Дао-цзин и Лу Цзя-чуань сидели в углу и разговаривали. Лу Цзя-чуань держался просто и сердечно. Он расспрашивал Дао-цзин о семье, о ее прежней жизни, о ее вкусах и настроениях. Всегда молчаливая и сдержанная, Дао-цзин сегодня рассказывала ему о себе все, ничего не скрывая. Самым удивительным было то, что каждая его фраза, каждое короткое объяснение открывали для Дао-цзин что-то новое, неведомое прежде, делали многие вещи простыми и понятными. Именно поэтому она, забыв про усталость, продолжала задавать ему все новые и новые вопросы.
— Брат Лу (она стала называть его так же, как и Сюй Нин), расскажи мне о Красной Армии и Коммунистической партии. Они действительно стоят за народ и за спасение родины? Почему некоторые люди ругают их и называют бандитами?
На лице Лу Цзя-чуаня появилась усмешка:
— Вор, укравший что-нибудь, обычно указывает на другого человека и кричит: «Держи вора!». Ханжи и сластолюбцы любят поговорить о развращенности женщин. Так и наши правители. Уничтожив сотни тысяч молодых патриотов, они кричат о том, что убийцы, поджигатели и бандиты — это не они, правители, а другие. Тебе это понятно?
Дао-цзин улыбнулась и подумала: «До чего же он интересный человек!»
Чем больше ее сомнений рассеивал Лу Цзя-чуань, тем откровеннее она становилась с ним, тем радостнее и спокойнее было у нее на душе.
— Дао-цзин, ты очень искренняя и хорошая. Ты хочешь многое знать, это тоже очень хорошо! Но за один сегодняшний вечер мы не сможем переговорить обо всем. Лучше всего я через пару дней принесу тебе почитать одну книгу. Тебе приходилось читать социальную литературу? О, это большое упущение! Кроме того, есть много интересных советских книг. Ты любишь книги, вот и прочти «Железный поток», «Разгром», «Мать».
Подошедшая Бай Ли-пин вмешалась в их разговор:
— Брат Лу, Линь Дао-цзин — честная и умная девочка. Мы должны помочь ей сбросить «камень с шеи». Она живет как прекрасный цветок в навозной куче. Ее растопчут здесь. Ее надо обязательно спасти!
Лицо Дао-цзин вспыхнуло. Она с укором посмотрела на Бай Ли-пин: ей было очень неприятно, что та в такой момент вспомнила о Юй Юн-цзэ…
Позднее, ночью, Линь Дао-цзин и Бай Ли-пин вышли проводить Лу Цзя-чуаня и Ло Да-фана.
— Брат Лу, я еще не совсем понимаю, как можно спасти родину с помощью революции Завтра, пожалуйста, принеси или пришли мне книгу, о которой ты говорил, — попросила Дао-цзин.
— Хорошо! Обязательно принесу… До свидания! — Лу Цзя-чуань обеими руками горячо пожал руку Дао-цзин.
Линь Дао-цзин вернулась в свою выстуженную комнату только перед самым рассветом. Она очень устала, ей хотелось спать, но, забравшись в постель, она не могла уснуть. Вспышки и треск новогодних хлопушек заставляли ее вздрагивать. События этого вечера поразили ее. В ее воображении один за другим возникали незнакомые ей прежде люди: Лу Цзя-чуань, Ло Да-фан, Сюй Нин, Цуй Сю-юй, Бай Ли-пин. У всех у них одно горячее стремление — спасти любимую родину, повести народ к настоящей жизни.
Воробьи на ветках дерева под окном весело зачирикали, приветствуя восход солнца. Дао-цзин улыбнулась, но тут же вспомнила о Юй Юн-цзэ. Она не захотела поехать с мужем в Янчжуан, потому что не желала встречаться с его братом — Юй Цзин-таном.
Стоило Дао-цзин вспомнить о муже, как острое чувство сожаления когтями вонзилось ей в сердце.
«Разве Юй Юн-цзэ сравнишь с ними?.. О, как я несчастна!» Она горько вздохнула и укрылась с головой одеялом.
Лу Цзя-чуань и Ло Да-фан шли по улице и разговаривали.
— Почему ты сегодня такой невеселый? Случилось что-нибудь? Поссорился с Бай Ли-пин? — с улыбкой спросил Лу Цзя-чуань, повернувшись к другу, и похлопал его по широкому плечу…
— Вот именно — случилось! — горячо откликнулся Ло Да-фан. — Эта девчонка совершенно испортилась! Я ошибся в ней… Она разлюбила меня… Ничего не поделаешь… Но зачем она лезет к Сюй Нину? Он уже несколько лет дружит с Цуй Сю-юй. Хорошая пара, а этой бесстыднице на все наплевать. Прежде Ли-пин горячо интересовалась всем новым, и я по-настоящему любил ее. Но сейчас она даже книги перестала читать, не ходит на собрания. В голове у нее лишь театр, она хочет стать актрисой, да еще знаменитой. Конечно, она больше не станет любить такого человека, как я!
