— Уж больно ты разборчива, — наконец вспылила одна из подруг, — приличных людей с тобой знакомим…

Простите, дорогие читатели, но здесь я прерву эту реплику. Обычно такие подруги тщательно скрывают свои истинные намерения, а потому никогда не произнесут слово «сватовство», столь широко распространённое в дореволюционном быту и чаще всего знакомое нам по комедиям А. Н. Островского.

Но тут не комедия, а то, что задевает самые глубокие чувства и от чего становится горестно на душе. Я бы не стал подробно рассказывать об этой истории, но, к сожалению, она не редкость. А девушки многое видят, знают и хоть иной раз декларируют, что это их «собственное» мнение, но жизнь, то есть мы с вами, — самый авторитетный учитель. А потому и отвечаем за них.

Каким путём — неизвестно, но вдруг «одинокая женщина» встретила давнишнего знакомого, который никогда её не интересовал, да и вообще человечек-то он не отличающийся особенными душевными качествами.

Это был скопидом, всё, что мог, тащил в свою квартиру, честно или не совсем, но построил дачу, купил машину. Всё бы ничего, только вот семью принципиально не заводил. Зачем тратиться? Можно прожить, как говорят, на «собственном обаянии», в данном случае подразумевая обаяние собственности, на что особенно падки легкомысленные мещаночки из тех семей, о которых я рассказывал.

Девочки терпели крушение, разочаровывались, становились мудрее и потом, лишь убедившись, что сделка будет совершена по закону, то есть за подписями и печатями, наконец-то достигали своей основной цели и вступали в семейную жизнь.

Но годы идут, солидный человек с хорошим положением и весом, несмотря ни на что сохранивший вполне приемлемую внешность, предлагает «одинокой женщине» руку и сердце. Надо же в конце концов остепениться и хоть кого-нибудь осчастливить по-настоящему.

В положительном ответе он не сомневался. Дом — полная чаша, даже туалеты припасены для будущей супруги. Но Ольга Петровна отказалась. Причины мне неизвестны — возможно, ждала любви или, как думали близкие и тактичные подруги, уже любила… Кто в этом разберётся?

В престарелом волоките заговорила обида собственника. Да сколько девчонок считали бы самым великим счастьем выйти за него замуж! Добиваются, письма пишут. А тут ничего выдающегося и не так уж молода… Просто невероятно!

На помощь пришли его родственники, подружки, соседки. От них не продохнуть!

Забежала молодящаяся дама — родственница отвергнутого жениха. Взглядом опытного товароведа из комиссионного магазина окинула скромную обстановку, покосилась на шкаф — а что там?

— Прости, пожалуйста, — сразу перешла она на ты, — но нельзя же быть такой блаженной. Я постарше тебя, хотя и ты, конечно, не девочка. Так вот, послушайся моего совета. Годы идут, а впереди — никакого просвета. Ведь через несколько лет ты никому не будешь нужна…

Ольга Петровна оскорбилась:

— Как это так не нужна? Людям нужна! Я работаю! Что-то для них делаю.

— А могла бы ничего не делать. Ты знаешь, сколько у него на книжке?

— Не интересуюсь.

— Извини, моя дорогая, но это — обыкновенное и глупое позёрство. Такой прекрасный случай… — но, заметив, что Ольга Петровна хмурится, настойчивая дама повернула разговор в иную плоскость. — Он так хорошо к тебе относится, человек порядочный, видный. Ну скажи, чем он тебе не нравится?

— Я этого не говорила.

— Тогда в чём же дело? — дама всплеснула руками.

— Вы никогда этого не поймёте. Я не люблю его. Не люблю! Слышите? — Ольга Петровна стояла перед ней, сжимая руки в гневе и отчаянии.

— Ничего, привыкнешь, — равнодушно заметила современная сваха, сменившая засаленный салоп на нейлоновую шубку, — Ты, конечно, близко его не знаешь, но можно вместе поехать в отпуск, к морю. А там — обстановка… Потом решите.

Это было уж слишком. Ольга Петровна открыла перед гостьей дверь, и та ушла сильно раздосадованная. «Вот ненормальная! В каком только веке она родилась?»

