— Это совершенно другое, и ты прекрасно знаешь.

— Почему же «другое»? — Она казалась обиженным ребенком, готовым разрыдаться.

— Ты соглашалась на временные неудобства; подумаешь, несколько раз опоздал на свидание. То, о чем говоришь ты, полностью переменит нашу жизнь. Ты будешь в Алабаме, или Нэшвилле, или бог знает где, а я — здесь, в Хьюстоне. Это нельзя и сравнивать.

Паола слышала в его голосе неподдельную досаду, заметила, как он напрягся. Она и представить не могла, что Мэтт так болезненно прореагирует на ее новость. По своей наивности она представляла все иначе: он подхватит ее, закружит по комнате, они будут радостно смеяться. Она ожидала, что он разделит ее восторг, станет гордиться, поведает родителям и друзьям о ее маленьком успехе. Она даже лелеяла надежду, что он сможет поехать с ней в Алабаму.

Теперь все эти мечты развеялись. Паола смотрела на его каменное лицо и бесстрастные глаза. Почему он не может понять? Он так рационален, так логичен. Почему же не желает признать и понять ее интересы?

С жестким выражением лица он произнес:

— Если ты действительно любишь меня, то забудешь об этой ерунде.

Она с трудом сглотнула.

— Это звучит как ультиматум.

— Это и есть ультиматум. Если ты отправишься в Алабаму, то забудь обо мне и о наших отношениях.

Колкие слова будто повисли в воздухе между ними.

У нее все задрожало внутри от несправедливости, от того, что он не желает ее понять. Если бы он хоть на секунду попытался заглянуть в ее внутренний мир, то не стал бы судить столь категорично. Нет, он вовсе не изменился. Она просто тешила себя иллюзиями все последние недели, ожидая, что он примет ее такой, какая она есть.

Паола наклонила голову. Может быть, попробовать еще раз? Она чувствовала — вот он напротив, такой натянутый, непреклонный, суровый, ждет ее решения.

Да, он не оставил ей выбора.

— Мэтт, — вкрадчиво обратилась она. — Я так люблю тебя, но я не могу оставить надежду доказать тебе это. Я думала, ты" уважаешь мои интересы, но вижу, что тешила себя обманом. Тебе нужна женщина без цели в жизни такая, которая сделает положенную стойку по первой команде. Я не та, что тебе нужна, Мэтт. — Она печально покачала головой. — Я никогда не буду безвольной куклой.

Он встал. Лицо напряженное, на скулах играют желваки, в глазах мертвенный холод и бесстрастие.

— Значит, ты едешь в Алабаму.

— Да.

Осторожно он положил на стол салфетку, отодвинул стул, отвернулся. Не в силах пошевелиться, она наблюдала, как он прошествовал по столовой, услышала, как снял с вешалки плащ, подошел к двери. На мгновение воцарилась абсолютная тишина: слышно было лишь тиканье Часов да биение собственного сердца.

Затем громко и яростно клацнула входная дверь — будто пронзивший тишину выстрел.

Следующие восемь дней стали самыми тяжелыми в жизни Мэтта. Рождество без Паолы. Погода, которая вдруг стала серой и дождливой. Да и он сам потерял интерес ко всему. Работа, которая обычно доставляла ему большое удовлетворение, теперь мало что значила. Его дом оказался скучным и тусклым. Все точно затянулось серой паутиной, померкло.

— В чем проблемы? — спросил Рори в пятницу между Рождеством и Новым годом, когда Мэтт обратился к нему. — Я сделал что-то не так?

— Нет, конечно, нет. — Мэтту сразу стало не по себе. Унылым голосом он спросил: — У тебя не найдется немного времени? Мне нужно поговорить с тобой.

— Конечно!

Эта черта, которая больше всего нравилась Мэтту в Рори. Он всегда был готов прийти на помощь. Паоле это тоже нравилось, подумал Мэтт.

— Мне нужен твой совет, — сказал Мэтт, когда они присели.

— Мой совет? — усмехнулся Рори. — Это надо где-то записать. Что-то я не припомню, чтобы раньше ты нуждался в моих советах.

— У меня не возникало раньше такой проблемы. — И Мэтт подробно изложил события.

— Итак, ты вышел из себя, и с того момента больше ничего о ней не слышал. — Темные глаза Рори были задумчивы.

Мэтт кивнул.

— Ты не пытался ей звонить?

