Фан Тхук Динь сел за столик в углу зала. Подошедший официант принял от него плату за вход в зал и заказ на виски. Музыка кончилась. Стало светлее. Танцевавшие пары усаживались за столики. Одна из танцевавших девушек, извинившись перед партнёром, подошла к Диню.

— Ты только что пришёл?

— А, это ты. Что заказать?

— Спасибо. Немного сока. За густым слоем косметики всё же можно было разглядеть настоящие черты её лица. Длинное белое платье. Высокий воротник. Слегка подчёркивающий талию пояс. Тхюи Ханг — так звали девушку — отлично знала привычки Фан Тхук Диня. Он приглашал танцевать её только спокойные, красивые танцы: вальс, танго, бостон. Танцевал он действительно хорошо. Он не любил широко распространённые в то время шумные американские танцы: ча-ча-ча, мамбо, буги-вуги. Иногда, при хорошем расположении духа, Динь танцевал свинг, самбу, румбу, и танцевал легко, умело. Потанцевав, они садились за стол, шутили, смеялись. Он не позволял себе никаких грубостей в присутствии девушки. Тхюи Ханг очень уважала этого воспитанного, внимательного молодого человека.

В одиннадцать часов Фан Тхук Динь, расплатившись и оставив несколько монет на чай, поднялся из-за стола.

Тхюи Ханг проводила его до самой двери. Как обычно, они обменялись рукопожатиями, и девушка снова поднялась в танцевальный зал. Магазины уже закрылись, но на улицах всё ещё царило оживление. Фан Тхук Динь направился во дворец Залонг.

В Сайгоне царили шум и беспорядок. Бронемашины, джипы с вооружёнными до зубов солдатами, одетыми в боевую форму, с рёвом проносились по улицам города.

Антенны радиопередатчиков поблёскивали рядом с жерлами орудий, готовыми выплеснуть на город море огня. Солдаты недоверчиво, с опаской посматривали друг на друга. Куда они едут, зачем? Этого никто не знал. Кто ими командует? Неизвестно. Солдаты не задают себе подобных вопросов. Надев форму марионеточной армии, они превратились в механизм и должны беспрекословно подчиняться, чтобы получать деньги, пускай даже ценой кровопролития. Им всё равно в кого стрелять, они даже готовы стрелять друг в друга, если за это платят деньги. Иногда колонна покрытых брезентом машин выползала из города. Что везли машины, куда они ехали? Этого тоже никто не знал.

К городу непрерывно подтягивались полицейские части. Многие из них попали сюда впервые. Вооружённые новеньким оружием полицейские занимали перекрёстки улиц. В полицейских участках появились пулемёты, автоматы, пистолеты. Откуда доставлено это оружие? Что намеревались делать полицейские? Этого тоже никто не знал.

Этого никто не знал потому, что в Сайгоне в те дни но было хозяина, а точнее — происходила смена хозяев. Между проамериканскими и профранцузскими силами шла ожесточённая схватка. А за их спинами велась борьба между их хозяевами — старыми и новыми колонизаторами. Радиостанция Сайгона не жалела слов и красок, расхваливая премьера Нго, который «после долгих лет вынужденной разлуки с родиной вернулся в страну». Радиостанция марионеточной армии в свою очередь изображала Нго Динь Дьема в самых чёрных красках, заявляя, что он намерен расколоть государство, уничтожить свободу и демократию.

Генерал Ле Куанг Винь (Ба Кут), отколовшийся от секты Хоа Хао, тайно ввёл в город четыре тысячи солдат. Радиостанция секты Бинь Суен, расположенная в пригороде Сайгона, в районе моста «Y», поносила Нго Динь Дьема, подстрекала жителей эвакуироваться из города. Все магазины закрылись. Громкие орудийные залпы наводили на всех страх. Рыночные цены на рис и другие продукты питания подскочили вверх. Люди, которым необходимо было выйти в город, пробирались по улицам, озираясь по сторонам. Время от времени, разрезая плотные тучи, над городом пролетали самолёты. По улицам, разбрасывая листовки, пронёсся джип без опознавательных знаков. Из репродуктора на нём доносился призыв решительно поддерживать премьера Нго. Джип задержали полицейские из секты Бинь Суен. Сайгонская печать писала в те дни, что американцы могут «сменить лошадей посреди реки». Распространялись слухи, что американский посол Колин тоже якобы хочет сменить Нго Динь Дьема.

