Все заняло примерно полминуты.

Этот новый удар, нанесенный противнику, был, несомненно, чувствителен.

Прилетел самолет-разведчик и стал кружить над прибрежными холмами.

Потом снова появились истребители-бомбардировщики. Они шли со стороны моря. Сделав круг на большой высоте, они снизились и начали бомбить пулеметные установки. Зенитчики во всех ротах следили за развернувшимся поединком.

Высота была затянута клубами дыма. Но каждый раз, когда самолеты заходили в пике, оттуда долетала частая дробь пулеметов.

Дык, поднеся к глазам бинокль, следил за ходом боя. Самолеты пикировали и сбрасывали бомбы. К небу взлетали фонтаны пыли и дыма. Но бомбы падали на склоны, ни одна еще не попала в вершину. Пулеметчики продолжали вести бой.

Струя свинца хлестнула по брюху самолета. Отвалив в сторону, он с трудом набрал высоту и вышел из боя.

Еще один самолет вспыхнул в воздухе. Вокруг Дыка снсва радостно закричали люди.

А реактивщики — звено за звеном — заходили на бомбежку. Пыль и дым заволокли небо. Пулеметы на вершине «сто двадцать» били трассирующими пулями, намертво преградив путь, по котому прежде самолеты выходили на батареи.

Новая группа реактивных машин появилась с запада, навстречу им повернулись стволы зениток.

Вдруг Дык увидел маленькую фигурку девочки, бегущей между пушек.

— Туйен! Ты куда?

Тхо, стоявший рядом с окопом телефониста, поймал девочку за руку и, столкнув ее в окоп, крикнул:

— Сиди здесь, слышишь!..

«Мухобойки» шли на этот раз без строя, на разных высотах.

Две машины, снизившись, начали обстреливать ракетами и бомбить крытое черепицей здание школы на другом берегу реки.

Еще три самолета, пролетев дальше, тоже стали сбрасывать бомбы.

— Они целят в лесопилку!

Солдаты ругались, стиснув зубы от гнева. Орудия «шестерки» гремели… Залп… Еще залп.

Рядом с домами лесхоза из окопа бил по самолетам пулемет рабочего ополчения. В бинокль Дыку хорошо было видно, как из стрелковых ячеек, разбросанных по полям, ведут ружейный огонь ополченцы. Винтовочные залпы сливались с артиллерийской канонадой.

Около моста «единица» вступила в бой с одной эскадрильей, прилетевшей с моря.

Серия бомб разорвалась на территории лесхоза. Загорелись дома. Но пулемет ополченцев по-прежнему вел огонь.

Красный язык пламени распорол небо. Вражеский самолет вспыхнул, как факел. Летчик старался сбить пламя, но оно разгоралось все сильнее, и самолет вскоре взорвался. За секунду до взрыва от него оторвалась черная точка, над которой раскрылся гриб парашюта. Ветер относил его к видневшимся вдали холмам, поросшим лесом. Спускаясь все ниже, он вскоре исчез за деревьями.

Лесхоз горел. Огонь перебрасывался с крыши на крышу. Ополченцы выскакивали из окопов; крестьяне, рабочие выходили из укрытий — все бежали к горящим зданиям. Отсюда, с позиций роты, хорошо были видны фигурки людей, бросавшихся в охваченное пожаром здание лесопилки. Они пытались спасти машины.

Туйен поднялась на бруствер и, взглянув на разбушевавшийся пожар, бросилась бежать со всех ног. Около первого орудия ее перехватил Лай.

— Туйен!.. Постой, туда нельзя!

Девочка вырывалась, из широко раскрытых глаз ее текли слезы.

— Пустите меня тушить пожар!.. Пустите!..

— Побудь пока здесь. Улетят самолеты, тогда пойдешь.

Лай обнял девочку за плечи и усадил рядом на краю окопа.

Вечерело, а люди все шли и шли поглядеть на сбитый американский самолет. Когда Суан подошел туда, человек пятьдесят или более того стояли кучками в поле поодаль от обломков. Две девушки с винтовками охраняли обломки самолета, препираясь с чересчур дотошными зрителями и отгоняя их прочь.

Какой-то старик, громко смеясь, говорил соседям:

— Ну что ж, это совсем неплохо! Значит, перед нами реактивный самолет — непобедимый, неуловимый и ни с чем не сравнимый?

— Один янки спрыгнул с парашютом прямо на гору Куйет. Интересно, поймают ли его?

— Почему же не поймают… Куда ему, скажите на милость, деваться? — Увидев Суана, старик снова заулыбался. — А-а, товарищ военный, знаете, это совсем неплохо!

Стоявшая рядом женщина обернулась к ним:

— Солдаты сегодня стреляли очень здорово!

— Эй, Суан!

Он огляделся.

— Здравствуйте…

Это была жена Виена.

— Добрый день, — сказал Суан. — Что, тоже пришли посмотреть?

— Я уже давно здесь, с позавчерашнего дня. Сегодня вот просидела весь день в больнице у Лить… А как ваши друзья, что ехали тогда вместе с вами?.. И тот парень, шофер?

— Спасибо, все живы-здоровы.

Они отошли в сторонку и уселись на меже.

— Ну как, вы уже видели мужа?

— Я его теперь, наверно, только на том свете увижу.

— Сегодня, когда кончились налеты, он, по-моему, пошел к товарищу Таю. Загляните туда, может, найдется…

— Э-э, его искать — надорвешься. Поеду домой. А вы когда в дорогу?

— Сегодня вечером.

— Не забудьте заехать на медпункт, взять у Лить посылочку.

— Нет, не забуду…

— Скоро опять в наши края?

— Сам не знаю. Смотря по делам. Во всяком случае, я не буду здесь редким гостем.

— Как приедете, загляните ко мне. А не то я рассержусь.

Она поднялась и взглянула на Суана — глаза ее лукаво поблескивали.

— Не догадаетесь, какая у меня для вас новость!

— Да в чем дело?

— Так и быть… в следующий раз все вам расскажу. Потерпите немного! Зайдете в гости, тогда все и выяснится.

— Вы меня просто пугаете.

— Нет, нет! Новость хорошая… Ну, ладно, я пойду.

Суан вернулся назад. Девушки разрешили ему, как военному, осмотреть самолет. Он глубоко врезался в мягкую песчаную почву. Из грязной воды, заполнившей образовавшуюся после взрыва воронку, торчал только хвост с белыми и синими полосами — цветами американского знамени. В воздухе чувствовался запах горелой резины и краски. Куски металла, изорванного и скомканного, как бумага, валялись по всему полю.

Люди уже начали выкапывать из земли и собирать впрок кое-что из обломков. Суан увидел сложенные у межи электро- и радиоприборы с мотками перепутанных разноцветных проводов, обгорелые остатки карты, кожаную кобуру и шлем от скафандра пилота, к которому припекся изнутри клок рыжеватых волос.

Суан пошел обратно пешком. Он был уже недалеко от позиций «шестерки», когда вдруг налетела буря. Горы сразу скрылись за серой дымкой тумана. Ветер закружил и погнал по полям гудящие пылевые смерчи. С моря мчались, громоздясь друг на друга и закрывая небо, тяжелые громады туч, озаряемые вспышками молний. Могучие удары грома сотрясали землю. Хлынул дождь.

Придерживая обеими руками шлем и согнувшись в три погибели от страшного ветра, он, спотыкаясь и падая, еле добрался до расположения роты.

Буря переполошила всех на позициях. Солдаты накрывали брезентом пушки, прятали снаряды, засовывали подальше рюкзаки и другое добро, привязывали покрепче плетеные крыши землянок. Они бегали и перекликались под дождем, как дети.

Добежав до КП, Суан увидел Хюйена, который вместе с телефонистами старался удержать бившуюся на ветру плетеную крышу, сорванную ураганом, и привязать ее к бамбуковым опорам. Заметив комиссара, Хюйен, смеясь, крикнул:

— Давай помогай! Сейчас весь дом улетит!

Суан бросился к ним и помог обуздать непокорную крышу. Затянув последний узел, они возликовали.

— Милости просим под кров! — прокричал Суан. — В тесноте, да не в обиде!.. Кан, несите сюда все рюкзаки и накройте их сверху куском нейлона!

— Звонил товарищ Мау, — скказал Хюйен, подсев поближе к Суану. — Он просил, как только увижу вас, напомнить, что вы должны быть в штабе.

— Хорошо, пережду непогоду и поеду.

А дождь лил как: из ведра. И ветер усиливался. Крыша совсем протекла. Гимнастерка и брюки Суана скоро промокли насквозь. Вода падала на лоб, затекала за ворот и ручейком сбегала по спине. Во всей землянке остались сухими только рюкзаки, прикрытые нейлоном. Снаружи непрерывно грохотал гром.