Именно в нашем веке. Родилась в советское время, в начале той светлой эпохи, когда расцветают самые высокие благородные чувства, любовь кристальной чистоты, рождённая в смертном бою с мещанством «всех рангов и сословий», тех, кого так метко заклеймил Маяковский.

Борьба за любовь! Обычно она представляется нам как стремление вызвать ответное чувство, сохранить его, несмотря на все житейские невзгоды. Воюют за право на любовь, когда ей противодействуют другие силы.

Здесь не открытое поле сражений, а тайная война противоречивых чувств. Часто в эту борьбу вступает рассудок, он готов запереть все чувства на замок в самом дальнем уголке сердца.

Но сейчас я рассказываю о борьбе женщины не со своими чувствами, а с реальными и вполне осязаемыми противниками. Чуть ли не весь двор узнал, что Ольга Петровна отвергла такую завидную партию. Значит, неспроста, тут что-то кроется. Или гордость свою хочет показать — дескать, вот я какая, а на вас на всех мне наплевать.

Соседки, кумушки засуетились. Такого у них во дворе ещё не случалось. Ольга Петровна идёт с работы, и ползёт за ней следом презрительный шёпоток. Пошла гулять сплетня.

Девочка лет пятнадцати из квартиры напротив часто заходила к Ольге Петровне, но вдруг перестала бывать — мать запретила. На вопрос, что произошло, эта самодовольная, разжиревшая мещанка бросила удивлённой женщине в лицо:

— Сама должна понимать. Я тебе не ровня. У меня муж есть! А ты кто?

Да, действительно, муж есть. Плюгавенький мужичонка, жалкий пьяница. Он приходился девочке отчимом. Когда происходили семейные ссоры, она пряталась у Ольги Петровны.

Но тут в сознание подростка вдруг вмешалось что-то совсем непонятное: значит, быть женой даже такого ничтожного человечишки гораздо лучше, чем жить без мужа. Мама гордится тем, что он у неё есть. А Ольга Петровна заплакала и убежала.

Кое-кому из читателей, возможно, покажется, что в разговоре о любви не так уж необходимо ссылаться на каких-то недалёких, озлобленных людишек? Но, дорогие друзья, в воспитании чувств ваших дочерей людишки эти играют не последнюю роль.

Ольга Петровна плакала от незаслуженной обиды. Её утешала близкая подруга.

— Да не обращай внимания. А если опять тебя его родственники будут осаждать, запри дверь и никого не пускай!

— Друзья тоже уговаривают. Ты, например.

— Вот уж никогда, — возмутилась подруга, потом, помолчав, спросила: — Но всё-таки скажи, как ты к нему относишься? Могла бы выйти замуж? Он же тебе не противен?

Ольга Петровна боролась за право на любовь, но не вышла победительницей [И как потом мне стало известно, в борьбе с коварным и злобным врагом — обывательщиной, воинствующим и злобным мещанством — она сникла… Того, кто «не противен», потеряла, нашла какого-то ничтожного мужичонку, вроде того, о ком я уже рассказывал: «Ну как же — муж!» Так и будет доживать свой век без любви, без радости…]. Подруга выросла в той же среде. Но ведь в школе её учили совсем другому. Вполне возможно, что ещё девочкой, как и многие другие её сверстницы, она восхищалась чистым обликом Веры Павловны из романа «Что делать?». Им нравилась её верность любви, независимость. Ведь она так и говорит: «Не хочу никому быть обязана ничем». И верили девочки, что через всю жизнь они пронесут свою женскую гордость, выраженную в словах: «Умри, но не давай поцелуя без любви».

Но об этом писал не только Чернышевский, а и более близкие нам по времени писатели. А кроме того, девочки знали, что в дневнике их современницы Зои Космодемьянской, образ которой до сих пор волнует юные сердца, записаны примерно те же самые строки.

Девочки выросли, вероятно, многое из этого осталось в памяти, но вот, когда решается вопрос о замужестве, некоторые из них вполне серьёзно могут задать себе вопрос: «В самом деле, а почему бы и не выйти за него? Он же мне не противен!»