Глава 5 Эйден

Было невыносимо видеть на лице Эша это выражение, но еще хуже было слышать мольбу в его голосе, когда он просил меня солгать ему. Я не мог этого сделать.

— Прости, — негромко произнес в ответ. — Я правда не собирался его читать, честное слово. Поначалу…

Не успел я договорить, как Эш резко подался вперед и выхватил дневник из моих рук, но в этот момент его нога поскользнулась на обледенелом тротуаре, и он врезался в меня. Я машинально быстро выставил руки, обнимая его, чтобы не дать нам обоим грохнуться на землю, и мы оказались нос к носу в этих случайных объятиях. От него пахло кофе и выпечкой, и я вдруг поймал себя на том, что наклоняюсь ниже, чтобы прижаться носом к его шее, желая вдохнуть этот дразнящий запах полной грудью... Но тут же спохватился, вспомнив каким пугливым он был, и представив, как Эш запаникует, если я осмелюсь инициировать между нами какой бы то ни было физический контакт. Осторожно, но крепко сжав его за плечи, я поставил Эша, отпустив только тогда, когда удостоверился, что он надежно стоит на ногах.

Все это время он не сводил с меня глаз. Они были широко распахнуты и в них застыло любопытство, что немало меня удивило.

Я был практически уверен, что они будут полны гнева и презрения.

Прижав дневник к одной из рук Эша, я заметил его обветренные и покрасневшие от холода кисти.

— Эш, почему ты не носишь перчатки?

Он растерянно склонил голову.

— Что?

— Вот, возьми мои. У меня есть еще одна пара в офисе, — я начал снимать перчатки до того, как он успеет со мной поспорить. Эш наблюдал за мной, изучая будто аномалию, но потом встряхнулся.

— Что? Нет. Оставь свои чертовы перчатки. Объясни лучше, зачем ты читал мой дневник, — ощетинился он. — У тебя не было на это права. Это личное...

Я выдохнул, прежде чем дотянуться до одной из его рук. Эш выдернул ее и встретил мой взгляд со вспышкой раздражения.

— Позволь мне сначала надеть на тебя перчатки, а потом я все расскажу. Договорились? — мой голос оставался тихим и спокойным, пытаясь убедить его, что я не собираюсь ругаться с ним или бросать. Не знаю, почему мне казалось, что крайне важно донести это до него, но я все равно это делал.

Я буквально видел, как в его мозгу вращаются колесики, прежде чем он, наконец, протянул мне свою руку.

— Отлично. Начинай говорить.

Я взял его холодную ладонь в свою, усиленно стараясь не обращать внимания на то, насколько чертовски приятно прикасаться к его обнаженной коже. Он резко втянул в себя воздух, когда моя рука сжала его кисть, и я начал натягивать на нее перчатку, одновременно с этим заговорив.

— Я увидел его на столике в кофейне. Инициалы – мои инициалы – привлекли внимание, и я открыл его, только чтобы посмотреть, есть ли там полное имя. Но увидел рисунок, на котором был океан и слова о… о забвении… о том, как быть счастливым, а потом получить удар под дых, когда вдруг возвращаются мрачные воспоминания о том, что произошло с тобой в прошлом…

Я закончил надевать первую перчатку и потянулся к другой руке, но когда он не отреагировал, поднял на него глаза.

— Не насмехайся над моими словами, — прошипел Эш. Его взгляд был смесью из гнева и страха, и мне больно было это видеть.

— Я не насмехаюсь, Эш. Клянусь. Мне прекрасно известно то чувство, которое ты описал. То же самое произошло и со мной… вообще-то ночью, перед тем как я нашел твой дневник... мне приснился этот сон и…

Мои слова повисли между нами, когда я замолчал, не желая рассказывать ему о своем дурацком сне. Но как объяснить, почему я не перестал читать его дневник после той единственной страницы?

— Я просто… Я думал, что только я знаю каково это, понимаешь? Думал, что я единственный, кто чувствует нечто подобное и… и потом я вижу, что кто-то, у кого оказалось достаточно мужества, чтобы облечь это в слова, написал об этом, высказал это и принял то, что оно реально, и я просто подумал, насколько же чертовски храбр этот человек… — прошептал я, позволив этим словам сорваться с языка, потому что не мог сдержать охватившего меня чувства уязвимости.

Эш медленно поднял вторую руку, будто в знак примирения, и я начал натягивать на нее перчатку, но когда он вдруг заговорил, его слова меня удивили.

— Это похоже на колесо обозрения, с которого невозможно слезть.

Слова прозвучали так тихо, что я склонился ближе, чтобы лучше его расслышать.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотал я.

— Успев забыть насколько все плохо, ты вдруг, будто удар по лицу, получаешь очередное проклятое напоминание.

В его голосе было столько искренней печали, что мне захотелось снова сгрести его в охапку. Распахнуть свое плотное зимнее пальто и спрятать Эша, укрыть от мира внутри, пока я не верну его домой, к пылающему огню.

Домой и в безопасность.

Со мной.

Я прикусил щеку изнутри, чтобы очнуться от своих фантазий о теплом и уютном Эше Валентайне дома рядом со мной.

— Эйден?

— Хм? — я как раз закончил натягивать перчатку и взглянул на него.

— Чем было то темное и мрачное из твоего прошлого, что ты хотел бы забыть?

Я понял, что все еще держу его ладонь в своей, и отпустил ее, скрестив собственные руки у себя на груди, пытаясь спрятать холодные кисти в складках рукавов пальто.

— Я кое-кого потерял давным-давно, — челюсть непроизвольно сжалась крепче, а язык не поворачивался говорить об этом вслух, когда ожила моя память. Но я знал, если мне когда-нибудь выпадет шанс узнать от Эша о его темном прошлом, шанс получить его доверие, то только при условии, что сначала я расскажу ему что-нибудь о себе. — В воде. В океане… этот человек утонул.

У Эша вырвался небольшой сочувствующий стон, и он импульсивно сжал мое плечо.

— Мне так жаль. Господи, Эйден.

Я попытался улыбнуться, чтобы успокоить его.

— Так что теперь понимаешь? Твой рисунок с волнами и словами о воде просто… не знаю. Я не мог не ощутить эту связь с автором дневника. Но разве мог я предположить, что когда-нибудь лично с ним познакомлюсь? Я решил, что просто верну дневник и никогда не узнаю, кто был его владельцем, а он не узнает, что я прочел его, и никто не пострадает. Но потом я понял, что это ты и запаниковал, потому что не хотел, чтобы ты возненавидел меня за то, что я сделал и…

Черт, что за словесный понос я нес?

— Прости, Эш, — наконец сказал я, глядя ему в глаза. — Я искренне сожалею об этом.

Эш с минуту разглядывал землю у своих ног, а потом вновь поднял глаза на меня.

— Спасибо, что вернул его. Это действительно много для меня значит, Эйден.

В течении нескольких долгих секунд мы не отводили друг от друга взгляда, а затем он вновь опустил глаза, и я проклял тот факт, что он все еще чувствовал необходимость делать это рядом со мной.

— Ну… Полагаю, увидимся в кофейне, — произнес он негромко, поворачиваясь, чтобы уйти.

Я окликнул его, вынуждая остановиться, и Эш мгновенно замер, обернувшись ко мне.

— Могу я пригласить тебя на ужин? — выпалил я.

Боже, что, черт возьми со мной не так? Я напоминал отчаявшегося подростка, приглашающего кого-то на выпускной или что-то в этом духе.

Казалось, все тело Эша на миг напряглось, а затем съежилось.

— Нет, спасибо. Увидимся.

Он развернулся и быстро зашагал прочь, больше ни разу не оглянувшись.

Я с минуту стоял в полнейшем ступоре, наблюдая, как он исчезает на оживленной улице, а потом неожиданно рассмеялся.

Ну, будь я проклят, — подумал я. — Как давно я в последний раз слышал слово «нет»?

Возвращаясь к себе в офис, я прятал холодные руки в карманах и мне хотелось просто смеяться над нелепостью того траура, что я испытывал от потери и дневника, и молодого человека, который что-то сделал со мной при помощи этой чертовой вещи. Чем дольше я держался за дневник, тем сильнее меня изнутри, подобно некоему живому существу, грызло чувство вины, но теперь, когда я поступил правильно и вернул его, я все еще не мог избавиться от тех слов, которые перечитывал в нем снова и снова.

Как не мог я избавиться и от потребности докопаться до сути и выяснить, что именно заставляет Эша замыкаться. Мне необходимо было знать, что заставило его искать утешения на страницах своего дневника. Мне нужно было понять, почему ему так чертовски тяжело смотреть мне в глаза и почему он вздрагивает при малейшем физическом контакте. Мне необходимо было показать ему, что так быть не должно, что какие бы демоны не преследовали его, они не должны победить.