Лу Цзя-чуань молча кивнул головой, подумал с минуту, затем сказал:
— Друг мой, я уверен, что ты одержишь верх над своими чувствами: любовь — это всего лишь любовь… — Он внимательно посмотрел на Ло Да-фана, и в уголках его губ мелькнула озорная улыбка.
Тот шутливо ткнул его кулаком и, словно сам с собой, тихо заговорил:
— Верно! Я понимаю твою мысль… Но вот что удивительно. Почему ты, человек, обычно избегающий разговоров с женщинами, был сегодня так внимателен к этой Линь Дао-цзин? Ты беседовал с ней несколько часов подряд! Разве ты забыл, что у нее, как выражается Бай Ли-пин, «висит на шее камень»? Я знаком с ее мужем — это верный последователь доктора Ху Ши. Я хотел привлечь этого парня к нам, но это оказалось не так легко.
— Не мели вздора! — уже далеко не шутливым голосом прервал его Лу Цзя-чуань. — Я давно уже от мужа своей сестры знал настроения и мысли Линь Дао-цзин. Мы должны помочь ей. Она всем сердцем тянется к справедливости. Надо вырвать ее из среды, в которую она попала. Когда Линь Дао-цзин работала учительницей в Бэйдайхэ, она сильно переживала события «18 сентября» и горячо спорила с моим родственником, доказывая ему, что Китай не может погибнуть. Что же касается твоих намеков, то разве… А лучше не болтай чепухи!
Ло Да-фан улыбнулся.
— Шучу! Шучу! Я все прекрасно понимаю. Ради нашего общего дела ты совсем забываешь о себе. Мне просто было удивительно, что ты столько времени просидел с этой девушкой. Ты похож на монаха-проповедника, давшего обет целомудрия. Я бы так не смог. Для Бай Ли-пин… Эх, лучше и не вспоминать о ней!
— Я вовсе не монах, — задумчиво проговорил Лу Цзя-чуань. — Но сейчас обстоятельства складываются так, что некогда о себе думать.
Даже в эту новогоднюю ночь улицы были почти пустынны. В тусклом свете уличных фонарей редко-редко где-нибудь на перекрестке мелькал случайный прохожий. Перед тем как распрощаться, Лу Цзя-чуань и Ло Да-фан заговорили о своей учебе и работе. После возвращения из Нанкина Лу Цзя-чуань не мог больше оставаться в университете. Бросив учебу, он стал заниматься исключительно партийной работой.
— Ты должен всячески использовать связи твоего отца в университете… — сказал он Ло Да-фану. — Многие наши товарищи больше не могут работать легально. Поэтому ты и Сюй Хуэй должны делать все возможное, чтобы пока не вызывать ни малейших подозрений у наших врагов. Могу тебе сообщить, что Ли Мэн-юй находится сейчас на таншаньских угольных копях. Он ведет работу среди шахтеров.
— Это правда? — Ло Да-фан остановился. Глаза его засияли от радости. — Лу Цзя-чуань, я тоже хочу поехать к рабочим, Если бы ты знал, как мне наскучила эта интеллигенция!
— Не говори глупостей!.. До свидания! — Лу Цзя-чуань заметил впереди человека. Пожав товарищу руку, он, покачиваясь, пошел по улице, горланя пьяным голосом какую-то песню.
Вскоре он исчез в одном из переулков.
Перед началом занятий Юй Юн-цзэ вернулся в Бэйпин. Войдя в комнату и окинув ее взглядом, он отметил, что здесь все так же, как прежде: та же кровать, книжная полка, ваза для цветов, печка. Изменилась только его Дао-цзин. Молчаливая и нелюдимая прежде, она теперь что-то весело напевала, возясь у печки. Но больше всего Юй Юн-цзэ удивили ее глаза: красивые, но печальные раньше — они излучали радость, словно озера под лучами осеннего солнца.
«Юношей влюбленных узнаю по их глазам…» — пришла на ум Юй Юн-цзэ фраза из «Анны Карениной», и предчувствие какого-то несчастья вдруг охватило его. Он неспокойно вглядывался в Дао-цзин. Воспользовавшись тем, что она ненадолго ушла в лавку за овощами, он поспешно перерыл все чемоданы, ящики, книги на полке и даже заглянул в корзинку для бумаги под столом. Однако подозрительного ничего найти не удалось. Он заметил лишь несколько запрещенных книг, лежавших на столе и на кровати, и нервно заморгал, испуганно пробормотав: