— Почему, почему? — сказала Эоэлла. — Потому, что я знаю твой язык из твоих бесед с друзьями. Ваши сигналы можно было проанализировать математически. Это и было сделано мной.

— Никогда не говорили с тобой или при тебе.

— Вы, пришельцы, часто говорили со мной… И еще с Эмсом, как вы его называли.

— Кто ты?- повторил Арсений.

— Я была тем, кого вы называли Эоэммом. Теперь после метаморфоза я стала элой. Меня надо называть Эоэллой. Так, скажешь?

— Обрела дар речи?

— Да, на стадии элов звуковые волны воспринимаются нами. Мы слышим их и можем воспроизводить. Теперь я все расскажу тебе о мире элов. Сядь и слушай. Прости, что я буду стоять перед тобой, но… мне только так удобно… теперь…

Если эмы вызвали в мозгу Арсения это видение, то коварству их не было предела. Ратов не мог прервать прекрасную элу. Нежная и мягкая, она продолжала:

— Никто из эмов не знает, кем он станет — цепким элом или крылатой элой…

Только теперь Арсений заметил, что складки одежды за спиной его собеседницы в действительности были сложенными крыльями. Они соединяли руки и ноги странного существа, ограничивая их подвижность.

Что же это? Галлюцинация или раскрытие главной тайны планеты Рела?

— Как видишь, эти конечности уже не годятся для труда. Какое маленькое теперь все, о чем мы так сильно думали, как эмы?… — продолжала Эоэлла, чуть неправильно строя фразы. — Теперь другое… Теперь не труд, не наука. Теперь любовь! Каждый эл и каждая эла хотят найти себе пару. Очень хотят. Я буду видеть много элов, каждый из которых без крыльев, как ты, Пришелец. Крылья имеет только эла, как я теперь.

Говорящее инопланетное существо непостижимо как по-человечески воспроизводило милые девичьи интонации! Арсению было трудно поверить, что перед ним бывший саламандроподобный Эоэмм.

Переборов себя, Ратов горячо заговорил:

— Если ты теперь понимаешь любовь, ты поймешь меня, прекрасная Эоэлла. Остались считанные минуты, чтобы я успел к отлету нашей ракеты и мог вернуться на Землю, где оставил свою любовь.

— Ты можешь так сильно любить? У нас на Реле любят только раз. Это биологический закон. Когда мы находим пару, мы летим в объятиях. Крылья очень устают, когда пара несется над морем…

— Над морем?

— Море дало нам жизнь. Оно берет ее назад, взамен новой жизни. Эла оставит на дне икринки. Так, скажешь? Появляются юркие мальки энов. Будут веселые дети, — с нежной материнской улыбкой закончила эла.

— И вы не страшитесь этого полета, элы?

— Нет! — воскликнула крылатая Нефертити. — Должно быть, тем и отличаются существа Релы от вас, людей. Им не страшен конец жизни. Это самое яркое, самое желанное наваждение! Любовь — это прекрасно! Так, скажешь? — Она пользовалась любимыми словечками всех трех космонавтов, воспроизводила манеру говорить каждого.

— Замолчи, коварная Шехерезада! — воскликнул Арсении?

— Шехерезада? Что это? Вы не говорили такого слова.

— Ты осталась Эоэммом, моим врагом! Не помогли тебе твои искусственные мышцы, которых ты оставила стражами около меня, скрылась для метаморфоза. Теперь хочешь заворожить сказкой о прекрасной гибели в объятиях любви! Прочь с дороги!

— Арсений, я не хотела тебя задержать. Ты уже и так не успеешь. Эоэлла сохранила память математика Эоэмма. Может подсчитать. Но во всем остальном она не походит на него.

Арсений ничего не мог сказать, на кого походит это крылатое существо в ниспадающей до пола белой одежде. Он мог говорить только о ее лице, по необъяснимой игре природы показавшемся ему с первого взгляда женским. Но только с первого взгляда. На самом деле оно походило на человеческое не больше, чем лев напоминает бородатого мужчину. Но по-своему оно было прекрасно!

Арсений посмотрел на хронометр и похолодел. Все погибло! За оставшееся время никак не пробраться сквозь джунгли к морскому проливу, где ждали его на вездеходе Толя Кузнецов и Каспарян.

Эоэлла подошла к Арсению и нежно взглянула на него:

— Ты не похож ни на одного эла, но ты…- Она не договорила.- Хочешь, я помогу тебе вернуться к своим?

— Ты? Но как? Ни одна живая машина эмов не доставит… Заросли… Так поздно.

— А мои крылья? Я пронесу тебя на них через джунгли и через морской пролив, если друзья уже не ждут тебя.

— Ты? В прошлом воплощении удерживала…

— Я не знала чувств, Арсений. Теперь я понимаю тебя.

— Должен довериться?

— Разум эмов не знает лжи. Не знают ее и чувства элов.

— Что должен делать?

— Обнять меня во время полета. Так делает влюбленный эл.

Арсений похолодел. Он подумал о Вилене. Не оказался ли он, вопреки биологическому барьеру, избранником этого странного крылатого существа, которое ищет пары для полета любви?

— Если бы ты не стал на моем пути, Пришелец, я нашла бы себе обыкновенного зла. Но ты изменил мою судьбу, Арсений, — сказала Эоэлла, словно читая его мысли. — Я благодарна тебе.

— Как? Лететь с тобой? — прошептал Арсений.

— Во имя возвращения на Землю, — просто ответила эла.

Арсений привык верить эмам, но совпадали ли слова крылатой элы с ее затаенными мыслями?

Эоэлла смотрела прямо в глаза Арсению. У него не было киберлингвиста, оставленного в прежней келье, чтобы прочесть и перевести ее радиопередачу, но что-то было в этом взгляде, понятное без слов и аппаратов. И он решился:

— Эоэлла! Верю тебе! Летим!

— Нельзя терять ни частички времени, — с забавной неправильностью сказала эла и повлекла Арсения к выходу.

Искусственные змеи расползались при их приближении. Могучий поток воздуха в вертикальной шахте поднял их на поверхность. Они оказались в джунглях, на той самой солнечной лужайке, которая была видна в оставленной ими келье.

— Я все равно должна была бы улететь в горы к другим элам. Теперь я полечу с тобой. Ты должен обнять меня. У тебя много сил. Больше, чем у наших живых машин.

Еще раз перед мысленным взором Арсения встала его Вилена. Именно ее близость ощутил он сейчас, приближаясь к прекрасной эле.

Превозмогая противоречивые чувства, Ратов обнял чужепланетное существо. Под белой легкой тканью, которую здесь ткали искусственные пауки, он ощутил холодное скользкое тело.

Она взмахнула огромными крыльями.

Только во сне испытывал Арсений чувство, которое охватило его теперь. Без всякого мускульного усилия, если не считать сжатых за спиной Эоэллы рук, он взмыл в воздух. Сбросив тяжелый шлем и баллоны, чтобы облегчить Эоэлле полет, он снова увидел внизу джунгли, как перед посадкой ракеты. Своей синевой они напоминали ему родную тайгу.

Впереди показалось зеленоватое море, отражавшее зелень неба.

Промелькнула узкая песчаная отмель, вероятно, та, где люди впервые увидели эмов, когда они выходили из моря.

Вездехода внизу не было. Время истекло. Теперь надо лететь над морем. И все кончится, как положено на планете Рела…

У земных насекомых самка богомола во время любовного объятия откусывает самцу голову. А здесь… организм элы получит требуемое перенапряжение. Крылья отказывают в полете- и все…

Арсений вглядывался в туманный горизонт. На миг ему показалось, что он видит ныряющую в волнах точку. Может быть, это был последний знак Земли — вездеход с его друзьями, спешившими к ракете, а может быть, резвящийся юный эн?

Эоэлла мерно взмахивала крыльями. Нужно было поражаться их силе. Арсений подумал, что плотность атмосферы на Реле больше, чем на Земле, и только поэтому и могут здесь летать такие существа, как элы.

Скользя на воздушной подушке, вездеход то прыгал на гребни волн, то проваливался между ними.

Брызги каплями стекали по стеклам шлемов. Черные утесы впереди, казалось, тоже взлетали в небо и ныряли в море.

— Управлять, Генрих, ты будешь. Не могу я поднять с острова ракету, когда нет Арсения! — крикнул Кузнецов.