Мария задрожала, когда Дэниел стал покрывать поцелуями ее скулы, щеки; его руки ласкали ее спину и плечи. Она почувствовала, что хочет лишь одного — отдаться ему. Она чувствовала себя одержимой, все ее тело горело от прикосновений Дэниела.

Он снова поцеловал ее в губы, на этот раз более настойчиво, подбрасывая дров в костер ее желания. Когда он отстранился, ее губы были готовы взорваться, она горела огнем.

— И это ты называешь «не торопиться»? — дрожащим голосом спросила Мария. В этом не было ничего неторопливого. Ее кровь кипела, сердце бешено колотилось.

Дэниел улыбнулся, прикасаясь пальцем к зацелованным губам Марии, проводя им вниз, вдоль линии подбородка.

— Я могу медленней, — предложил он и снова прикоснулся губами к ее рту — нежно и дразняще-неторопливо, а потом опять скользнул языком вниз по ее шее.

— Я не выдержу, если это будет медленней, — прошептала Мария. — Я сейчас взорвусь.

Дэниел поднял голову и посмотрел на нее.

— Тогда чего ты хочешь? — спросил он мягко, нежно гладя ее по спине.

— Не кофе, — автоматически сказала она и покраснела.

Дэниел улыбнулся:

— Я тоже не хочу никакого кофе. — Он рассматривал ее в неярком свете несколько долгих секунд. — Я хочу тебя, Мария, — сказал он наконец.

Мария ощутила дрожь, прокатившуюся по всему телу.

— Я тоже хочу тебя, — выдохнула она.

Они направились в маленькую спальню в глубине квартиры. Когда они вошли туда, Дэниел поднял ее на руки и положил на кровать с такой нежной заботой, что она почувствовала себя бесценным сокровищем.

Он медленно снял с нее одежду, чувственно скользя тканью по ее коже, и отбросил в сторону. За ней последовали туфли и нижнее белье.

Она потянулась к нему и стала расстегивать его рубашку, но ее пальцы так дрожали, что он остановил ее и просто сорвал рубашку, бросил ее на пол вместе с остальной одеждой и лег, обнаженный, рядом с ней в полумраке. Уличные фонари давали неяркий свет, приглушенный полузадернутыми шторами. Он приподнялся на локте и прикоснулся к ее груди. Мария задрожала от наслаждения, когда ее соски затвердели под его нежными пальцами. Он прильнул языком к одному тугому соску, затем к другому, посылая блаженное покалывание к ее нервным окончаниям. Когда он вырос над ней, она потянулась к нему, обвивая его ногами и руками, наслаждаясь ощущением его сильного, крепкого тела.

Страсть волной захлестнула Дэниела, когда он почувствовал, как пальцы Марии пробегают вниз по его спине, бокам и бедрам. Ее руки разжигали огонь на его коже везде, где она дотрагивалась до него. Огонь, воспылавший в самой глубине сердца, дремавший там с самого первого дня, когда он увидел ее. Она стала осыпать поцелуями его грудь, что еще больше возбудило его. Он перекатился на бок, взял ее лицо в свои руки и настойчиво прильнул к ее рту. Ее тихие хриплые стоны возбуждали почти непереносимый прилив желания.

Но он хотел, чтобы это было медленно. Он хотел растянуть удовольствие. И он заставил себя подождать. Оторвавшись от ее рта, он покрыл поцелуями ее шею, грудь и медленно спустился к самому сокровенному месту. Его пальцы нежно ласкали мягкий холмик, прежде чем скользнуть во влажную, жаркую глубину. Она вздохнула; этот сладостный, восторженный звук почти сразил Дэниела, и он стал ритмично двигаться внутри ее, пока она не вскрикнула.

Мария почувствовала, как земля уходит из-под ног, когда умелые действия Дэниела унесли ее куда-то далеко, а потом вернули обратно, в то время как его язык — пылающий источник мучительного наслаждения — двигался поверх ее губ, шепча ее имя. Она потянулась к нему, полная страстного желания вернуть ему то, что он так самоотверженно отдавал ей. Нежно обхватив рукой его возбужденное мужское достоинство, она начала медленное, страстное движение, поглаживая и лаская его до тех пор, пока он уже не смог больше терпеть.

