами.

Можно найти многие пути, чтобы удовлетворить естественное желание городского жителя быть поближе к природе. Надо только сделать, чтобы любая недвижимая собственность не стала предметом купли и продажи, спекуляции, чтобы она не пробуждала низменных инстинктов лавочника и торгаша.

Свершаются большие дела. Давно уже вся много миллионная масса крестьянства перешла к коллективному труду. На предприятиях созданы бригады коммунистического труда. По всей стране развернулось гигантское жилищное строительство. Семьи получают удобные отдельные квартиры. Живи в такой квартире хоть сто лет, потом, если захотят, дети и внуки пусть тоже живут. И не всё ли тебе равно, что квартира эта государственная, а не собственная. Всёто же самое, только продать нельзя.

Так и должно быть. Какая там купля-продажа на пороге коммунистических веков! Однако инстинкт собственности, привычка к торгашеству остались кое у кого.

Вот и выросли на нашей советской земле собственные хоромы с яблоневым и вишнёвым садом, огородом, гаражом, коровой, с цепными псами у ворот.

Мимо проходят простые советские люди. Иной подумает, что хозяин этого поместья, наверное, имеет особые заслуги перед обществом. Для такого человека ничего не жаль.

А потом, когда узнает, что дачу выстроил какой нибудь предприимчивый коммерсант, пожмёт плечами и плюнет.

С этими собственниками предстоит ещё упорная борьба, они цепки и нахальны, находят тайные тропинки в обход наших законов, но, чувствуя зыбкость почвы, на которой выстроены их дворцы для детей и внуков, кое-кто из этих дальновидных дельцов уже старается избавиться от недвижимой собственности. Уж слишком явно она намекает, на какие деньги выстроена. Бельмо на глазу.

К тому же за последнее время приняты новые законы о хищениях и взяточничестве. Правда, далеко не каждый попадается, иначе об этом я не стал бы писать в новом издании книги.

Во всяком случае, дачи подешевели. А кому продашь? Ведь не так уж много людей, которые смогут выложить на стол тысячи. Я говорю о честно заработанных деньгах. Что же касается обладателей солидных сумм иного происхождения, то сейчас не всякий из них решится вложить свои капиталы в недвижимую собственность.

По разным причинам, но за последнее время не так уж много строится собственных дач.

Это явление положительное, и, видимо, в ближайшие годы, в связи с развитием общественных форм отдыха, собственные дачи постепенно будут отмирать.

Думаю, что найдутся и другие средства, препятствующие развитию инстинкта собственности, который нам мешает на пути к коммунистическому обществу. Однако следует принимать и некие профилактические меры, чтобы этот инстинкт и не зарождался. Нет ничего удивительного, если у какого-нибудь спекулянта вдруг появится желание обзавестись собственным дачным участком. На этом можно заработать. Но больно и обидно видеть, когда у честных тружеников начинает развиваться психология собственника.

Речь идёт о коллективных садах. Об этом уже много писали, но мне бы хотелось коснуться этого немаловажного вопроса с точки зрения морально-этической, учитывая главным образом задачи коммунистического воспитания молодого поколения.

Однажды мой старый знакомый, инженер, с которым я когда-то работал на заводе, пригласил побывать у него на даче. В Подмосковье снимал он две крохотные комнатёнки с открытой верандой, платил дачевладельцу весьма солидную сумму из своей зарплаты. Но ничего не поделаешь: семья, да и у самого здоровье неважное. Трудно в городе летом — душно. Каждому хочется вырваться на чистый воздух.

За чайным столом разговорились. Инженеру были знакомы мои книги и статьи, в которых затрагивались вопросы воспитания. Речь зашла о том, над чем я сейчас работаю. Сказал, что пишу роман о ближайшем коммунистическом будущем.

Собеседник хитро прищурился:

— О ближайшем? Значит, вы считаете, что мы скоро построим коммунизм?

Я сказал, что мне несколько непонятны его со мнения. Ведь когда у нас будет вполне реальная основа, материальная база для построения коммунизма, то…

Он досадливо отмахнулся.

— Но я ведь не об этом говорю. А сознание? А пережитки? А собственнические инстинкты? Вы же о них сами писали.

Видимо, эта тема всерьёз волновала моего собеседника, человека, далеко уже не молодого, хорошего коммуниста. Вырос он в потомственной рабочей семье, получил образование… Короче говоря, принадлежал к передовой части советской интеллигенции. Мне нравились его трезвые, свободные от педантизма суждения, и я с удовольствием продолжал разговор.

Он согласился со мной, что в сознании советского народа произошли огромные сдвиги, что коммунистические бригады — это уже не ростки будущего, а многообещающая новь, которая даст невиданный урожай. И с пережитками справимся… Что же касается инстинкта собственника, то, по мнению инженера, в своё время инстинкт этот совсем уже начал отмирать, а потом вдруг у некоторой части наших граждан проявился с новой силой.

— Вы думаете, я говорю о хозяевах этой дачи? — продолжал он, несколько снизив голос. — Построил её деятель бывшей промкооперации. На свои средства или государственные, это меня сейчас не интересует. Болезнью собственничества заразились многие. Даже те, от кого я никак не ожидал. Видите вот эти дачки. Их строили хозяева так называемого «коллективного сада» нашего завода. Сотни честных тружеников… Вот о них я беспокоюсь… Вы даже не представляете себе, к чему это может привести. Хотите с ними поговорить?

И тут же мой взволнованный собеседник потащил в гости к своему подчинённому и другу, старому мастеру-инструментальщику. Тот ещё не вышел на пенсию, но уже всё свободное время отдаёт своему саду.

Был тихий воскресный вечер. Мы шли дачным посёлком, потом через вырубленный, запущенный лесок, и, наконец, перед моими глазами выросли деревца и заборчики. Домики фанерные и тесовые, выкрашенные в тёмно-зелёную, коричневую, голубую, ядовито-розовую краску или просто вымазанные извёсткой, домики под разными крышами, от толевой до оцинкованной, как бы определяли необычный пейзаж «коллективного сада». Откуда-то тянется дымок, пахнет навозом, олифой, щами, слышится стук топора, звяканье вёдер и раздражённый женский крик.