Сайгон был как бы на пороховой бочке, которая вот-вот взлетит на воздух. Дворец Залонг казался полностью изолированным. С Нго Динь Дьемом здесь оставалась лишь специальная рота во главе с филиппинским полковником Наполеоном Валериано и тремя другими филиппинскими офицерами, организовавшими и обучившими эту роту.

Солдаты всех других подразделений из дворца ушли. Нго Динь Дьем не покидал своей резиденции. С ним неотступно находился Нго Динь Ню, который беспрерывно курил, проводил совещания, вёл сложные подсчёты, расставлял солдат, звонил по телефону известным ему генералам марионеточной армии и подкупленным на американские деньги руководителям воинских подразделений религиозных сект. Марионеточные деятели, имевшие богатый опыт, знали, что время французов на вьетнамской земле прошло, и поэтому стремились через братьев Нго укрыться под крылышко новых хозяев, располагавших несравненно большими суммами денег.

Рядом с Нго Динь Дьемом находились, как правило, ещё два человека: полковник американской разведки Лэнсдейл и… Фан Тхук Динь. Нго Динь Дьем удержался у власти в те сложные для него дни благодаря этой старой лисе — полковнику американской разведки. Для полковника история с Нго Динь Дьемом была повторением филиппинского опыта, где он привёл к власти Максайсая.

В тот вечер во дворце Залонг Нго Динь Дьем созвал в экстренном порядке тайное совещание. Для братьев Нго это совещание имело решающее значение. В тот вечер они разрабатывали тактику подавления оппозиционных сил.

Войдя в кабинет Нго Динь Дьема, Фан Тхук Динь увидел братьев Нго. Они читали какой-то документ, постоянно вспыхивая от злобы. Дьем протянул бумаги Фан Тхук Диню.

— Ты только посмотри, — сказал он взволнованно. — Они хотят использовать против меня силу. Это — заявление об отставке четырёх министров, представителей секты Као Дай. А вот такое же заявление от представителей секты Хоа Хао. Я уступил им восемь мест в правительстве. Назначил Чан Ван Соая членом военного совета. Отдал в руки секты Бинь Суен всю полицию. А они всё ещё недовольны. Сегодня утром Лай Хыу Санг открыто отказался выполнять мой приказ. А Фам Конг Так направил Бао Даю телеграмму, требуя отставки кабинета министров «во избежание кровопролития среди государственных деятелей». Они хотят свергнуть нас и захватить всю полноту власти в свои руки. Но они не понимают, что их время прошло. Американцы не позволят французам остаться на вьетнамской земле. Решать будут американцы, а не французы. Эти деятели говорят о кровопролитии. Ну что же. Они прольют кровь. Мне нужно дождаться лишь мнения американцев… — Нго Динь Дьем бросил ласковый взгляд на Фан Тхук Диня. — Человек проверяется в трудностях. Я очень признателен тебе, что в эти сложные для меня минуты ты рядом со мной. Ты не платишь мне чёрной неблагодарностью за мою веру в тебя.

— Я, как и раньше, уверен, что, только следуя за вами, можно отомстить нашим врагам, совершить настоящее дело, помочь родине, — угодливо сказал Фан Тхук Динь.

— Я благодарен тебе за преданность. Не считая родственников, преданность мне сохранили лишь несколько человек.

Вошли Лэнсдейл и Фишел. Дьем и Ню пожали им руки и пригласили сесть. Прежде чем открыть совещание, Дьем, повернувшись к брату, спросил:

— А не проверить ли нам охрану дворца?

— Не надо, — ответил за Нго Динь Ню Лэнсдейл. — Солдаты этой роты сохраняют полную преданность вам. Полковник Валериано внимательно следит за каждым из них. К тому же оппозиция не осмелится наступать на дворец, зная, что в нём находятся представители Соединённых Штатов. А французский командующий был у вас сегодня утром? — спросил он Нго Динь Дьема.

— Да. Генерал Эли только вчера прилетел в Сайгон из Парижа. Сегодня он совещался со мной. Он предложил провести переговоры с руководителями религиозных сект, с тем чтобы разрядить обстановку…