— Нет. — Даже сейчас вспоминая обо всем, он испытывал то же самое: злость, разочарование, дикое чувство предательства. Почему она оставила его? Если действительно она его любила, то почему ушла? — А ты думаешь, стоит позвонить?

— Это зависит от того, действительно ли ты хочешь быть с ней.

Мэтт и не ожидал другого ответа. Он знал, что никто не скажет ему, как поступить. Ответить себе он должен сам.

— Ты любишь ее? — мягко спросил Рори.

— Я думал, что да.

Рори удивленно вскинул брови.

— Думал? Ты не уверен?

— Я вообще сейчас ни в чем не уверен. — Внезапно Мэтт отодвинул стул, встал и подошел к окну. Дождь струился по стеклу, были слышны раскаты грома. Он тяжело вздохнул. — Я с тринадцати лет планировал свою жизнь, — тихо проговорил он. — Я всегда точно знал, чего хочу, куда иду и к чему стремлюсь. Я никогда не колебался, у меня не было сомнений… До сих пор.

Рори подошел к Мэтту. Они молча стояли у окна на протяжении нескольких минут, потом Рори произнес:

— Мэтт, мы с тобой друзья с того самого дня, когда пошли вместе в детский сад Святого Джона. Я не любил бы тебя больше, если бы ты был моим братом.

Мэтт сжался. Он чувствовал то же самое, но Рори всегда мог выразить свои чувства, а ему это было трудно.

— Я тоже, — наконец сказал он и почувствовал, как Рори сжал его плечо.

— Я хочу дать тебе совет и думаю, что это лучшее, что я могу для тебя сделать, — продолжил Рори. — Тебе нужно забыть все, о чем ты мечтал и чего добивался с тринадцати лет. Забыть и начать все сначала. Сядь, соберись с мыслями, возьми два листа бумаги. На первом напиши все то, что тебе не нравится в твоих отношениях с Паолой. На втором все, что нравится. Затем посмотри, какой список длиннее.

Луч света прорвался сквозь тучи, померцал одно мгновение и исчез, потом снова засиял. Мэтт пристально посмотрел на Рори.

Рори улыбнулся.

— Я еще не закончил. После того как ты напишешь эти листы и внимательно изучишь их, порви их и выкинь. И сделай так, как подсказывает тебе твое сердце.

Мэтт уставился на Рори широко открытыми глазами.

Улыбка сошла с лица друга. Он встретил взгляд Мэтта с нескрываемой торжественностью.

— Давай, дружище. Будь честен с самим собой. Ты же без ума от Паолы. Надо быть слепым, чтобы не видеть этого. Все написано на твоем лице, когда ты рассказываешь, мне о случившемся.

— Но если бы она действительно любила меня…

— Хватит! — сказал Рори. — Если ты действительно любил ее и любишь, ты не позволишь своей мелочной гордости встать между вами. Последуй за ней. Познай цену жизни. Используй свой шанс. Обычно он выпадает один раз в жизни.

Мэтту с трудом верилось, что это говорил Рори — тот Рори, который имел столько подружек, что сбился со счету.

— Я думал, ты любишь всех женщин. Ты не останавливаешься ни на одной, потому что не можешь упустить всех остальных.

Рори ухмыльнулся.

— Не суди по одежке. В груди Казановы бьется сердце Ромео. Я самый большой романтик на земле. Я действительно верю в Золушку, — и во все сказки. Просто я еще не встретил подходящую женщину. Я думал, ты знал.

— Итак, ты считаешь, я дурак.

Улыбка стала шире.

— Нет. Я говорю, что ты должен начать жизнь сначала.

Затем он подмигнул Мэтту и снова похлопал его по плечу.

— Ну ладно, мне пора идти. Тяжелый сегодня денек.

Он ушел, посвистывая.

Был канун Нового года. Паола вот уже пять дней находилась в Алабаме. Все это время она, Линда и еще несколько человек из группы Перкинз долгие часы играли «Одинокую леди» и еще две песни, сочиненные Паолой. Но никакая интересная работа, которую она всегда считала главной в жизни, не могла заглушить охватившую душу грусть. Она скучала по Мэтту. Весь день он не выходил у нее из головы, и ночью наполнял ее сны. Да, она любит его. Постепенно она пришла к мысли, что ни с кем ей не будет так хорошо, как с ним. Но Мэтт заявил, что теперь между ними все кончено.