Он поднялся над ней и уверенным медленным движением вошел в нее, не отводя от нее глаз. Она нежно улыбнулась, ее ноги обвились вокруг его спины. Прижимая его к себе, она заставляла его проникать все глубже.

Дэниел входил в нее снова и снова, но на грани оргазма отступил, не желая, чтобы их близость закончилась. Быстрым, но осторожным движением он повернул ее так, что она оказалась над ним. Она уселась верхом на его бедрах, своими движениями возбуждая в нем желание снова овладеть ею, снова унести ее на край вселенной.

Она посмотрела вниз, на него; ее волосы рассыпались по плечам, губы распухли от его поцелуев, глаза сияли. Она прильнула к нему всем телом, припала к его рту и подарила ему долгий, страстный поцелуй. Он стал двигаться в ответ ее танцу, погружаясь глубже в нее, его возбуждение все нарастало.

Внезапно она опять вскрикнула, ее тело задрожало в экстазе. Дэниел потерял всякую способность ограничивать себя, вливаясь в нее со всей жаждой обладания, которую так долго подавлял. Он отдавал ей все, и она отвечала ему тем же — до тех пор, пока он не был опустошен, а она не упала, задыхаясь, ему на грудь.

— О Дэниел! О Боже! — Она уткнулась в его плечо, чувствуя, что у нее едва ли хватит силы поднять голову.

— Это земля перевернулась, или это были мы? — хрипло прошептал он.

— Думаю, это просто мы, — прошептала она в ответ.

Он обнял ее крепче, их влажные разгоряченные тела переплелись. Их слияние было таким чистым, таким совершенным… Мария не хотела разжимать объятий, чтобы не разрушить это ощущение. Но в конце концов она просто устроилась рядом с Дэниелом, положив голову ему на плечо. Он шептал ей на ухо всякую милую чепуху, которая заставляла ее смеяться и краснеть в темноте. Наконец она напомнила себе, что ей пора домой.

Дэниел привез ее к дому, подарив на прощание еще более нежные и страстные поцелуи, после которых у нее появилось желание развернуться и ехать назад в его квартиру. Но она не могла, и они оба знали это, поэтому он уехал. Но воспоминания о том, как они занимались любовью, неотступно преследовали ее, когда она укладывалась спать.

Она сказала ему, что не хочет торопиться, но они не смогли удержаться. Даже недолго. Все произошло быстро, гораздо скорее, чем велел рассудок, — она сознавала это. Несомненно, она не смогла последовать собственному совету. Ею сейчас руководило сердце, а не разум.

Она чувствовала себя как в скоростном поезде, летящем к неизвестной цели. Возможно, он несет ее к вершинам блаженства — или в пучину несчастья.

Только время сможет сказать.

На следующее утро Мария напевала себе под нос, поворачивая ключ в замке, чтобы открыть «Уэстбрук». Войдя через заднюю дверь, она остановилась в небольшом холле, чтобы взглянуть на старую кладовую, которую собиралась превратить в выставку работ талантливой художницы по керамике.

Она улыбнулась. После решения Дэниела сохранить «Уэстбрук» не было никаких причин не делать этого. Она может начать ремонт уже на следующей неделе.

Марии стало грустно, когда она представила себя на следующей неделе работающей в магазине без Дэниела. Он быстро стал частью «Уэстбрука». Его интуиция в переговорах с торговцами антиквариатом и изготовителями ремесленных изделий была ценным качеством, которого не хватало Марии. А еще эта его удивительная способность очаровывать клиентов.

Но это не самая главная причина, почему она будет скучать по Дэниелу. Она будет тосковать по его поцелуям, его прикосновениям. По близости с ним.

Эти мысли угнетающе подействовали на ее настроение, и она перестала напевать. Яркое сияние дня развеяло иллюзорные надежды прошедшей ночи.

Всего два дня до возвращения Дэниела в Даллас. Она не могла отделаться от чувства тревоги, которое вызывал его отъезд.

Внезапно она почувствовала, как чья-то рука нежно погладила ее волосы. Теплые губы прикоснулись к ее шее.

— Доброе утро, — донесся хриплый голос.

Повернувшись, она встретила карие глаза Дэниела.

— Привет… — Она осеклась, глядя на него. Он был одет в один из своих темных костюмов с крахмальной белой рубашкой и самоуверенным красным галстуком.